— Я знаю, что там опасно, — сказала мама. — Но я не выношу неопределенности! Если бы я была уверена, что она жива!
— Бэрронс сказал, что она жива. Ты была рядом, когда он звонил.
Бэрронс звонил моим родителям? Когда? Каким образом работает его телефон? Черт, как бы мне хотелось добраться до его провайдера!
— Я не верю этому человеку ни на грамм.
Я тоже, мама. А еще я с ним спала. Мои щеки вспыхнули. Слова секс и мама не укладывались в моей голове одновременно.
— Нам нужно отправиться в Дублин, Джек.
Я молча завопила тысячу «нет» в направлении мамы.
Папа вздохнул.
— Я пытался туда попасть. Помнишь?
Я моргнула. Он пытался? Когда? Что произошло?
Мама вцепилась в эту фразу.
— Об этом я и говорю, Джек. Ты считаешь, что этот человек загипнотизировал тебя, поставил в твоем мозгу блоки, не позволившие тебе вернуть нашу дочь домой, заставил тебя уехать, а потом каким-то образом сделал так, что ты не можешь вернуться, — ты не мог даже зайти в самолет, тебе было плохо! — но стоило тебе выйти из аэропорта, и все приходило в норму. Три раза ты пытался улететь! А теперь веришь ему на слово, что с нашей дочерью все в порядке?
Я была просто в шоке. Мой папа знал, что Бэрронс его заколдовал, и считал, что это возможно? Папа никогда не верил в магию. Именно он научил меня не верить ни во что сверхъестественное. А теперь они с мамой спокойно попивают вино и говорят о таких вещах?
— Мы не можем сейчас туда попасть. Ты слышала, что разведчики говорили офицеру Дитону. Реальность Фейри смешалась с нашей. Несколько самолетов, которые рискнули взлететь, либо разбились, либо просто исчезли.
— А если чартерным рейсом?
— И что будет, если ты погибнешь, пытаясь добраться до Мак?
— Мы должны что-то сделать, Джек! Мне нужно знать, что она жива. Нет, мне нужно не только это. Мы обязаны ей рассказать. Ты должен был рассказать ей обо всем еще тогда, когда виделся с ней. Это был твой последний шанс.
О чем рассказать? Я плотнее прижалась к веткам, полностью превратившись в слух.
Папа потер глаза. По выражению его лица я поняла, что этот разговор у них с мамой далеко не первый.
— Мы обещали, что никогда не будем говорить об этом.
Я чуть не стукнула по веткам от раздражения. О чем говорить?
— Мы многое обещали и нарушили обещания, — веско сказала мама. — С этого все и началось.
— И что ты хотела бы, чтобы я рассказал ей, Рейни?
— Правду.
Ну же, папа, ну, скажи!
— А что такое правда? Правда одного человека — не всегда правда для…
— Не играй со мной в адвоката, Джек. Я не присяжная, и мы не на слушании, — сухо произнесла мама.
Он открыл и закрыл рот, неуверенно посмотрел на нее. И заговорил только после паузы:
— У Мак и без того достаточно проблем со смертью Алины. Я не собирался рассказывать ей об ирландской сумасшедшей и о еще более сумасшедшем пророчестве. Наша девочка несколько месяцев боролась с депрессией. Хватит с нее.
Пророчество? Мама и папа знают о пророчестве? Что, все знают об этом чертовом пророчестве и только я не в курсе?
— То, что ты услышал много лет назад, когда искал медицинские карточки Алины, теперь уже не кажется таким безумным, правда? — спросила мама.
Папа глотнул бурбона. А затем выдохнул и словно уменьшился в размерах.
— Господи; Рейни, пятнадцать лет прошло. Совершенно нормальных пятнадцать лет.
— Она говорила о Фейри. Кто мог подумать, что она не сумасшедшая?
Мне показалось, что папа ее не слышал. Он залпом осушил стакан.
— Я позволил Алине сделать одну вещь из тех, которые обещал не позволять. Обещал тем, у кого мы забирали девочек, — хрипло сказал он.
— Мы позволили ей это сделать, — резко поправила его мама. — Прекрати винить только себя. Я тоже отпустила ее в Ирландию.
— Ты не хотела. Это я настоял.
— Мы оба приняли решение. Важные решения мы всегда принимаем вместе.
— Но когда я принимал это решение, тебя не было рядом, чтобы мне помочь. Когда я улетал в Дублин за Мак, ты все еще со мной не разговаривала. Ты даже не брала трубку, когда я звонил.
— Прости, — сказала мама после долгой паузы. — Горе…
Она замолчала, а мой желудок скрутился узлом. В ее глазах снова появилось то самое выражение. То, от которого у меня каждый день болело сердце, пока я не сбежала в Дублин.
Папа внимательно посмотрел на нее, и буквально на моих глазах в нем произошла перемена. Я видела, как он собирается, как отбрасывает собственные эмоции и берет себя в руки — ради нее. Становится ее мужчиной. Ее неприступной скалой. Я улыбнулась. Я очень любила его. Он уже один раз вытащил маму, кричавшую и упиравшуюся, из бездны горя, и я знала, что могу не беспокоиться: больше он не позволит горю украсть у него жену. Что бы ни случилось со мной.
Папа встал и подошел к ней.
— Что бы ты хотела, чтобы я сказал Мак, Рейни? — Он говорил громко, чтобы встряхнуть ее, не дать замкнуться в себе. — «Милая, мне жаль, что я должен сказать это, но, согласно древнему пророчеству, с тобой что-то не так и ты станешь причиной гибели нашего мира»? — Он фыркнул, потом рассмеялся. — Посмейся со мной, Рейни. Ну же! — Он поднял маму на ноги. — Только не наша девочка. Ни за что. Ты знаешь, что это неправда.
Я подавилась. Зажала себе рот ладонью, попятилась и чуть не упала. Со мной что-то не так? Я стану причиной гибели мира?
— Их мать отказалась от них, потому что верила в это, — раздраженно сказала мама.
— Так утверждала та сумасшедшая, — спокойно ответил отец. — У нее не было ни малейших доказательств. Я тщательно ее допросил. Она никогда не видела этого предполагаемого «пророчества» и не могла указать никого, кто бы его видел. Ради Бога, Рейни, в их стране верят в лепреконов и горшки с золотом! Думаю, тема закрыта?
— Но Фейри существуют, Джек, — настаивала мама. — В этом сумасшедшая была права. Они здесь, сейчас, в нашем мире, и они уничтожают его.
— Это совпадение. Одно предсказание не делает верными все пророчества.
— Она говорила, что одна из наших девочек рано умрет, а вторая будет желать себе смерти!
— Алина чуть не умерла, когда ей было восемь, помнишь? Вот это рано. И то, что она погибла в двадцать четыре года, не подтверждает того, что та женщина говорила нам правду, и уж точно не доказывает, что с Мак что-то не так. Я думаю, что Фейри с большей вероятностью станут гибелью мира, чем кто-либо из людей. К тому же я не верю в судьбу, да и ты тоже. Я верю в свободу выбора. Все мои советы, вся твоя мудрость и любовь, вот что получила наша девочка, и я думаю, что этого достаточно. Она настолько хороша, насколько это возможно.
