А тут обещают сразу же премию за согласие! И целых сто долларов! Было над чем призадуматься.
К концу доклада Черногуз приберёг самый убедительный аргумент – напомнил о полной бесперспективности для перемещённых устроиться на приличную работу. Ссылаясь на собственный опыт, он рассказал, как во время коллективизации эмигрировал в Польшу, затем во Францию, как в погоне за счастьем объехал чуть ли не весь мир, и всюду его ждали лишь одни невзгоды.
– Что будет с вами здесь, за границей?! – патетически воскликнул Черногуз. – Даже если есть среди вас специалисты, например слесари, токари, возможно, даже инженеры, в лучшем случае они не помрут с голоду, перебиваясь с хлеба на воду. А у кого нет профессии? В Африку? На шахты? Бывал я там, знаю…
И Черногуэ, не жалея красок, описывал жизнь эмигрантов, завербовавшихся на шахты или плантации.
– К вам же счастье само плывёт в руки, – убеждал он. Договор можно заключить на год, на два, на три. Вернётесь, а на счёту у каждого солидная сумма. Год, два можно жить спокойно, закончить институт, изучить язык, а то и открыть небольшую мастерскую или ресторанчик.
– Ну, как, господа офицеры, устроим перекур, а потом приступим к обсуждению? – спросил Протопопов, очевидно привыкший проводить собрания возглавляемой им группы.
– Мы же на воздухе, курить можно и здесь! – сказал кто-то из присутствующих.
По рядам прокатился одобрительный гул.
– Тогда продолжим. Вопросы к пану Черногузу будут?
– Как с обмундированием? – спросил кто-то.
– Формы там не носят. Это ведь не регулярная армия, а подпольные отряды. Одежду придётся добывать самим, одеваться так же, как местное население, чтобы не выделяться, – ответил докладчик.
– Разрешите вопрос? – Сомов высоко поднял руку.
– Спрашивает только что прибывший к нам Сомов, – многозначительно пояснил Протопопов.
Все оглянулись на Сомова.
– Скажите, пан Черногуз, если кто-либо из завербованных погибнет, кому достанутся деньги, лежащие на счету убитого? Ведь на тот свет их не переведёшь?
Смешок пробежал среди присутствующих.
– Здесь обсуждается серьёзный вопрос. Нам некогда паясничать, – вскипел Протопопов.
– А мы не на панихиде по убиенным – мы только кандидаты в убиенные, – весело бросил Сомов и сел.
– Выходит, регулярного снабжения отряды не имеют, раз вы так надеетесь на помощь местного населения? – спросил Кабанец.
Черногуз вытер вспотевшее лицо, снова поднялся.
– Вы спрашиваете о снабжении. Но ведь на западных землях Украины скота, птицы, молока и творога хватит на целую армию. Это вас не должно волновать… Теперь о деньгах, которые останутся на счёту, если кого-либо, не дай бог, убьют. Нам известно, что вы, бывшие воины армии Власова, все в одинаковом положении. Если и были у вас когда-то в Советском Союзе семьи, то они репрессированы, а может быть, и совсем уничтожены. Таким образом, потомков и наследников ни у кого из вас нет. Поэтому центральное руководство решило: деньги, оставшиеся на счёту погибшего, пойдут на продолжение святого дела, за которое сложил голову герой. Но не станем об этом толковать. Как говорят у нас на Украине: «Живой о живом думает».
– Нет, погодите, – Середа поднялся во весь свой богатырский рост. – Как же получается, ваше центральное руководство заинтересовано, чтобы из завербованных погибло как можно больше? Так?
– Почему? – удивился Черногуз.
– А как же! Деньги получает руководство или как вы там называетесь, на них можно вербовать новых людей. Карусель какая-то!
– Садись! Помолчи! Не твоего ума дело! – зло крикнул Протопопов, стукнув кулаком по столу.
– Почему не моего ума дело? У меня своя голова на плечах! Не маленький, чтобы мной командовали.
Присутствующие, все, за исключением Сомова, были крайне поражены таким, с их точки зрения, дерзким поведением всегда молчаливого великана. Дело в том, что Середа, хотя и носил офицерские погоны, фактически выполнял при Протопопове роль ординарца-телохранителя. Так повелось на фронте, так по инерции шло и теперь. Он кормился на деньги шефа, курил его сигареты, беспрекословно выполняя за это любые поручения и приказы. Он никогда не выражал недовольства, а тем более протеста. И вдруг – Середа взбунтовался! И где? На многолюдном сборище!
Почти все, и прежде всего Протопопов, поняли: эта дерзость – результат схватки Протопопова и Сомова, из которой вожак группы вышел отнюдь не победителем.
– Ну, берегись! Мы с тобой ещё поговорим! – многозначительно пообещал Протопопов, сжимая тяжёлые кулаки.
– Ты не куражься, и на тебя нашёлся кулак!
Это уже был прямой намёк на сегодняшнюю драку. Откровенный и публичный. А потому особенно дерзкий.
– Да знаешь ли ты, что я тебе сделаю? Не посмотрю, что такой вымахал… – шагнул вперёд Протопопов.
– Эй! Протопопов, спокойно! – донеслось сверху.
Окрик Хейендопфа для присутствующих был ещё более неожиданным, чем бунт Середы. До сих пор Протопопов пользовался полной поддержкой лагерного начальства.
– Хватит болтать! – приказал Хейендопф. – Кто принимает предложение мистера Черногуза, пусть зайдёт ко мне! Протопопов тоже.
Все поднялись, не дожидаясь официального закрытия собрания. Поднялись, но не расходились. Вокруг Протопопова собралась небольшая группа его сторонников, которые о чём-то тихо, но живо разговаривали.
Сомов молча наблюдал за всем, сидя на скамье и покуривая сигарету.
– Не найдётся у вас закурить?
– Пожалуйста! – Сомов протянул Середе пачку сигарет.
– Середа! Сюда! – махнул рукой Протопопов, выходя из толпы и свирепо глядя на своего недавнего приспешника.
– Если я тебе нужен, подойдёшь сам, – спокойно ответил Середа, прикуривая.
– Гляди, пожалеешь! Ты ведь знаешь, я слов на ветер не бросаю! Предупреждаю! – Не дождавшись ответа, Протопопов круто повернулся и, нагоняя Черногуза, быстро направился в комендатуру.
Вслед за ним медленно и неохотно поплелись одинокие фигуры, словно колеблясь, идти им к лагерному начальству или подождать.
– А вы пойдёте? – спросил Сомов, кивнув на окно Хейендопфа.
– Ко всем чертям! Навоевался! На мой век хватит…
Середа говорил отрывисто, с сердцем. Чувствовалось, что война действительно опротивела ему до чёртиков.
– Давно воюете?
– С сорок второго… шофёр я… начальство всю войну возил… На гражданке возле Брянска на лесозаводе работал…
– А здесь как оказались?
– Из-за этого дьявола! Обманом меня к Власову затащил, а потом уже не было возврата.
