class="p1">– Хорошо… – куда собралась она сама, он не спросит, конечно. А она и не должна отчитываться! – Иди тогда… спать давно пора. У тебя много дел завтра.
Медленно кивнув, колдун повернулся и зашагал прочь от конюшни – к гостевым покоям.
Промедлив лишь мгновение, Наина тоже заспешила – к своей собственной башне. Негоже правительнице от сложностей убегать!
Так и шли, поминутно друг на друга оглядываясь. Знать бы, что он-то задумал! Ведь не от счастья же своего убегать собирался?
*
Тем же часом, когда из своей светелки только выходила еще правительница Наина, еще одна темная тень – правда, в алом богатырском плаще – кралась к тем самым покоям, где расположился на ночь особый царский отряд богатырей специального назначения.
Горницу братьям выделили общую – отдельных и высоким-то гостям едва хватило, больно уж много их к победному пиру понаехало.
Поминутно спотыкаясь в темноте и шипя сквозь зубы, царевна Алевтина Игнатьевна самым скандальным образом проникла в мужскую опочивальню.
Здесь уж вовсе мгла оказалась – хоть глаз выколи. Ага, самый громовой храп – у самого входа. И тебе не хворать, братец Олешек. Дальше…
Алька наощупь прокралась к следующему ложу и попыталась вручную определить его постояльца. Тот, не тот?
Подергала за ногу.
– А? – встрепанная голова поднялась над подушкой.
– Ой… ты спи-спи…
– А кого ищешь-то? – послышался сиплый со сна голос Светика.
– Ну… – Алька ковырнула носком сапога деревянный пол, однако ее, как ни странно, поняли. И даже ткнули рукой в нужную сторону. После чего встрепанная голова рухнула назад на подушку – и с ложа снова послышался храп с присвистом.
Царевна посмотрела, куда указывал Светик, и мысленно чертыхнулась: тот, кто ей нужен, расположился у самой дальней стены. Пришлось пробираться – разок на кого-то даже упав, а об чье-то ложе едва не споткнувшись. Однако в конце концов – добралась все же!
Тотчас осмотрелась – ага, отсюда быстрее будет уже в окно вылезти. Осталось только поднять этого соню!
– Эй! – на этот раз дергание за ногу результата не дало, пришлось трясти спящего изо всех сил. – Просыпайся немедленно!
– А? Что? Пожар? Война?! – еще одна встрепанная голова поднялась над подушкой.
– Просыпайся, говорю, живо! И одевайся!
– Зачем? – богатырь недоуменно покрутил головой.
– Какая разница! Собирайся живо! Да поторопись! Нам еще до рассвета из столицы надо удрать… – и чуть тише добавила, – и храм найти.
– Какой еще храм? – богатырь наконец сел на постели. – Ты никак белены объелась? Али браги перепила?
– Сам дурак, – обиженно буркнула царевна. – Жениться, говорю, поехали. Пока не поздно.
*
– Совсем ума решилась, – бурчал все еще сонный богатырь уже в конюшне. – Эй, ты кого седлать собралась? Это же не твой конь! И не мой…
Алька на это только глаза закатила.
– Тебе попонку гербовую или ехать?! Конечно, не наши. Зато их одобрил лучший специалист, какого мы с тобой оба знаем. Значит, если их сведем да на них уедем, нас уж точно никто не догонит! – скромно потупившись, царевна чуть слышно добавила, – ну и хозяева их на нас с тобой уж страже не заявят…
– Ты с Алмазом, помнится, уже как-то пыталась сладить…
Алька легко пожала плечами.
– Ну так с Алмазом ты сладишь. А я вот на этом красавце поеду…
Богатырь лишь вздохнул и покачал головой, но возражать не стал.
И лишь когда уж за ворота выехали, никем, конечно, не остановленные – не по чину страже царевну останавливать! – снова заговорил.
– Так я не понял что-то – ты что же это, не ждешь больше, когда тебя с женихом правительница благословит?
Настал черед Алевтины тяжко вздыхать.
– Скажи честно. Вот ты хочешь царем быть?
Воин даже в лице переменился.
– Чур меня!
– Вооот! А ежели она нас благословит, так и быть нам с тобою царем да царицей. Ну вот сам посуди – какая из меня царица-то? Может, я и выросла, как Наинка говорит, а только и поняла много. Я ведь всегда хотела на самом деле только свободы…
– Вон оно как… – богатырь покосился на нее. – И впрямь, выходит, выросла. Признаться, и я царем никогда не хотел бы стать. Куда мне?
– Ну и поехали скорее, значит! Пока Наинка не опомнилась и опять меня осчастливливать не вздумала! Давай-давай, не то догонит и благословит же!
Налетевший ветер взлохматил и без того растрепанные рыжеватые волосы воина, да запутался в светлой Алькиной косе.
Царевна и богатырь, переглянувшись, одновременно усмехнулись. И улыбки у них вышли похожие – плутоватые и отчаянные.
И разом подстегнули коней. Только взметнулись за спинами два алых плаща богатырских.
*
Сокол с черными крыльями, как в былые времена, сел на окно светелки правительницы Наины ранним утром.
Государыня уже не спала – не до сна было. Надо бумаги в порядок привести перед передачей будущей царице. Кое-где пометки сделать, чтобы легче разобраться было. Дел-то невпроворот – и о чем только ночью думала, как бежать собралась?
– Моя государыня, – колдун, вставший у окна миг спустя, как обычно, склонил голову.
– И тебе здравствовать, богатырь, – кивнула Наина, не поднимаясь.
– Я… проститься прилетел.
– Вот как? – Наина вскинула голову. Выходит, все же понял, что она сбежать хотела. Стыд какой! Али… сам бежать собирался? И отчего же? Неужто от судьбы своей да свадьбы с любимой?
…Да и куда?
– Я в академию уеду, – не поднимая головы, продолжал воин, а Наина нахмурилась. Этого еще не хватало! Это она в академию едет – от него же прятаться! – Не серчай, государыня моя. А только не женюсь я на Алевтине Игнатьевне.
– Что-о-о?! – тут уж Наина, не выдержав, вскочила со своего места у конторки и в два быстрых шага оказалась прямо перед богатырем. – Эт-то почему еще?!
– Я… – колдун выталкивал из себя слова точно через силу, однако наконец поднял глаза и посмотрел прямо на собеседницу. И наконец проговорил, твердо и ясно, – я другую люблю.
– К-какую еще… другую?! – Наина даже задохнулась от гнева. Она тут всю душу наизнанку вывернула, чтобы сестрице уступить, в сторону отойти, а он – другую любит?! Да как он смеет?! Да как у него язык повернулся…
– Ту, которой я недостоин, и никогда мне ее достойным не быть. Ту, что как звезда в небе – поклоняться можно, да не дотянуться…
Сами собой сжались у Наины кулаки, а по глазам точно кипятком плеснули.
– Кто она?!
Долгий-долгий миг смотрел богатырь в глаза своей государыне, звезде далекой, будто решая что-то для себя. А потом – решился. Точно в омут с
