Звенящее напряжение усиливается, когда его сильные руки перемещаются на мои дрожащие ребра, сжимая их с собственнической потребностью. Джафар не останавливается и утыкается в выемку на чувствительной шее, мягко потираясь носом и своей колючей щетиной. Медленно, будто боится спугнуть. Выбивая из моей головы все ненужные мысли, оставляя только одно — себя. А я позволяю ему это, тихо наслаждаясь каждой маленькой мурашкой, подаренной мне им.
Это что-то невероятное, когда дикий варвар пытается быть нежным. Кажется, здесь и сейчас между нами зарождается что-то сокровенное, новое и никому из нас неизведанное ранее.
— Идем, — мужской голос низкий, глубокий, напрочь выдающий желание своего хозяина. — Я приготовил кое-что еще.
Джафар прекращает сводить меня с ума и, взяв за руку, утягивает за собой. Я даже не успеваю встревожиться, потому что в следующее мгновение передо мной уже появляется другая картина.
Множество разноцветных подушек устилают пол, подобно большому мягкому покрывалу, по углам которого расположены четыре обогревателя с открытым пламенем. А у самого края стоит расписной кальян, и рядом, на маленьком столике красуются еда, фрукты и сладости. Сказка решила заглянуть в мою жизнь?
Словно подтверждая это, Аль Нук-Тум, как истинный джентльмен, усаживает меня на мягкий настил, где я мгновенно оказываюсь в плену тепла обогревателей, а сам располагается напротив.
Не теряя времени, он берет миску с едой и, подцепив ложкой ароматную массу, протягивает к моему рту.
— Ты должна попробовать, — кивком указывает на плошку в своих руках. — Это вкусно.
Хмыкаю и прищуриваюсь на протянутую мне ложку.
— Снова ты готовил?
— Нет, но блюдо прошло проверку, не волнуйся.
— И что за блюдо?
— Кусочки курицы, тушеные с тыквой, томатами и изюмом.
— Звучит вкусно, — улыбнувшись, я размыкаю губы и позволяю покормить себя.
— Вкусно. Ешь, тебе нужно восстанавливаться, — произносит он как-то отстраненно, когда я обхватываю ложку губами, даже мечтательно, словно вместо ложки представляет совершенно другое.
От подобной мысли щеки-предатели вспыхивают, и я замечаю, как хищные глаза Джафара темнеют. И напряжение все нарастает, пока миска не пустеет и я, насытившись, с довольным звуком не заваливаюсь на подушки.
Я готова замурлыкать от того, как мне сейчас хорошо. Настолько, что даже не обращаю внимания на хриплый смешок Аль Нук-Тума.
Вот только в один миг мое умиротворение нарушает прикосновение, после которого на палец надевается что-то холодное и тяжелое. В этот момент я чувствую, как мое сердце спотыкается и летит куда-то в бездну.
Тут же приподнимаюсь, с ужасом замечая на своей руке аккуратное, но эффектное золотое кольцо с узорами в виде виноградной лозы и инкрустированное бриллиантами. Всевышний… Судорожно перевожу взгляд на правую руку Джафара и вижу такое же кольцо, только из платина и более крупное.
Сглатываю, не в силах больше скрывать нервную дрожь, пробирающую меня насквозь. Открываю рот, чтобы ответить, но сразу закрываю его. Делаю так несколько раз, пытаясь подобрать правильные слова, пока не слышу…
— Ш-ш-ш, — он опережает мой поломанный голос, — все в порядке, Джансу, не нужно ничего говорить. Если для тебя это слишком, выберешь любое другое.
Джафар берет мою руку, прежде чем поднести кончики пальцев к своим губам. Такое незначительное прикосновение и столько эмоций, омывающих каждый дюйм моего тела горячей патокой. Что он со мной делает…
Не в силах говорить что-либо, я просто наблюдаю, как бережно он покрывает мои дрожащие пальцы неспешными поцелуями, царапая щетиной ладонь, что вынуждает струнки моей души каждый раз вздрагивать. Но потом Джафар берет с подноса кусочек джезерье и протягивает его к моим губам.
Все еще пребывая в растерянности, я раскрываю их и позволяю Аль Нук-Туму вложить себе в рот сладость в сопровождении его голодного взгляда. Я едва успеваю проглотить фруктовый вкус, прежде чем мое дыхание перехватывает, когда он вытирает с моих губ остатки кокосовой стружки. Дышать, нужно просто дышать. Но этот мужчина безжалостно забирает у меня эту возможность, как только подносит тот самый палец к своим губам и слизывает с него все, что только что собрал. Всевышний… Внизу живота так быстро все наливается тяжестью, что мне становится больно. Почему этот суровый и бородатый мужчина выглядит так порочно, облизывая свой палец, явно представляя на его месте что-то другое? Что-то, что могло бы напомнить ему о вкусе моего тела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Отворачиваюсь, скрывая участившееся дыхание.
— Хочешь еще?
Тихо выпустив воздух, я заставляю себя улыбнуться и невозмутимо посмотреть на него.
Ничего не ответив, чтобы не выдать себя, я открываю рот, замечая, что на этот раз Джафар макает один из своих пальцев в мед, а потом проводит им по моей верхней губе. Проклятье. Он намеренно сводит меня с ума, размазывая все грани моего рассудка.
Столь раскрепощенный жест заставляет мое тело задрожать от странного предвкушения. Разумеется, это не ускользает от оголодавшего зверя, и в следующую секунду Аль Нук-Тум с гулким рычанием хватает меня за воротник и дергает в свою сторону.
Ахаю, прежде чем позволяю его напористому языку проскользнуть внутрь так, словно там ему самое место. Но я даже не противлюсь, одурманенная столь крепким поцелуем. А как только сладость касается моего языка, внутри что-то взрывается, и я дарю ему свой стон, который он проглатывает так, будто это для него самое вкусное лакомство. И с каждой секундой безумия наших языков жар все больше и больше прокатывается по моему телу звенящими волнами предупреждения.
Глава 43. Волшебная ночь
Шок. Паника. Возбуждение. Все это, подобно череде залпов, выстреливает прямо мне в голову, пока Джафар сдавливает мои щеки ладонями, лишая меня какой-либо возможности отстраниться, и пожирает мой рот.
Жадно. Необузданно. Словно дикий варвар, грабящий все на своём пути. И я позволяю ему наводить самый настоящий хаос у себя под кожей, где прямо сейчас взрывается каждое нервное окончание и распадается провокационным теплом где-то внизу живота.
Я теряюсь в ощущениях, в сладости, в тепле его рук и дыхании, проникающем в меня вместе с дерзким языком. Непоколебимый и неуправляемый, как зверь. У меня нет ни единого шанса остановить это безумие и желание, которое мне демонстрирует этот мужчина. Оно сводит с ума и лишает рассудка, посылая по венам пугающее удовольствие.
И чем дольше он целует меня, чем яростнее рычит, тем сильнее мое тело начинает пульсировать и отзываться на его дикие ласки. Особенно когда широкие ладони перемещаются на рёбра и сдавливают их, отчего жар еще быстрее охватывает стучащее под рёбрами сердце, а после скатывается чувственной лавиной к самому лону.
Одно мгновение — и он дергает меня к себе, вынуждая сесть ему на колени так, что мои ноги теперь обвиты вокруг его широкой талии, а сама я тесно прижата к крепкой мужской груди. Но магия момента рушится, как только я ощущаю большую выпуклость, упершуюся во внутреннюю часть моего бедра.
— Джафар…
С трудом уворачиваюсь от голодных губ и прячусь у него на плече, задыхаясь потоком хлынувшего воздуха, а в следующее мгновение взвизгиваю от того, с какой силой Джафар приникает горячим ртом прямо к моей шее, облизывая ее с урчащим звуком наслаждения. То втягивая в себя чувствительную кожу, то царапая ее колючей щетиной. Одновременно успокаивая мое дрожащее тело в своих крепких руках. Но то, что упирается мне в промежность, заглушает все приятное холодной волной паники. Он слишком большой…
— Подожди! — изо всех сил давлю на широкие плечи и отталкиваю Аль Нук-Тума, после чего он прижимается своим лбом к моему, переводя сбитое дыхание.
— Не надо, Джансу, — шумно выдыхает он, поглаживая большими пальцами мою талию. — Не останавливай. Я сделаю тебе хорошо.
Трясу головой.
— Прошу, дай мне время. Я… я нервничаю. Т-ты напугал меня, — с губ срывается тихая мольба, за которой следует пауза, нарушаемая лишь нашими частыми вздохами.
