– Сэр Диплодок, – проговорил он, всхлипывая и вытирая залитое слезами лицо рукавом, – как велик и прекрасен мир!.. Как вам повезло, что вам удавалось прослезиться при виде такого… такого…
– Да, – согласился я, чувствуя, что и сам довел своя до состояния, что и голос дрожит, и слезы закипают в глазах, – об этом надо знать, чтобы дивиться взлетам человеческого духа. Но что это все я да я рассказываю?.. Сэр Джош, теперь вы расскажите! Я из настолько дальних земель…
– Да-да, – согласился он и снова вытер слезы, – у нас никогда о таких рыцарях, как доблестный Синдбад, и не слышали… У нас так мало чудесного!
Я покачал головой, погрозил с шутливой укоризной:
– Не отнекивайтесь, сэр Джош!.. Чем ближе я подъезжал к этим землям, тем больше слышал о великом воителе императоре Карле! О нем рассказывают так много удивительного, а ведь в. моих землях о нем совершенно не знают.
Он ахнул:
– Господи, до чего же велик, оказывается, мир!.. Есть земли, где не знают про нашего императора?
– Есть, сэр Джош…
– То-то я смотрю, вы одеты не совсем как у нас. И, гм, лук при вас.
– У нас так принято, – заверил я. – Правда, не для боя, это неблагородно, а для охоты.
– А-а-а, – сказал он, просиял: – Для охоты можно…
Он воодушевился и больше часа пересказывал о рождении императора, что связано тоже с чудесами и предзнаменованиями. Даже статуя Пресвятой Девы не то заплакала, не то хихикнула, в детстве юный принц поражал умом, честолюбием и знаниями, а в восемнадцать лет, подобно великому Александру, получил в наследство корону, и с того дня начались победные завоевания…
– Значит, – спросил я наконец как можно небрежнее, – Его Императорское Величество сейчас изволит отдыхать в своих владениях в Брессе?
Сэр Джош кивнул, подождал, когда я налью ему полный кубок. Каменное лицо стало мягче, а голос из рыкающего превратился в смягченное рычание большого сильного зверя:
– Да, там его жена.
Я поинтересовался с понимающей усмешкой:
– Какая из жен? Он гыгыкнул:
– Восьмая. Его Величество не слишком жалует тетравленд. Потому у него всегда только одна жена. И несколько любовниц, конечно.
– В каждом городе?
Сэр Джош гыгыкнул снова:
– Ну да! Не возить же за собой одних и тех же?
– Разумно, – одобрил я. – Чего их перевозить, когда они везде одинаковы?
– Его Величество всегда поступает очень правильно, – сказал сэр Джош с почтением. – Именно потому и побеждает всегда. А сам он сейчас с двумя сыновьями в Бурте.
Я, продолжая приятно улыбаться, сжал и разжал под столом кулаки. Где находится в заключении Шарлегайл, узнать не удается еще и потому, что предусмотрительный Карл, чтобы заранее отгородиться от всех случайностей, просто скрыл местонахождение знатного пленника. Даже от своих, мудро понимая, что сегодня они свои, а завтра – свои собственные.
Это ломает все планы. Ломает, но не отменяет задуманного. Как говорится, где не помогает львиная шкура – одевай лисью. Когда против тебя громила в два твоих роста и с кулаками с голову троллей, то ты вправе хвататься за любое оружие, использовать любой трюк, даже так называемые «грязные», потому что это всего лишь уравнивание шансов. Вот такой я рыцарь, с поправкой на реальность.
Конечно, другим об этом не скажу, заплюют и в шею выгонят из рыцарства, но я и не собираюсь указывать на изъяны рыцарства. Это не изъяны, а всего лишь предельное благородство, которое я так ценю… в других.
Возвращаясь вроде бы по неотложному делу в село, где купил лошадь, я вспоминал Карла. Мне удалось увидеть его лично, когда он почти взял Зорр.
Сейчас он напоминает мне богомола, что медленно перебирается по стеблям с одного растения на другое, по дороге точно и абсолютно безошибочно хватая всяких там кузнечиков. Да, богомол побеждает всегда, потому что, как мощный компьютер, выбирает наиболее оптимальный вариант действий.
Но богомол не стал царем природы. Совсем не из-за размеров, как и слон вот тоже всего лишь цирковая скотинка в руках того, кто умеет поступать неординарно. Мы еще потягаемся, Ваше Императорское Величество! Вы сильны только потому, что, отбросив некоторые рыцарские правила войны как «устаревшие», научились прибегать к некоторым нестандартным решениям. Ну, типа ударить ниже пояса, что всех ужасает и кажется постыдным. Но вам плевать, вам важен конечный результат.
Но тот, кто бьет ниже пояса, пусть не жалуется, если его ударят в спину.
Заехав в лес, я зацепился взглядом за разрытое место в снегу, снег все еще не припорошил мои следы, соскочил с коня и, хлестнув по боку, велел:
– Не стой, а то волки сожрут! Беги обратно.
Он отбежал на пару скоков, повернул голову и смотрел в недоумении.
Я погрозил кулаком.
– Возвращайся, обрадуй прошлого хозяина. Скажи, что это меня волки съели. Ну, типа напился, упал в снег, а тут в чистом поле из-за угла волки… Зато ты молодец, убежал!
И, не дожидаясь, когда туповатый конь сообразит, что делать, полез обратно в щель. Огонек опускался медленно, приноравливаясь к моим раскорячистым движениям, но вниз – не вверх, я почти не запыхался, когда достиг дна.
– Дух Огня, – велел я. – Немедленно к сюзерену!..
Прошло несколько секунд, из камня наполовину выдвинулся призрачный вихрь. От мелькающих струй закружилась голова. Я чуть было не велел прекратить, но испугался, что Вихрь вдруг да умрет, кто знает, какая связь между строением и функциями организма из силовых полей.
– Хорошо, – сказал я благосклонно, – хорошо служишь, молодец. А теперь перенеси на сто двадцать миль к востоку… это примерно вот сюда…
Минут десять нам потребовалось, чтобы выяснить координаты этого места: к счастью, вихрь кроме своей системы координат понимает и ту, которой пользуюсь я. Стоило показать, где мы сейчас находимся, а затем – в какой точке возжелал оказаться, вихрь тут же провел несложное вычисление, я оказался в бешено вертящемся смерче, стенки пещеры исчезли…
…и совсем недолго я боролся с тошнотой в этом вихре, а оказался почти в таком же разломе. Мутно-белесые стены смерча разом исчезли, я хлопал глазами в кромешной тьме.
– Это… – спросил я шепотом, – здесь?
– Да, – ответил свистящий шепот.
– Прямо под дворцом?
– Я не знаю, что такое «дворец»… Но мы близко к указанной точке.
Я прислушался, попытался увидеть что-то через запаховое зрение или тепловое, наконец, сосредоточился, представил яркий огонь… получился жалкий огонек, но лучше и не умею, высветились покрытые плесенью массивные каменные плиты, глубокая трещина, уходящая вверх.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
