Карпенко хорошо ориентировался в хитросплетении старых улиц.
— Дом сто шестьдесят шестой, — прочел Набиев табличку на воротах.
Водитель прибавил газ.
— Сто восемьдесят Два… Сто восемьдесят четыре, — читал старшина. — Теперь не торопись. Сейчас пойдут двухсотые номера.
На высоком дувале сразу за кибиткой под номером сто девяносто бросились в глаза выведенные углем цифры: 210.
— Вот это здорово! — удивился Набиев. — Куда же подевались остальные кибитки?
Остановились. Рахимов отправился на поиски нужного дома. Вернувшись, сразу вскочил на крыло машины:
— Давай прямо до водопроводной колонки, а там свернешь вправо.
— Приехали! — сказал Карпенко, останавливая «уазик» у кибитки под номером двести четыре.
Рахимов постучал в ворота. Сердито залаяла собака.
— Кто там? — недовольно спросил мужской голос.
— Откройте! Милиция.
За воротами послышалась возня.
— Чего надо? — спросила, высовываясь, бритая голова.
— Кто вызывал милицию?
— Милицию?!
— Это дом двести четыре «Г»? — спросил старшина, с досадой думая, что вызов может оказаться ложным.
— Нет, это двести четыре «В». А вам кого надо?
— Маджидовых.
— Так бы сразу и сказали. От колонки сверните влево.
Дверь отворила немолодая грузная женщина.
— А, пожаловали наконец!
— Могли бы и встретить.
— Не «Скорая помощь», чтобы встречать.
— Зачем же вы в таком случае вызывали? — посуровел Набиев.
— Так ведь родной кровью умываются! — вдруг по-бабьи запричитала Маджидова.
Старшина вошел в кибитку. В небольшой квадратной комнате с низким фанерным потолком были опрокинуты стулья, с единственного окна сорвана штора. Рядом валялись черепки цветочного горшка. У стены на обитой ситцем кушетке сидел мужчина лет сорока пяти в окровавленной рубашке. Из-под стола торчали худые ноги в расшнурованных ботинках.
Набиев бросился к столу. На полу в неестественной позе лежал подросток с разбитым лицом. Старшина схватил его руку, быстро нащупал пульс.
— Принесите воды, хозяйка!
Маджидова бросилась за ведром.
Вода привела подростка в чувство. Он сел на пол и беспомощно затряс головой.
— Гляди, как родное дитя изувечил! — заголосила мать.
Набиев достал из планшета чистый лист бумаги.
— Расскажите, что здесь произошло?
Маджидова насторожилась:
— А бумага зачем?
— Протокол составлять будем.
— Ну и потом что?
— За нарушение общественного порядка привлечем кого надо к ответственности.
— Они же дома.
— А зачем нас вызывали?
— Ох! — застонала женщина. — Даже не знаю, что сказать… Муж у меня шофер. Все служба да служба. А я одна с сыном не справляюсь. На днях клетку с перепелкой принес, оказалась ворованная. Из школы теперь грозят выгнать. Вот муж и принял стаканчик для храбрости, чтобы вразумить сына.
— Не помрет он своей смертью! — вдруг всхлипнул подросток.
Женщина продолжала, сцепив пальцы:
— И старший у нас непутевый. Отбыл положенный срок за тяжкое преступление, да все норовит снова безобразничать: то в драку ввяжется, то еще куда-нибудь. Теперь этого, младшего, сбивает с пути.
Подросток сделал попытку подняться.
— Мам, а мам, дай нож!
— Что ты, что ты, Хаким! — всполошилась она.
— От вашего сына тоже водкой несет, — определил Набиев.
— Я замминистра Глухова вожу, — неожиданно заявил Маджидов.
— Ну и как прикажете это понимать? — спросил старшина.
— Мам, а, мам, дай нож! — настаивал Хаким.
— О, господи! — всплеснула руками женщина.
— Придется забрать его с собой, — распорядился Набиев, — чтобы вам и в самом деле не пришлось встречать «Скорую помощь»…
Зардодханов кое-как скоротал ночь. Центральная сберегательная касса начинала работать в восемь часов утра. Он был первым клиентом.
На контроле старика еще раз поздравили. Предъявленная им облигация действительно выиграла пять тысяч рублей.
— Я могу уже их получить? — спросил Зардодханов.
— Извините, но придется повременить.
— А в чем теперь дело?
— Заполните сначала эту форму.
Дрожащими руками старик стал вписывать в бланк свою фамилию, адрес, паспортные данные.
Получая взамен облигации квитанцию, Зардодханов спросил, когда можно наведаться.
— Не беспокойтесь. Мы вас сразу известим.
Первичная экспертиза дала неожиданный результат: кто-то искусно переправил девятку на ноль.
— Что вы на это скажете? — спросил полковник Мирзоев, когда ему сообщили о подделке.
Капитан Успенский был удивлен.
— Откуда у Зардодханова поддельная облигация?
— Это-то вам и предстоит выяснить.
— Уж не появился ли алма-атинский гастролер?
— В ориентировке сказано, что он подделывает лотерейные билеты, — напомнил Мирзоев.
— А не все ли равно?
— В таком случае версия Тагаева может подтвердиться, — заметил полковник.
— Неужели это Зардодханов выкрал облигации у родной дочери?!
Узнав, что предъявил к оплате фальшивую облигацию, Зардодханов стал биться головой об стол.
— Ах, я старый дурак!..
— Откуда у вас эта облигация? — спросил капитан.
Старик стал торопливо рассказывать.
— Вы говорите, блондин? — переспросил Успенский.
— Ну да!
— А что вы еще запомнили?
— Он шепелявил.
— Не картавил, случаем? — спросил Успенский, вспоминая ориентировку.
— Он говорил «рожи» вместо «розы».
— Вы уверены?
— Уверен.
— Ну допустим… Вы рассчитались с ним наличными?
Старик подтвердил.
— Откуда у вас такие деньги?
— Так ведь я не только деньгами рассчитывался. Часть суммы погасил облигациями.
— Где вы их храните?
— В сберкассе.
Капитан поймал старика на слове.
— Значит, для того, чтобы рассчитаться, вы взяли свои облигации из сберкассы?
— Да… То есть нет, — смешался Зардодханов.
«Пора смываться!» — решил блондин.
Если бы не случайная встреча в аэропорту, он бы сейчас был далеко отсюда.
Вернувшись с работы, Лола застала Анатолия в своей комнате.
— Ты так никуда и не выходил?
— Да вот решил отдохнуть.
Бывая в Душанбе, он останавливался у нее. Знакомясь в первый раз, представился москвичом. С тех пор так и пошло: «Я тут, понимаешь, снова в командировке…»
При встречах щедро одаривал. Лола к этому уже привыкла.
Заглянула Валентина.
— У вас какие планы на вечер?
— Есть кое-что, — неопределенно ответил Анатолий.
— Для нас тоже?
— Пожалуй, мы и вдвоем управимся.
— В таком случае я поведу Семена к своим. У Игорька, племяша моего, сегодня день рождения.
— А мы что с тобой будем делать? — спросила Лола.
Анатолий потрепал ее по щеке.
— Мы с тобой, крошка, прошвырнемся до ювелирного и обратно.
Он достал из бумажника облигацию трехпроцентного займа и вырезку из газеты.
— Ну-ка погляди.
Лола ахнула от удивления.
— Это же надо, пятьсот рублей!
— Вот что, — сказал Анатолий, доставая бритву. — Я пока наведу красоту, а ты сходи, сама получи деньги.
Она нежно поцеловала его.
Ничего не подозревая, Лола предъявила контролеру выигравшую облигацию. Откуда ей было знать, что все сберкассы предупреждены об этом номере?
Женщина за окошком включила сигнализацию.
Пока Лола расписывалась то на одном бланке, то на другом, в дверях показался капитан Успенский. Он был в легком джинсовом костюме. Но здесь его уже хорошо знали и сразу выдали Лоле деньги. Она тщательно пересчитала их, спрятала в сумочку. Потом, ничего не подозревая, «довела» Успенского до своего дома.
