Она вошла в ванную комнату, где некоторое время гремела ведром, после чего все стихло. Дверь раскрылась, и запахло мылом. Женщина вновь появилась в коридоре. Поправила перед зеркалом волосы, подкрасила губы и, едва заметно улыбнувшись своему отражению, вышла из квартиры, предварительно выключив свет. Затем послышался лязг дверного замка.
– Кто бы мог подумать… Сдается мне, что это Лаврова… Ну и ночка у нас с тобой сегодня выдалась… Сашок, ты живой?
– Живой, – буркнул Саша, выходя из темной кладовой и щурясь от яркого света.
Шубин тоже решил не церемониться и включил в прихожей свет.
– Ну надо же – пришла помыть полы в квартире своей покойной дочери… Уму непостижимо!
– Так, нам здесь больше делать нечего… Какой же я идиот!
– Да что случилось?
– А то, что раз Шонин сюда не пришел, значит, он уже, наверное, на вокзале или в аэропорту… Уехал, вот увидишь. А мы с тобой его прошляпили… Быстро выключай свет… Все, поехали в гостиницу… Хоть бы успеть, хоть бы…
* * *
Утром в почтовом ящике агентства Крымов нашел письмо от Шонина, в котором говорилось, что его срочно вызвали в Москву, что он потерял всякую надежду на положительный результат расследования и что деньги, которые он дал Земцовой, «пусть послужат для ее поисков, думается мне, что ее стоит искать на старом ипподроме».
Крымов несколько раз перечитал письмо. Слова «на старом ипподроме» вызывали ужас. Значит, Шонин что-то знал, но уехал, даже не сочтя нужным что-то объяснить? Свинья!
Подъехал Шубин. В лице – ни кровинки.
– Мы с Сашей всю ночь провели на квартире Шониной… Знаешь, кто туда пришел? – Он принялся рассказывать о визите Лавровой.
– Я абсолютно уверен, что это она… Но эта женщина явно не в себе…
– Шубин, по-моему, ты рехнулся… Ты понимаешь, что несешь?
– Думаю, с ней происходит что-то такое… В общем, либо в психушку отвезут, либо она вены себе перережет. Звони Сазонову или Корнилову – пусть едут к ней на квартиру, может, она еще жива!
– Шонин уехал… – Крымов швырнул на стол письмо.
Появившаяся в дверях Щукина выглядела невыспавшейся и утомленной.
– Я знаю, кто приносил цветы на могилу Инны Шониной, – заявила она прямо с порога.
– Кто же? – прохрипел Крымов. – Лаврова?
– Почему Лаврова? Это мужчина, и живет он в Затоне. Мне позвонил брат кладбищенского сторожа и сказал, что этот мужчина снова приходил. А сразу после кладбища поехал на Предмостовую площадь и сел на автобус, следующий до Затона. Маленький, голубоглазый, почти лысый, ходит в белой старомодной кепке и клетчатых светлых брюках. На вид ему лет пятьдесят.
24 июля
Вода в бассейне была зеленоватая и прозрачная. Юля с каким-то непонятным чувством, граничащим с истерикой, плавала до ломоты в костях, пока не замерзла. Вышла из воды и уселась в полотняное, нагретое солнцем кресло.
– Надо же – вчера шел дождь, а сегодня с самого утра печет, – сказала она загорающей на солнышке Стелле.
Пленницы уже успели привыкнуть к тому, что они совершенно голые. Охранник объяснил им, что купальников в доме нет, а потому пусть привыкают показывать свое тело.
– Грязные скоты… – Юля старалась не смотреть на охранника, которого побаивалась.
– Вы бы прогулялись… – сказал охранник, обращаясь к лежащей на кушетке Стелле. – Вам надо двигаться…
– Зачем? Убивайте так, – отозвалась Стелла.
– Стелла, пойдем… Они не шутят, – пролепетала Юля.
И она насильно подняла разморенную солнцем Стеллу. Накинула на нее простынку, взяла ее за руку и повела вдоль стены по тенистой аллее.
– Ты видела охрану возле ворот? – не поднимая головы, пробормотала Стелла. – Они живые мужики… Может… выпустят?
– Остальных не выпустили, а нас выпустят? К тому же мне не хочется отдаваться этим бритоголовым… Лучше смерть…
Юля произнесла слово «смерть» – и тотчас же подумала о том, что оно стало обычным в их лексиконе. Что ж, именно смерть была бы избавлением от предстоящих страданий.
Но больше всего томила неизвестность. Зачем их так кормят, почему позволяют так много спать и заставляют плавать и гулять?.. Что все это значит?!
– Это ты потеряла? – Юля наклонилась и подняла с земли золотую цепочку. И тут же лицо ее изменилось, а лоб покрылся испариной. – Стелла, да подожди же ты!
Она догнала ее и показала свою находку.
– Господи, смотри… Это золотая цепочка с кулоном в форме сердечка, видишь?
– Но она не моя… Это ловушка, надо немедленно отдать охраннику…
– Ты ничего не поняла… Это цепочка… Тани Орешиной!
– Какой еще Тани Орешиной? Ты что, ее знаешь?
– Это девушка, которую убили и бросили в Затон. Мне поручили заниматься этим делом, но я так ничего и не успела. Более того: я даже не смогла присутствовать на ее похоронах… Значит, и нас с тобой тоже… в Затон… Ты хотя бы понимаешь, что происходит?
– Нет, я ничего не понимаю, да и что вообще можно понять, когда с нами даже не разговаривают! Я понимаю еще, когда за человека просят выкуп, пусть даже и фантастическую сумму. Но тогда хотя бы появляется какая-то надежда на то, что твои близкие продадут последнее, чтобы только сохранить тебе жизнь, а так… Ведь в основном все преступления совершаются ради денег – а что с нас можно взять? Даже если из нас попытаются сделать проституток, я не уверена, что на этом можно заработать такие уж большие деньги, тем более что я сделаю все, чтобы спровоцировать скандал, даже если мне придется для этого рисковать жизнью… Я не собираюсь сдаваться и ложиться под кого попало… Пока я дышу, буду сопротивляться, кусаться, царапаться, драться…
Стелла даже остановилась, говоря все это и эмоционально жестикулируя. Юля за то время, что они находились в раздетом виде, не могла не разглядеть слегка располневшее, но все еще стройное и красивое тело Стеллы, и мысли ее вновь и вновь возвращались к Боксеру.
– Давай присядем, – предложила она, и они устроились на белой широкой скамье под соснами. – Я понимаю, что тебе не очень-то приятно вспоминать Боксера, но все же придется кое-что послушать… Дело в том, что в нашем городе совсем недавно произошли сразу три убийства. Убили девушек. Одну из них ты знаешь – это Катя Иволгина, но с двумя другими, наверное, не была знакома… Наталия Рыжова и Елена Еванжелиста. Твой Саша-электрик, он же Боксер, был сутенером Елены, а она жила в одном общежитии с Рыжовой. Таким образом, выходит, что все эти девушки имели какое-то отношение к Боксеру… Когда я узнала о том, что он и к тебе имеет прямое отношение, я подумала, что и тебе тоже может грозить опасность… Ведь не может же быть столько совпадений. Он был любовником и Иволгиной, и Еванжелисты, которых убили выстрелом в упор. Кроме того, никто и никогда не видел его документов, не знает его настоящего адреса… Как ты думаешь, что все это значит?
– Ты хочешь сказать, что теперь моя очередь?
– Думаю, что да… И если меня схватили случайно, а я в этом совершенно уверена, то тебя взяли по команде Боксера… Другое дело, что я не знаю зачем.
– Ты рассуждаешь так потому, что не знаешь Сашу. Никакой он не убийца, он нежный… и очень внимательный мужчина, который хорошо знает, что нужно женщине… Быть может, это просто совпадение какое-то, может, в городе есть еще один человек по кличке Боксер?
– Но с Иволгиной-то спал твой Боксер! Постарайся хорошенько вспомнить, о чем вы с ним говорили, не упоминал ли он эту фамилию – Еванжелиста…
– Нет, мы с ним вообще почти не разговаривали. Я же рассказывала: он приходил… – Стелла покраснела и отвернулась. – Приходил, мы раздевались, и все… Потом он уходил. А после его ухода я находила на столе то духи, то коробку конфет, то какую-нибудь безделушку… А иногда… иногда он давал мне деньги и говорил, чтобы я купила себе что-нибудь…
– Ты раньше об этом не говорила…
– Ну и что? Разве не понятно? Мне не хотелось признаваться в этом, ведь получалось, что я отдавалась ему за деньги…
– Глупости. Просто он понимал, что ты сама лучше знаешь, что тебе нужно, и потому эти деньги он тебе дарил. Это не проституция, так принято даже в приличных семьях…
– Но он не мог убивать этих женщин, он вообще к женскому телу относился… с каким-то трепетом…
И тут прозвучал выстрел. Юля вскочила со скамейки и, придерживая на груди простынку, глянула по сторонам.
– Что это? – спросила Стелла, побледнев. Она стояла, скрестив руки на груди, но смотрела не по сторонам, а на Юлю. – Кого-то убили…
Женщины, прячась за деревьями, подбежали к бассейну, откуда хорошо просматривалось высокое каменное крыльцо дома, и увидели нескольких охранников, стоящих в полной боевой готовности: в руках они держали нацеленные на ворота автоматы. Один из них лежал на асфальтовой дорожке в луже крови.
Затем раздались еще несколько выстрелов, и еще двое охранников упали, сраженные пулями.
