На секунду Болден задумался, что следует рассказать, а что опустить. Но в конце концов решил изложить все как есть.
— Сегодня утром Микки Шифф пришел к Солу и сообщил, что Том Болден избил какую-то сотрудницу, — сказал он. — Ты знаешь Тома?
— Слышал. Он вроде бы возится с трудными подростками?
— Да, это он. Так вот, парень будто бы домогался ее прошлой ночью на каком-то званом ужине, а когда она отказала, вдарил ей как следует. Ты, наверное, такие истории уже слышал.
— И даже не один раз, — ответил Кравиц. — Поосторожнее надо с теми, у кого голливудская улыбка. Красавчик всегда подозрителен. Он-то и оказывается виновным.
— Так вот, Микки говорит, адвокаты этой девчонки позвонили утром и зачитали ему иск, угрожая засудить банк до последнего цента, если Болдена сейчас же не передадут полиции.
— В суд-то они все равно подадут, — заметил Кравиц.
— Согласен. Я слышал, Томми наотрез отказался признать, что хоть пальцем тронул эту девчонку. Охрана попыталась его арестовать, ну, тут и началась пальба. Я переговорил с парой человечков, кто видел все на месте, и они уверяют, что это был несчастный случай.
— Чего ж он тогда сбежал? Сдается мне, не такой он белый и пушистый, каким ты его рисуешь.
Болден ругнулся.
— Вот найдешь его, тогда сам и расспросишь.
— Это задание?
— Нет, думаю, это дело полиции.
— А девчонка где? — спросил Кравиц. — Я бы сначала с ней поговорил.
— Вот на этот вопрос и хотелось бы получить ответ. Зовут ее Диана Чамберс. Знаешь такую?
— Нет, но для «ХВ» все неофициальные проверки проводим мы. Значит, и на нее тоже есть досье. А откуда ее адвокаты?
— Микки не говорил, а просто показал нам жуткие фотки, как ей физиономию раскурочили. Это тоже нас беспокоит. Слушай, Марти, дело срочное. Хотим завтра объявить, кто займет место Сола. Мы, конечно, любим Микки, но его надо хорошенько проверить, как и любого другого претендента. Кстати, тебе могут позвонить и запросить информацию обо мне. Так ты не удивляйся. Все еще в подвешенном состоянии. — Болден удачно ввернул мысль, что Фланнаган может встать во главе «ХВ».
— Мы в твоем распоряжении, Джейк, — сказал Кравиц, натягивая куртку.
— И еще одно…
— Давай.
— Мне бы досье на Болдена тоже посмотреть.
— Подожди, взгляну… так-так, ого… это тебе понравится. Томас Ф. Болден. Мы только на прошлой неделе его заново проверяли. И догадайся, по чьей просьбе? — Болдену не пришлось гадать: Кравиц тут же ответил на свой вопрос: — Микки Шиффа.
— Похоже, он опередил события. Сможешь сегодня до шести сделать подборку по Шиффу и Болдену?
— Без проблем, — ответил Кравиц, — и даже сам с удовольствием привезу тебе. Думаю, я знаю, как «Прелл» может помочь тебе в этом деле. Нам нравится работать с директорами.
— У нас в отеле «Пенинсула» на Пятьдесят пятой улице есть служебный номер. Совет просил меня не афишировать это дело. Давай там в шесть, идет?
— Тогда до шести.
Болден повесил трубку. Джейк Фланнаган никогда не говорил «до свидания».
48
Зал справочной литературы на четвертом этаже архива явно состоял на балансе правительства, начиная с потрескавшегося линолеума и заканчивая желтыми табличками «Не курить» и специальным предупреждением министерства зравоохранения о вреде курения. В левой части зала застыла армада деревянных шкафов с каталогами. Справа на столах аккуратными рядами стояли два десятка аппаратов для чтения микрофильмов. Но только два из них были заняты. За ними, залитые ярким светом флуоресцентных ламп, выстроились от пола до потолка стеллажи, забитые до отказа гроссбухами, регистрационными журналами и томами, содержащими всевозможную памятную информацию, где со всей тщательностью и терпением были записаны даты рождений, смертей, вступлений в брак и разводов за более чем триста лет существования Нью-Йорка.
Шаги Дженни гулким эхом отдавались в зале. В эту заснеженную среду мрачное и пустынное помещение напоминало музей после закрытия.
— Здравствуйте, — громко произнесла она, подойдя к стойке для посетителей, за которой никого не увидела.
— Секундочку.
Служащий архива — сонный кареглазый мужчина с круглым пепельно-серым лицом и вьющимися черными волосами, окружавшими его голову, словно туча мух, — одиноко сидел за столом чуть поодаль. Перед ним лежала открытая газета «Нью-Йорк пост». Дженни заметила, что он читает шестую страницу, где печатаются светские новости. Изобразив на лице стандартную улыбку, с которой говорят с госслужащими, Дженни терпеливо дожидалась, когда на нее обратят внимание. Наконец человек закрыл газету и медленно поднялся с кресла.
— Да?
— Я помогаю своему другу составить родословную, — сказала Дженни.
— Вот как? — Служащий не только выглядел профессиональным циником, но и говорил соответственно. — И какая же у него фамилия?
— Джеймс Дж. Джаклин.
— И кто вам нужен? Дедушка? Прадедушка?
— Все, кого смогу отыскать.
— Дата рождения?
— Что, простите?
— Назовите мне дату рождения мистера Джаклина. И наш поезд сразу тронется в путь. — Издавая соответствующие звуки и делая круговые движения согнутыми руками, он изобразил, как едет паровоз.
— Я не уверена, что точно помню. Может, вы найдете дату его рождения в Интернете. Он, в общем-то, довольно известная личность.
Служащий резко замотал головой. Ясно, что такие просьбы повторялись часто и он относился к ним крайне отрицательно.
— Интернет у нас только для служебного пользования.
— А не скажете, где поблизости есть Интернет?
— В публичной библиотеке. В офисе. У себя дома. Да где угодно!
— Мне надо срочно. И у меня нет времени возвращаться домой.
Служащий пожал плечами: это его явно не касалось.
Дженни наклонилась ближе к стойке.
— Я делаю это для Джеймса Дж. Джаклина, бывшего министра обороны.
— Миллиардера?
Прежде чем ответить, Дженни бросила взгляд через плечо, словно проверяя, не услышат ли ее посторонние.
— Это мой дядя.
— Ваш дядя?
— Да.
— Так, значит, это и ваша родословная тоже?
— Получается, да, — согласилась Дженни, чувствуя себя так, будто только что пролезла сквозь игольное ушко.
— Тогда вам ничего не стоит заплатить двадцать долларов.
— Какие двадцать долларов?.. — резко спросила Дженни и тут же замолчала на полуслове. — Ну что вы, конечно, для меня это сущие пустяки, — произнесла она с преувеличенным добродушием. Выудив из сумочки кошелек, она протянула служащему двадцатку.
Схватив банкноту с ее ладони, тот повернулся и исчез в лабиринте проходов между стеллажами. Через минуту он вернулся.
— Джаклин родился третьего сентября тысяча девятьсот тридцать восьмого года. Каталог рождений для всех районов Нью-Йорка с тысяча восемьсот девяносто восьмого по тысяча девятьсот сороковой год находится в шкафу номер четыре, сразу слева от входа. Начните поиск оттуда. В свидетельстве о рождении вы найдете имена родителей. Если мистер Джаклин родился в Нью-Йорке, вы обнаружите и сведения о них: в наших каталогах хранятся записи вплоть до тысяча восемьсот сорок седьмого года. Более ранние даты придется поискать по другим источникам.
— По другим источникам? — спросила Дженни.
— Да, по рукописным переписям населения, старым адресным книгам, больничным записям и тому подобному. Разумеется, это займет время. Много времени. Очень много времени. Вряд ли вы справитесь за сегодня.
Дженни огляделась. Теперь был занят только один аппарат для чтения микрофильмов. Краем глаза она заметила, как между стеллажами промелькнули какие-то серые тени. Было тихо, словно на кладбище, могилы которого она собиралась потревожить.
— А если вы?
— Что — я? — спросил служащий.
— Вы не можете мне помочь?
— Если я начну всем помогать, мне просто некогда будет работать.
Дженни бросила взгляд на газету.
— Я понимаю, вы очень заняты.
— Выше крыши.
— Я бы рассматривала это как одолжение.
— Одолжение? — Служащий хихикнул, словно давно уже не слышал такого слова.
Дженни положила на стойку еще одну двадцатку.
— Пожалуй, мне удастся выкроить для вас среди всех моих срочных дел несколько минут. — Служащий накрыл банкноту рукой, и Дженни подумала, что, наверное, он долго ждал момента, когда сможет показать этот фокус. Затем он протянул ей руку. — Стэнли Хочкисс.
— Дженни Пендлтон.
— Добро пожаловать в мой мир, Дженни.
Они легко отыскали Джеймса Джаклина. Он родился в больнице Ленокс-Хилл в 7:35 утра 3 сентября 1938 года. Родители — Гарольд и Ева Джаклин.
— Что вам известно о его отце?
— Не много, — ответила Дженни. — Кажется, он из Нью-Йорка и во время Второй мировой войны был крупной шишкой.
