Странная пропажа уха Пола стала еще одной из загадок этого похищения и вызвала немало слухов в Риме. Некоторые официальные лица тут же воспользовались этим фактом для оправдания своего бездействия. На самом деле похитители упаковали ухо юноши в пластиковый пакет, заполненный формалином, и, поместив этот пакет в небольшой кожаный футляр, отправили его по почте из Реджио Калабриа в редакцию римской газеты «Мессаджеро» еще 20 октября.
Если бы эта зловещая посылка дошла до Рима, то все разговоры о мистификации тут же замолкли бы и необходимость переговоров с похитителями стала бы очевидной для всех. Однако, как на грех, в ту осень, как заметил путешествовавший в то время по Италии американский писатель Гор Видал, «почтовых услуг в Риме не существовало». Работники почты объявили забастовку, и ухо Пола, наряду с множеством других бандеролей, осталось лежать на одном из почтовых складов до окончания забастовки.
Наконец 10 ноября — через три недели после экзекуции — пакет с ухом Пола был доставлен в редакцию «Мессаджеро» на Виа дель Корсо. Секретарша вскрыла бандероль и упала в обморок.
Утратив всякое доверие к карабинерам, Гейл решила обратиться к их соперникам — итальянской полиции. Теперь за дело о похищении Пола взялся комиссар Карло, шеф одного из оперативных полицейских подразделений Рима. Он оказался на редкость деятельным и сообразительным, и Гейл снова начала обретать веру в спасение Пола. Карло был очень деликатен с Гейл и постарался подготовить ее морально к весьма пугающей процедуре — опознанию уха. С этой целью он попросил Гейл внимательно изучить присланные похитителями фотографии сына и обратить особое внимание на форму и вид его ушей.
К этому времени ухо Пола уже было передано полиции. На его опознании Гейл, в отличие от юной секретарши «Мессаджеро», удалось сохранить самообладание. Она решительно проигнорировала ожидавших ее у входа фоторепортеров и смело вошла в полицейский участок. Когда ей показали отрезанное ухо, она по форме и веснушкам на его мочке тут же узнала в нем ухо Пола.
С момента похищения прошло уже четыре месяца, но судьба Пола все еще оставалась в руках гангстеров.
Тем не менее кое-какие сдвиги к лучшему уже появились. Судья Харрис, принимавший активное участие в делах католической церкви Сан-Франциско, обратился за помощью в Ватикан, и папа римский направил к Гейл архиепископа Казимира Марцинкуса из Чикаго. Тот просто очаровал ее своей внешностью и изысканными манерами и сказал, что ему, возможно, удастся ей помочь. «Я знаком с несколькими весьма влиятельными в Италии особами, которые несомненно вам помогут, — обнадежил ее посланец Ватикана и добавил: — Если вы не против, то я поговорю с ними о вашем сыне».
Через несколько лет этот обаятельный архиепископ приобретет скандальную известность своими связями с нечистыми на руку финансистом Микеле Синдоной и директором римского банка «Банко Амброзиано» Роберто Калви, который покончит с собой, повесившись под известным лондонским мостом «Блэкфрайерз» («Черные монахи»). Однако, к великому разочарованию Гейл, эмиссар папы со всеми своими подпольными связями оказался для нее столь же бесполезным, как и Флетчер Чейс.
Некоторую заботу о Гейл проявило и правительство Соединенных Штатов. После того, как она отправила личное послание президенту Ричарду Никсону, к ней в дом явился известный американский адвокат Томас Бьямонте. Он был родом из Калабрии и долгое время работал в ФБР, а теперь являлся советником посольства США в Риме. Бьямонте прекрасно говорил на калабрийском диалекте, и это помогло ему установить доверительный контакт с похитителями Пола.
Результатом переговоров с ним стало их согласие уменьшить сумму выкупа с 10 миллиардов лир, или 17,4 миллиона долларов, до более приемлемой для Гейл суммы — 2 миллиарда, или 3,2 миллиона долларов. Но, снизив свои требования, они дали ясно понять, что дальнейших торгов не состоится.
Однако восьмидесятилетний миллиардер из Саттон-Плейс идти на уступки отказывался и твердо держался своих принципов. Ему было безразлично, являлось ли похищение внука мистификацией или нет. Не тронуло его холодное сердце и известие об отрезанном ухе. Он упорно отказывался давать Гейл какие-либо деньги для спасения Пола.
С приходом зимы мафиози переправили Пола из предгорья в более теплое место и предъявили новый ультиматум, заявив, что в случае если в ближайшее время они не получат денег, то отправят в редакцию «Мессаджеро» левое ухо своего пленника. В случае если не подействует и это, они пообещали высылать поочередно остальные части тела парня.
Состояние здоровья Пола было ужасным. Рана очень болела и начала гноиться. Из-за нервного шока, холода и плохого питания он очень ослаб и пал духом. С раннего детства у него были слабые легкие, и начавшаяся простуда скоро перешла в пневмонию. Преступники испугались, что он умрет и они потеряют больше трех миллионов долларов, и начали вводить ему огромные дозы пенициллина. В результате этого у юноши развилась сильнейшая аллергия. Продолжать лечение антибиотиками стало опасно, и его состояние продолжало ухудшаться. Гангстеры запаниковали и решили обратиться за советом к его матери.
Выслушав по телефону взволнованного Чинкуанту, Гейл поняла, что промедление грозит Полу смертью. За его жизнь она готова была сражаться как львица. Ей было наплевать на идиотские бесчеловечные принципы Большого Пола с его глупыми страхами за других внуков и на огромное богатство семейства Гетти. Жизнь ее мальчика была для нее дороже любых принципов и денег.
Пора с этим кончать, решила Гейл. Если никто не может помочь спасти ее сына, то придется сделать это самой. Она посоветовала Чинкуанте поместить Пола в теплое место и быть готовым к его освобождению. Выкуп они скоро получат.
Решимость Гейл резко изменила ситуацию. Ее одержимость начала передаваться и ее близким. Она сообщила обо всем своему отцу, и тот сразу же начал массированную атаку на старого Гетти. Тот со вниманием выслушал стенания судьи Харриса и пообещал найти деньги для выкупа Пола. Однако тут же добавил, что сможет дать лишь два миллиона двести тысяч — сумму, которая останется от трех миллионов после вычета налогов. Остальное, добавил он, пусть заплатит отец парня.
Такое решение породило новую проблему. Гейл практически перестала общаться с бывшим супругом, а он в это время вновь погрузился в свои переживания и не желал никого видеть. Тем не менее Гейл удалось ему дозвониться. Ее тревога за сына подействовала на Гетти-младшего, и он согласился с условиями своего отца. Но необходимой доли выкупа — миллиона долларов — у него в тот момент не было, и он попросил Гейл, чтобы она уговорила старика дать ему эту сумму в долг под четыре процента годовых. Из телефонного разговора с Полом-младшим Гейл также поняла, что в качестве предусловия оплаты тот требует передачи детей на его попечение (под его опеку).
