Через полчаса РЛС обнаружила две цели, идущие с севера. Их засеют РЛС обзора морской поверхности на дальности примерно 35 миль; обе цели шли курсом на эсминец. Все произошло абсолютно так, как предсказал «шпиончик». После этого случая другие офицеры глядели ему в рот, поражаясь силе зрения, скрытого в фургончике.
Любимым приемом советских моряков было двигаться на скорости восемь узлов, имея две лодки класса «Зулу», пришвартованными к длинному лодочному «выстрелу» на корме тендера (экипажи лодок в это время наслаждались удобствами на борту тендера водоизмещением 7000 тонн). Остальные шесть лодок тем временем описывали циркуляции вокруг тендера. На «Орлеке» приходилось нелегко, когда лодки менялись местами и одна из двух лодок начинала медленно отдаляться от тендера и незаметно погружалась. Русские иногда выполняли этот маневр ночью, когда легкая зыбь ограничивала возможности обзорной РЛС, а частый дождик затруднял визуальную видимость.
Репутация «Орлека» — как противолодочного корабля — была подвешена на тонкой ниточке непрерывных докладов об обстановке, которые первым читал командующий эскадры, затем командующий Седьмым флотом, и уж потом — множество надменных офицеров штаба, аналитиков и предсказателей, скрупулезно изучавших ситуация с противолодочной борьбой во времена «холодной войны».
Однажды ранним утром, при ухудшившихся погодных условиях, вахтенный офицер на мостике оказался не в состоянии определить, находятся ли по-прежнему за кормой советского тендера две подводных лодки или нет. Приказ командира эсминца ночной вахте требовал, во избежание опасной или сложной ситуации, держать в ночное время постоянную дистанцию до тендера в 1500 ярдов (около 1500 м). Однако вахтенный офицер был обязан поднять тревогу в случае неожиданного погружения одной из лодок, поскольку потеря одной лодки как визуально, так и на экране РЛС означала бы профессиональную дискредитацию «Орлека».
Держа в голове все эти мысли и все еще неспособный сосчитать, одна или две лодки тянутся за тендером, озабоченный молодой вахтенный офицер последовательными маневрами изменил местоположение «Орлека» за кормой тендера, плавно уйдя с левого борта тендера на правый. В обычных условиях это является абсолютно безопасным маневром, однако в нашем случае эсминцу пришлось пересечь курс одной из советских подводных лодок, шедшей в надводном положении в 2000 ярдах от тендера. Когда американский эсминец приближался к тендеру и занимал предписанную его командиром дистанцию для ночного времени, то он пересек курс советской подводной лодки, оказавшись от нее на дальности 500 ярдов, что, по мнению вахтенного офицера, представлялось нормальным. Эсминец медленно выходил на свою новую позицию, а вахтенный офицер все еще не мог разобраться, сколько же лодок тянется за тендером впереди эсминца.
Прошел почти час неопределенности, и, наконец, не получив подтверждения от гидролокатора, что одна из лодок могла занять подводное положение, молодой офицер, с растущей уверенностью и отбросив предосторожность, медленно подвел эсминец к тендеру на дистанцию 1200 ярдов, потом на 1000 ярдов и, наконец, на 800 ярдов. Все еще не могущий сосчитать лодки, вахтенный офицер приблизил эсминец почти на 600 ярдов к тендеру и приказал осветить прожектором море по правому борту тендера. Это было правильно, потому что он четко разглядел в красном свете прожектора только видневшуюся над водой рубку лодки, которая медленно уходила от тендера. Я их застукал, подумал молодой американец, и вздохнул с облегчением. Теперь от него требовалось только отойти от тендера на безопасную дистанцию в 1500 ярдов и поймать гидролокатором погрузившуюся лодку. «Орлек» начал медленно отставать от тендера, вес время держа в поле зрения остававшуюся за кормой тендера подводную лодку. Вахтенный офицер, который формально нарушил приказ командира эсминца ночной вахте, был убежден, что Центр боевой информации эсминца и вахтенный офицер этого Центра, отслеживавший ситуацию из своего закутка, а также остальные младшие чины его вахты не обмолвятся и словечком о том, что он подвел эсминец всего на 600 ярдов к советскому судну.
Медленно светало, близился конец вахты; гидроакустики удерживали хороший контакт с погрузившейся лодкой, да и остальные лодки были либо перед глазами наблюдателей, либо на экранах РЛС. Вахтенный офицер приободрился — ведь он сумел незаметно вернуть эсминец на предписанную командиром дистанцию, и тут на мостике появился командир. То, что везде был порядок, командиру вроде бы понравилось. В этот момент советский тендер начал подавать «Орлеку» световые сигналы.
В ходе наблюдения американцев за советским подводными лодками обе стороны обменивались световыми сигналами только в случае необходимости, т.е. обычно тогда, когда одна сторона хотела заранее предупредить другую о потенциально опасном маневре. Поэтому когда с противной стороны стали подавать световые сигналы, американцы поняли, что с советского тендера будет передано важное сообщение. Через несколько минут в рубку зашел сигнальщик и сказал: «Сообщение от русских световыми сигналами, сэр, на английском языке».
На мостике воцарилось молчание, пока командир читал сообщение. После слов командира «когда сдадите вахту, зайдите в мою каюту» эйфория лейтенанта по поводу маленькой победы над русскими как-то не сразу, а постепенно, все же перешла в угрызения совести.
Вскоре лейтенант стоял в каюте командира, а тот громко читал вслух сообщите русских, переданное на корявом английском языке:
«Ваш вахтенный офицер в последние часы ночи ведет себя вызывающим и провокационным образом, сокращая дистанцию между кораблями до менее 500 метров, пересекая курс одного из советских кораблей и вынуждая его совершить маневр во избежание опасности. Я требовать, чтобы ваш вахтенный офицер был сурово наказан и подобные безответственные действия избежать впредь. Я доложу об этом грубом проявлении слабой морской подготовки в штаб нашего флота для надлежащих дипломатических действий.
Советский командир».
Больше об этом случае не было сказано ни слова.
«ЖУК-ЩЕЛКУН»
В апреле 1964 г. американское судно-спасатель подводных лодок «Шантеклер» (ASR-7) достигло значительных успехов, отслеживая весенние военно-морские учения советского Тихоокеанского флота. Достигнутые результаты дали командующему ВМС США в зоне Тихого океана повод обратиться в феврале 1965 г. к начальнику штаба ВМС США с предложением снарядить новые суда для ведения военно-морской разведки в дополнение к уже имеющимся кораблям. Имевшиеся на то время корабли-разведчики действовали в интересах АНБ и не предназначались для специального наблюдения за океаном. В сентябре 1965 г. командующий ВМС США в зоне Тихого океана так объяснил цели действий этих новых судов: «выявить советскую реакцию на небольшое безоружное судно ВМС США, действующее в оперативных районах советского ВМФ». Таким образом, эти суда должны были являться наблюдательными платформами, «одетыми в форму ВМС США» и действующими в районах, где им будет приказано, и никоим образом не скрывающими свою национальную принадлежность, внешний вид и выполняемые действия.
Американские ВМС начали подобные разведывательные операции, получившие кодовое название «Жук-щелкун», направив в западную часть Тихого океана новое переоборудованное небольшое судно «Бэннер» (AGER-1). В период с августа 1965 г. по декабрь 1967 г. оно часто становилось мишенью для враждебных и провокационных действий со стороны Советов или коммунистического Китая. Историк военно-морской разведки У. Паккард пишет:
«Враждебные действия заключались в прохождении параллельным курсом на очень близкой дистанции, сближении на близкую дистанцию и опасном маневрировании, сближении с наведенными на «Бэннер» орудиями, окружении «Бэннера» траулерами и подачей сигналов «Ложись в дрейф или я открываю огонь». «Бэннер» надо было либо выводить из района, либо прикрыть его эсминцами. В 1967 г. командир «Бэннера» коммандер Ч.Р. Кларк, однако, не видел угрозы со стороны советских кораблей, поскольку у Советов было много своих действующих судов-разведчиков, и они, захватив «Бэннер», могли потерять гораздо больше. С другой стороны, Кларк отмечал, что «северные корейцы и красные китайцы были очень сомнительным фактором, поскольку никто не знал, как они себя поведут, однако сам факт нашего пребывания в международных водах и выполнения законных действий являлся нашей самой надежной защитой».
Успешные действия «Бэннера» по программе «Жук-щелкун» подвигай ВМС США оснастить еще два небольших судна для выполнения разведывательных задач. Этими судами стали «Пуэбло» (AGER-2) и «Палм Бич» (AGER-3).
Выполняя свои задачи, «Бэннер» вел радиоразведку не только в национальных интересах, но и снабжал ВМС США сведениями о Советах. Как свидетельствует Паккард, концепция «небольшого одиночного судна, действующего как корабль наблюдения и разведки, прошла испытания». Способность «Бэннера» находиться близко у берега позволила ему перехватывать такие радиосигналы, которые были недоступны станциям перехвата берегового базирования или же недостаточно полно перехватывались другими мобильными или береговыми средствами разведки. В ходе операций «Бэннера» был также накоплен значительный объем фотографий, сведений по акустике и гидрографии в районах вероятных целей.
