После брака первого внука Екатерины II, великого князя Александра, настала очередь ее второго внука — Константина. Ему не исполнилось еще и четырнадцати лет, когда поступило предложение о его свадьбе от Неаполитанского двора. В конце XVIII века в Неаполе правили Бурбоны в лице Фердинанда IV, женатого на дочери императрицы Марии-Терезии, эрцгерцогине Карлине-Марии. Именно эта королевская чета и задумала отдать замуж одну из своих дочерей за внука Екатерины II. Однако переговоры были безуспешными и закончились неудачей, так как императрица решительно отвергла предлагаемый вариант и предпочла найти Константину невесту среди германских принцесс.
Невесту для внука Екатерины нашел генерал А. Ф. Будберг, ее доверенное лицо. Традиционно их пригласили на смотрины в Петербург. Речь идет о кобургских принцессах, которые представляли одну из древнейших династий Германии. Дом Саксонский, к которому невесты принадлежали, вел свое начало от одного из предводителей саксов.
Несомненный интерес представляют письма супруги наследного герцога Саксен-Кобургского из Петербурга, когда она со своими дочерьми приехала в русскую столицу и императрица выбрала своему внуку невесту. В письмах речь идет о 1795 годе.
В своем первом письме 18 октября, на следующий же день после прибытия в Санкт-Петербург, она писала, что находится под сильным впечатлением блеска и великолепия Императорского Двора. Сразу же после приезда гостей из Германии Екатерина II сама встретила их в отведенных комнатах Зимнего дворца, поразив своим величием. «Она приняла нас, — пишет герцогиня, — чрезвычайно милостиво и любезно, осмотрела каждую из наших девиц проницательным взглядом и остановила его на младшей, Юлии». Рассказывают, что, когда гости подъехали ко дворцу и выходили из экипажа, императрица смотрела на них из окна: старшая принцесса быстро выскочила из экипажа на лестницу; вторая хотела сделать то же, оступилась и упала; но последняя вышла из экипажа и взошла на ступеньку спокойно и с достоинством — это понравилось Екатерине. «Я нашла, — продолжает герцогиня, — что все описания Екатерины, какие до нас доходили, неверны. Опишу ее тебе по первому впечатлению. Она немного пониже меня, только полнее, осанка ее величественна; такой воображала я себе в детстве волшебницу. Лицо у нее широкое и полное; с виду нельзя ей дать 60 лет. Волосы и брови у ней не крашеные, совсем седые и густые; прическа совершенно соответствует ее летам. Головной убор приколот двумя огромными бриллиантами. Выражение лица очень приятно, рот до сих пор необыкновенно красив, нос не велик, но прекрасной формы и чудные голубые глаза, без которых нельзя вообразить ее. Она слегка румянится, но кожа так свежа у нее, что, наверное, она никогда не белилась. Поступь у нее удивительно легкая, не по летам, и вообще, ее можно назвать олицетворением крепкой старости, хотя у нас за границей часто говорят об ее болезнях».
С первых же дней принцессы освоились со Двором и вошли в обыкновенную жизнь его. По-видимому, туалеты их не отличались ни изысканностью, ни пышностью, и Екатерина прислала им две корзины великолепных шелковых материй и полдюжины портных, которые тотчас же принялись за работу. 20 октября императрица прислала матери и дочерям бриллиантовые знаки ордена Св. Екатерины и в тот же день привела к ним в первый раз великого князя Константина, о котором герцогиня пишет: «Константину на вид кажется не менее 23 лет (ему было тогда около 16. — А. М.), и видно, что он еще вырастет. У него широкое, круглое лицо; и если бы не курносый нос его, он был бы очень красив; у него большие голубые глаза, в которых много огня и ума; ресницы и брови почти совсем черные; небольшой рот и губы совсем пунцовые; очень приятная улыбка, прекрасные зубы и свежий цвет лица. У обоих братьев такие здоровые лица, такое красивое, мускулистое телосложение, что они резко отличаются от всех придворных кавалеров; в ясном взгляде их видна чистая кровь и душа неиспорченная. Константин, кажется, воин и душой и телом, со всею военного ловкостью… Александр замечательно красив, высокого роста, но грациозность не мешает мужественному виду его, и выражение лица у него гораздо прелестнее, чем у брата. У Константина более блеску в глазах и глаза красивее, но у Александра черты лица совершенно правильные; у него придворные располагающие манеры, и он разговорчивее брата в обществе. Жаль только, что при этой необыкновенной любезности есть какая-то лень и вялость в его манере… Братья чрезвычайно привязаны друг к другу и постоянно вместе. Константин имеет больше характера и оттого владеет совершенно старшим братом, что не мешает, однако же, взаимному их доверию».
Великий князь Павел Петрович приехал из Гатчины познакомиться с принцессами. Герцогиня с дочерьми должна была идти к нему для первого знакомства в его комнаты через весь дворец, но осталась довольна его любезностью; потом они были у великого князя Александра Павловича. Герцогиня пишет, что она устала до крайности от этих визитов, потому что надо было пройти по дворцу по крайней мере три мили. Только что успели они вернуться в свои комнаты, как Павел Петрович пришел отдать им визит. В тот же день герцогиня описывает блестящий бал и театр в Эрмитаже. Начиная с императрицы, все удивляются красотой дочерей ее, о чем она пишет с восторгом.
«В пятницу утром мы поехали кататься по городу. Трудно себе представить что-нибудь прекраснее нового города и набережной Невы. В полдень к нам собралась вся наша обыкновенная обеденная компания. После обеда мы пошли с генералом Будбергом в Эрмитаж, смотреть картины и разные произведения искусства. Картин здесь множество, но они очень разнообразного достоинства. Очень хороши картины Анжелики Кауфман, но более всего понравилась мне картина „Смерть Отца“. В бесконечной анфиладе зал и галерей всего прежде бросается в глаза обширный вид на Неву, покрытую множеством больших и малых судов, и по ту сторону реки на Васильевский остров с прекраснейшими зданиями, кадетским корпусом, Академией и пр.: все они кажутся такими чистыми и свежими — точно модели».
«Из большой столовой с колоннами мы вошли в биллиардную и здесь застали Константина одного. Он смутился немного, но тотчас оправился и сказал, что императрица велела ему показать нам собрание редкостей. Со мной он разговаривал без перерыва;
но с девицами не имел духу сказать ни слова. Он отлично говорит по-французски и имеет много сведений для своих лет».
«Когда мы кончили, я пригласила Константина пить с нами чай. Он покраснел до ушей, но с большим удовольствием пошел с нами в наши комнаты, и мне показалось точно я у себя дома в Кобурге. Все еще не решаясь заговорить с девицами, он обращался все ко мне и к Будбергу. Будберга он безмерно любит и всякую минуту берет его за руку, чтобы показать, как он ценит его. Александр тоже очень к нему привязан, и оба брата выказывают к нему любовь свою самым лестным для него образом. С другими придворными они просто учтивы, но с генералом обращаются, как с отцом. Только с одним Зубовым они в близких отношениях, и это уклонение от прочих придворных помогает им соблюдать чистоту душевную».
«Екатерина, во всем предусмотрительная, устроила как нельзя более разумно воспитание обоих молодых людей и теперь видит себе награду в них: оба они вышли превосходны. У Константина такая прямая душа, столько простоты, столько сочувствия ко всему великому, и в то же время столько скромности. И когда он говорил, столько прямоты и благородства выражало его лицо. Будберг взглянул на меня с восторгом. Привязанность братьев друг к другу замечательна. Константин говорит мне: „Не знаю, может ли брат обойтись без меня, а я жить не могу без Александра“. Вчера Александр спрашивал меня, довольна ли я его братом: „Он немного легкомыслен, но так добр!“ Они, кажется, дополняют друг друга своим различием в характерах. Чего нельзя ожидать со временем от этих молодых людей! Императрица следит за ними с восторгом. Оба они чрезвычайно привязаны к дому, и оба, особливо младший, ненавидят придворных. В разговоре со мною Константин с необыкновенным одушевлением высказывал презрение свое к людям, которые гонятся за милостями высочайших особ, и выражал свое опасение, как бы брат его не подчинился влиянию этих людей. Будберг улыбнулся и сказал: „Они достанут и вас, Ваше Высочество“. Тут начались уверения, что этого никогда не будет, и я дивилась, как разумно говорил великий князь и как судил верно. Я рассказываю все это с подробностями, чтобы дать тебе понятие о характере вел. князя. Правда, что в нем по временам видится еще много детского. Он весь покраснел, когда Будберг с улыбкою посмотрел на него».
«Перед ужином вел. князь взялся за трость и за шляпу и хотел уходить; но, кажется, очень обрадовался, когда я пригласила его остаться. За столом паж хотел служить ему, но вел. князь сказал пажу с величайшей учтивостью: „Прошу вас, сударь, не беспокоиться; мне неприятно думать, что дворянин, который будет мне после товарищем, стоит у меня за стулом. Не правда ли, мы будем служить вместе?“ Молодой паж, лет 18-ти, отодвинулся, краснея; но на лице его, казалось, можно было прочесть: вся жизнь моя готова вам на службу».
