Имар стрелял быстро и точно, перебрасывая ствол с одной цели на другую. Глушитель сухо щелкал, выплевывая пули… Он бил тварей в тот момент, когда они, завершая прыжок, касались земли. Двухметровые «комки водорослей» сбивались с темпа, катились по каменистой почве, разбрызгивая воду, дергались… другие на ходу натыкались на них, увеличивая общую сумятицу. Ками также выпустила несколько очередей в катящуюся лавину. Я заметил, что многие из подстреленных гадов снова вставали на подобие лап, устремлялись опять вслед за нами, словно только что не словили крупнокалиберную пулю…
Имар закинул винтовку за плечи и махнул мне, чтобы мы не задерживались. Действительно, несмотря на то, что многие из раненых тварей снова бежали за нами, преследующая нас прыгающая лавина утратила темп, сбилась в неуклюжую массу, потеряла скорость.
Я снова бежал, теперь уже почти по колено в воде, волочил за собой Люську и только удивлялся тому, что в состоянии не просто перебирать ногами, но и тащить дробовик, два рюкзака и спотыкающуюся сестренку. Воздуха не хватало, он словно нехотя вливался в горящие легкие, и я с радостью поднял бы забрало, но руки были заняты. Наконец впереди мелькнул какой-то крупный завал камней. Маня юркнула под него, пропав из виду. Я подбежал, упал на колени в воду перед небольшой щелью — сердце колотилось, через горло стуча в мозг, — протолкнул туда Люську. Ками сама проскочила шустрой рыбкой, и я начал совать ей рюкзаки, искренне надеясь, что лаз дальше расширяется. Скорее всего, так и было, ведь рюкзаки исчезали в нем, словно пирожки во рту голодного великана. Подбежавшие Санек и Имар снова открыли пальбу, сдерживая преследователей. Данилыч, кряхтя и ругаясь, тоже пополз в лаз. Когда подошвы его ботинок исчезли в щели, я схватил Санька за талию и потащил к лазу. Штурман покорно согнулся в три погибели, затем вообще рухнул на пузо, полез, извиваясь ужом, — я пропихнул ему вслед сумку…
— Давай! — Я дернул Имара за ногу.
Пионец крутнулся и, неожиданно для своего крупного тела, нырнул в лаз ногами вперед. Затем его рука потянула меня за ногу, не давая возможности открыть огонь из дробовика. Я скинул рюкзак и еле пролез в тесную щель также ногами вперед, подтаскивая за собой драгоценные вещи… Рюкзак через полметра почему-то уперся, никак не желая продвигаться дальше, а затем и вообще стал ползти обратно. Я оторопел, дернул за лямки изо всех сил, но рюкзак был явно сильнее, и я, увлекаемый им, стал потихоньку выезжать на брюхе наружу. В этот момент крепкие руки потянули меня за обе ноги, я не отпускал рюкзак, и тот, кто тянул за него с другой стороны, сдался, отпустил. Меня активно потащили глубже. Через метра два — два с половиной мои ноги заболтались в пустоте, так что я даже испугался падения в какую-то пропасть и попытался вцепиться пальцами в стенки лаза. Неумолимая рука Имара с силой потащила меня дальше, и я выскользнул в небольшую пещеру, где сиял свет фонарей Ками. Покрытый жидкой грязью пол ласково принял мое исстрадавшееся тело в свои мягкие объятия. Я откинулся на спину в блаженном изнеможении, предусмотрительно держа дробовик на груди, хотя он наверняка уже наглотался воды и грязи… Затем через меня что-то шмыгнуло, раскатилась щелкающая трель, и в крохотной пещерке словно разорвалась грязевая бомба, расшвыривая всех к стенам, забрызгивая жижей. Кто-то сдавленно крикнул, скорее всего — Ками. Я сделал попытку подняться, но получил увесистый удар по шлему и на несколько секунд потерялся в пространстве, наблюдая чудесные искрящиеся радуги.
«Хоть бы не стреляли в таком тесном помещении!» — мелькнула вялая мысль и ускользнула далеко в подсознание. Визг, треск, шипение и плеск воды заполнили голову. Затем на меня навалилась большая туша, тяжесть не давала даже пошевелиться, вдавливая в грязь, прижимая шлем, не позволяя повернуть голову, перегружая напряжением шею. Наконец все стихло. Тяжесть сползла куда-то вбок, меня подняли, чьи-то руки протерли забрало от грязи, и я увидел внимательные глаза Имара. Я прокашлялся, перевел дух, покрутил головой вправо-влево, словно осматриваясь, но на самом деле проверяя целостность шейных позвонков. Шебекские разработчики здорово поработали над гибкостью комбинезонов, и даже шлем в них поворачивался вместе с головой, а не голова вертелась внутри огромного шлема, как у наших космонавтов. Зато такая гибкость как раз и могла в некоторых случаях оказать опасную услугу, что я на себе и испытал, правда, не до летального исхода и без серьезных последствий, если не считать легкой ломоты в связках.
— Нормально? — спросил Имар, оглядываясь куда-то, откуда светил свет.
— Нормально, — прохрипел я, включая фонари своего шлема. — Все целы?
— Санька зацепило. — Имар поспешно заваливал крупными каменными глыбами какую-то щель в стене пещерки — видимо, тот самый лаз, через который мы сюда попали.
Я побрел к световому пятну, с трудом переставляя ноги, наткнулся по пути на покрытый грязью лохматый холм, в котором с трудом угадывалась одна из преследующих нас тварей. На туше с уставшим, но гордым видом сидела Маня, также перемазанная в грязи от носа до кончика хвоста, только глазенки победно блестели. Я погладил по ходу холку гиверы, которая, по-видимому, как раз и загрызла прошмыгнувшую вслед за мной гадину. Маня потянулась с удовольствием, но за мной не пошла — улеглась прямо на туше поверженного врага. Совсем выдохлась, наверное.
Санек лежал на спине возле невысокого хода, там, где пещера понижалась. Рядом с ним расположился Данилыч, сочувствующе поглядывая на штурмана из-под своих бинтов.
Санек действительно выглядел неважно: зубы сцеплены, глаза зажмурены, капли пота на грязном лбу… даже при свете фонарей и под слоем грязи видно, что лицо бледное донельзя. Над штурманом склонились девушки, Ками что-то мудрила над его левой ногой, беспомощно отставленной в сторону.
— Что с ним? — выдохнул я, опускаясь рядом.
— Вывих сустава и несколько сильных ушибов. — Ками осторожно прощупывала щиколотку Санька. — Подержите его за плечи, пожалуйста. Только покрепче.
Мы с Люськой навалились на перепуганного штурмана. Ками надавила пальцами какие-то точки на щиколотке, задумчиво пробормотала: «Нужно повязку тугую наложить…» — Санек с готовностью кивнул, даже улыбнулся слабо, видимо довольный вниманием, которое ему оказывают…
Ками резко дернула и повернула его стопу. Даже я услышал хруст сустава, а Люська, что также держала штурмана за плечи, ощутимо вздрогнула, даже подпрыгнула немного. Санек взвыл, рванулся было, но тут же затих, выдавив пару слезинок из зажмуренных глаз.
Ками снова ощупала ногу и удовлетворенно кивнула:
— Теперь можно и повязку накладывать.
— Ты не говорила, что будешь сустав вправлять, — ошарашенно пробормотал Санек. — Так же можно и болевой шок получить…
— Не получил бы, — слегка улыбнулась Ками: — Я тебе нервные окончания отключила, так что ты и половины боли не почувствовал. Так что лежи молча, герой.
Санек обиженно отвернулся, уставился в сторону, видимо оскорбленный в своих самых светлых чувствах. Мне даже его немного жалко стало: ведь наверняка лежал, мечтал, наслаждался моментом, воображая себя раненым бойцом, за которым с нежностью ухаживают прекрасные санитарки…
— Плечи отпустите, наконец, — угрюмо пробормотал он. — Навалились как… и так вся спина отбита!
Люська фыркнула и побрела к брошенным рюкзакам, уселась там на камень и, достав откуда-то влажные гигиенические салфетки, стала оттирать разводы грязи со своей мордашки. Женщина всегда остается женщиной, в каких бы обстоятельствах она ни оказалась…
Я взглянул на Ками, что, перетянув ногу Санька бинтом из аптечки, принялась щелкать пистолетом-пулеметом, проверяя его боеготовность, а затем стала наполнять патронами рожок… и немного поменял свое мнение. Наверное, не все женщины ведут себя одинаково. Вот такие вот боевые девушки как раз и пугают нас, обыкновенных парней, твердостью, воинственностью, даже некоторой фанатичностью… Такие что в бою, что в драке отличаются особой жестокостью, неистовым бешенством разъяренной пантеры, не дай бог жениться на такой и когда-нибудь испытать на себе ее гнев…
Я даже передернул плечами, представив, как может помыкать своим мужем вот такая амазонка: если что не по ней — сразу в кадык! А теща из нее получится просто кошмарная наверняка. И откуда у меня такие глупые мысли? Не иначе как от переутомления и нервных нагрузок…
Ками вставила рожок в пистолет-пулемет, другие два определила в нагрудные карманы своего легкого бронежилета и… попросила у Люськи гигиеническую салфетку. Я с облегчением вздохнул, откинулся спиной на стену пещеры, внутренне перекрестился.
Все-таки женщина.
Я, выбрав местечко, где было побольше песка, уселся, опираясь спиной о стену пещеры, вытянул с наслаждением ноги. Ощущение ледяной глыбы внутри меня практически исчезло. Вот только голова кружилась немного…
