Но самым приятным разделом, неизменно повышающим уровень радости в крови, был фанатский форум. Там находились тексты, которые никогда не надоедали Преображенскому. Сюда со всей России стекались признания в любви.
Чтобы фанаты не заподозрили Преображенского в высокомерии, он им отвечал. А чтобы не возникло впечатления, что он легко доступен, отвечал только избранным и был предельно краток. И вскоре видел, как на форуме счастливицы и счастливцы обменивались восторгами: «Преображенский ответил мне! Так коротко! И так невероятно!»
Каждый день он выбирал только трех поклонников. В этом случайном выборе было что-то от произвола судьбы: счастья ждут все, а достается оно лишь избранным. А как они избираются, за какие достоинства – тайна. Сергей вполне комфортно чувствовал себя в роли судьбы. Сегодня он решил выбрать трех женщин из российских городов на букву С: Самара, Сыктывкар и Симферополь. Написал каждой буквально по несколько слов – очаровательных, теплых, намеренно небрежных. Закрыл сайт и откинулся на кресле, удовлетворенный.
Мобильный, что лежал на столе, вдруг затрясся, забеспокоился и засверкал именем «Сцилла Харибдовна». Удивляясь позднему звонку, Сергей услышал: «Сережа, дорогой. Сильвестр Андреевич переносит репетицию с одиннадцати на два». «Понял, спасибо», – сказал Преображенский, и невозможно было определить, рад он переносу репетиции или огорчен.
Он положил мобильный обратно на стол и вдруг вспомнил, что Крым-то давно отдан Украине одним из самых артистичных генеральных секретарей. Значит, Симферополь – заграница. Как это ни парадоксально. Выходит, надо написать еще кому-то, раз уж решил ответить трем фанатам именно из российских городов. Сергей зашел на свой сайт и снова заулыбался. Не удержался, глянул в раздел букетов – за это время там расцвел еще один.
Среди десятков посланий он выбрал письмо из Саранска. «Какое имя странное у города… В честь саранчи, что ли? А кто пишет? Ага, имечко тоже не без странностей… Люба Ч… Даже фамилию назвать боится… Такой сокращенный человечек». Образ Любы Ч. мгновенно возник в воображении Сергея. Скромная дева в очках, темной блузке и серых туфлях на высоких каблуках. Лицо переходного периода: из подростка в девушку. Стыдливо-чувственный взгляд провинциалки. Скромные косы. Если их расплести, скромность исчезнет и чувственность победит. Но пока что они туго заплетены.
Он еще вальяжнее раскинулся в кресле. Рука с прекрасными длинными пальцами – пальцами художника (о таких в студенчестве мечтал Сильвестр) – красиво подпирала голову. Сергей не забывал о невидимой публике. С расслабленно-тщеславной улыбкой он открыл письмо:
«Уважаемый Сергей Леонидович! Просим отнестись со всей ответственностью к нижеследующей информации. Мы отправили подобные письма всем известным людям нашей страны. Мы сообщаем вам, что разработали уникальный метод утилизации мертвых тел. Люди даже представить не могут, сколь острая необходимость назрела в применении именно этого метода. Иные способы – кремация и разложение в земле – доказали свою неэффективность».
Сергей был настолько готов к излияниям любви и нежности, что прочел первые фразы с той же улыбкой на лице. Но она постепенно исчезала: Сергей как будто шел по чудесному лесу и провалился под землю.
Он продолжил читать, чувствуя, что погружается все глубже, глубже и глубже:
«Знаете ли вы, что кремация трупов загрязняет окружающую среду? В процессе сжигания тела происходит мощный выброс канцерогенных веществ, поскольку перед этим в труп вводят формальдегид. Задумывались ли вы о том, что будет с вашим телом, когда вы умрете? (Сергей облизал губы. Распрямился в кресле. Рука, подпиравшая голову, упала на колено. Невидимая публика покидала его.) Вы известный человек, и мы призываем вас подать пример вашим поклонникам, подписав договор с нами. Проблему переполненности кладбищ американцы уже признали. (Глаза Сергея медленно скользили от строки к строке, темнея от ужаса.) Аналитики приводят данные похоронных служб о значительном увеличении средней массы одного покойного за последние 10 лет: растут габариты гробов и могил».
«Растут габариты гробов и могил», – повторил Сергей и прикрыл экран ладонями.
Девочка-подросток со стыдливыми косами и робко-чувственным взглядом говорила о невозможном. Он представил, как его поклонница Люба Ч., слегка смущаясь, спрашивает: «Задумывались ли вы, что будет с вашим телом, когда вы умрете?»
Нет. Не была она ни девочкой, ни подростком. Вот пишет: «мы, мы, мы».
Что это?! Розыгрыш? Это смешно? Деловое предложение? Без подписи? «Что это?!» – шепнул он, пытаясь сквозь ладони рассмотреть, что происходит на экране. Там самопроизвольно запустился рекламный ролик, который заставил глаза Сергея расшириться – и не моргать. Он распахнул ладони и неотрывно смотрел на экран, чувствуя, как бешено стучит сердце – в висках, в ладонях, в кончиках красивых тонких пальцев.
…Под торжественно-печальную музыку выплыл гроб. Из левого края экрана – в центр. Из гроба выпорхнул покойник, словно пловец нырнул с вышки в бассейн. Но упал не в воду, а на металлическую доску. Сверху ринулся луч света. Труп приподнялся ему навстречу, но надежда была напрасной: луч вонзился в тело и начал его жечь. Через несколько секунд на месте трупа осталась жидкость кофейного цвета.
Голос за кадром не без ликования сообщил, что вместо семидесяти килограммов мы теперь имеем три литра жидкости. А это очень хорошо для планеты. Для нашей Земли это просто прекрасно. Ведь умерший, минуя разложение и скелетирование, может сразу стать высококачественным удобрением. Многие люди, продолжал бодрый голос, узнав о новом способе утилизации, попросили после смерти довести их до состояния воды. И пропитать ими сады и огороды. Ибо и после смерти они хотят быть полезными.
Далее (под неизбежного во всех смертельных случаях Альбинони) энергичный голос сообщал, что знаменитостям, которые подпишут договор о согласии на новый вид утилизации, будет выплачена премия в размере десяти тысяч долларов. Поскольку метод нуждается в рекламе. А люди в большинстве своем консервативны. Они предпочитают по старинке гнить. Или быть сожженными. И лишь немногие. Стремятся превратиться в несколько литров. Общественно полезной. Жидкости.
Сергей, глядя, как из левого угла экрана вылетел новый гроб с таким же покорным и дородным телом, подумал: «Выходит, люди все чаще отправляются толстяками в загробный мир, на встречу с Богом? О какой-то перемене в жизни человечества это, конечно, свидетельствует».
Армады жирдяев, воспаряющих в небо. Долетят ли? Хватит ли им места? Сергей резко вскочил с кресла. Кто же запустил на его лучезарный сайт такую мерзость? «Боже мой, боже мой, боже мой, боже мой», – повторял он без перерыва, сливая слова, не заботясь о дикции, не думая, как выглядит его лицо, сколько в нем смятения и тоски. Взывание к Богу принесло результат: он вспомнил, как давно не был в церкви, и дал себе обещание завтра же, перед театром, сходить на службу к отцу Никодиму. Благо, Сильвестр перенес утреннюю репетицию.
Тем временем ролик запустился снова, и снова полился голос: «вместо семидесяти килограммов мы имеем три литра воды»; и снова полился на труп ужасающий свет…
Сергей подбежал к компьютеру и резко нажал на кнопку выключения. Машина закряхтела – она не любила внезапных отторжений от питания. Но Сергей еще сильнее вдавил кнопку, давая машине понять, что сопротивление бесполезно. Наконец компьютер прощально присвистнул и экран погас.
Черная пустота. Как будто ничего не было. Ни лучезарного сайта, ни восторженных писем, ни летающих трупов, ни жуткого света. Черный экран произвел на Преображенского почти столь же угнетающее впечатление, что и весть об утилизации. Он чувствовал, что вся палитра реакций – от плача до смеха – была наготове. Несмотря на охвативший его ужас, он мог отреагировать на произошедшее с юмором. Мог смеяться долго-долго – пока не пройдет страх. Послать духу сигнал от тела – как это делают актеры, вызывая необходимую эмоцию. Ведь, если вдуматься, это предложение пронизано иронией, пусть и несколько потусторонней. Ему предлагают стать лидером в использовании новейшего метода утилизации тел. Первый среди живых, он должен стать первым и среди мертвых. Может, это следует воспринимать так? Может, стоит улыбнуться? И послать данные своего банковского счета этой Любе Ч. И приписать, что он, как любитель всех современных течений, с благодарностью утилизуется актуальным способом, когда придет его час? И тем самым счастливо избежит разложения и скелетирования? Сыграет посмертную роль? Последнее перевоплощение Преображенского – из трупа в воду!
Ирония уже поднималась из глубин артистического духа, и Сергей готов был расхохотаться, сначала натужно и болезненно, а потом все более легко и естественно. Но не смог. Ему! Услышавшему за свою театральную жизнь столько аплодисментов, что если сложить их все вместе, получится грандиозная симфония любви, не утихающая ни днем, ни ночью. Ему! Окруженному любовью всех-всех, любовью, которая дарит ощущение бессмертия! Ему предлагают подумать о том, чтобы избежать скелетирования! Ему! Предлагают подумать, не лучше ли миновать разложение! «Боже мой, какое ужасное слово, кто же его изобрел… Разложение…»
