Гладышев ничего не мог понять. Какой талисман? Белые Духи?! Что она болтает?!
– Простите, что вы заказали?
– Талисман! По объявлению в газете! Мне его прислали по почте. Понимаете?
– Ага! – сказал Виктор, хотя ничего не понимал.
– Я заплатила деньги. Много денег. Пришла домой. Развернула, а там… носки!
Последнее слово дама почему-то не смогла произнести вслух и прошептала его Виктору на ухо.
– Что-что?!
– Носки! – чуть громче повторила дама. – Мужские. Грязные. С дырками! Представляете?!
Гладышев еле сдержал готовый прорваться смех. Чего-чего, а такого он не ожидал! Ну, Дубровин, мастер шокировать людей! Это еще такое придумать надо!
– Что вы так на меня смотрите, молодой человек? – возмутилась дама. – Думаете, что я с ума сошла? Да?
– Вовсе нет, уверяю вас!
– Это ваш Дубровин помешался, раз такие вещи делает! Этот негодяй дает объявления в газете, дерет такие деньги… «Талисман счастья»! Знает, на что людей купить можно! Кто ж счастья не хочет?
– И много вы заплатили… за счастье?
Дама снова наклонилась к уху Гладышева и шепотом сообщила сумму. Он присвистнул.
– Да. Счастье нынче стоит дорого! Особенно такое… – Он все же прыснул со смеху. – А почему вы решили, что «талисман» вам прислал именно господин Дубровин? В объявлении что – его фамилия, адрес?
– Вы что? Никакого адреса там не было – абонентный ящик, как сейчас модно.
– Как же вы узнали?
– Я как эти… носки увидела, сразу подруге позвонила. Она на почте всю жизнь проработала, все знает. Подсказала мне, как отправителя найти, того, кто снял абонентный ящик. Вот и оказалось, что это – господин Дубровин! А потом я уже узнала и остальное. Не в лесу живем!
– Невероятно! А что вы сделали с… «талисманом»?
– С носками, что ли? Бросила ему в лицо! – гордо ответила дама. – Пусть знает!
– Спасибо вам большое! – сказал Гладышев. – С вашей помощью мы разберемся с этим мошенником. А на какой почте тот абонентный ящик?
Дама ему все подробно рассказала и долго благодарила, выражая надежду, что «негодяй получит по заслугам».
Гладышев поймал по ее просьбе такси, заверил, что жулик не уйдет от возмездия, попрощался и пошел к своей машине.
Похолодало. С розового неба слетала золотая от солнца легкая морозная пыль. Дома и деревья казались застывшими, седыми от инея. Под ногами скрипело и визжало. От лотков с пирожками и горячими бутербродами шел густой душистый пар. Веселые девушки в шубках покупали мороженое, торопливо бежали к метро. Гладышеву была приятна эта суета зимнего московского дня. Не хватало только купеческих саней, несущихся с колокольцами по Тверской, боярышень в высоких шапках, прячущих лица и руки в собольи муфты, стрельцов в красных кафтанах, ясных и чистых голосов певчих, несущихся из раскрытых дверей церкви вместе с паром от сотен дыханий… А так – в этой старой Москве почти ничего не изменилось.
Гладышев съездил в почтовое отделение, которое назвала скандальная старуха в шляпе, и убедился, что абонентный ящик, указанный в объявлении, снял, судя по документам, действительно Кирилл Дубровин, проживающий в Неопалимовском переулке. Дело было давно, и служащая, оформлявшая бумагу, уже не помнила, как выглядел «тот человек». Мужчина лет тридцати-сорока – это все, что она смогла сообщить.
Гладышев проголодался и решил зайти в кафе перекусить. Он набрал овощных салатов, вареников с творогом и, тщательно пережевывая пищу, обдумывал все, что ему удалось узнать. Это противоречило его правилу: за едой думать только о еде. Но очень уж было интересно и непонятно все, что касалось Дубровина.
Что могло заставить вполне преуспевающего молодого бизнесмена заниматься подобными вещами? При всем прочем нужно было иметь недюжинную и изощренную фантазию, чтобы придумывать такое! Ни служащие фирмы, ни бывшие коллеги, ни однокурсники-одноклассники ничего такого за Кириллом раньше не замечали. На учете в психбольнице он тоже никогда не стоял. Впрочем, это не показатель: сейчас можно пользоваться услугами частного доктора. Нетрадиционными практиками не увлекался, ничем предосудительным не занимался… Чертовщина какая-то получается!
Что это? Скрытые психические отклонения? Раздвоение личности? Шизофрения? Гладышев на многое насмотрелся на своем веку и допускал, что все возможно. Чего только ему не приходилось видеть! Люди порой начинают вытворять такое, что волосы дыбом становятся. И главное, без особых на то причин! Вот что всегда ставило Виктора в тупик. Почему нормальный с виду человек вдруг начинает вести себя непредсказуемо, становится невменяемым и совершает поступки, которые нарочно не придумаешь? Что его заставляет резко менять поведение?
Есть, конечно, просто больные люди – сумасшедшие. Но на этих у Гладышева тоже был свой собственный взгляд. У них глаза не такие, как у обычных людей. Они когда смотрят, то как будто ничего вокруг не видят. Их внимание направлено не наружу, на окружающий их мир и людей, а внутрь себя, куда-то в темные и зловещие глубины. Гладышев это называл – «бесы в глазах». Если есть у человека в глазах «бесы», значит, он уже перешел роковую черту, границу, отделяющую тех, кого считают нормальными, от тех, кому уже ничем не поможешь. Они ушли, утонули в своем собственном, созданном ими мире, полном страха, зияющих мрачных провалов в никуда, тьмы и скрытой угрозы. Они – там, блуждают по лабиринтам собственных кошмаров, а здесь – только их оболочки, которые можно узнать по «бесам» в шальных, отрешенных глазах.
У Дубровина «бесов» в глазах не было. Гладышев во время разговора внимательно к нему приглядывался и вынужден был признать, что Кирилл не только не вызвал у него неприязни или подозрений, а даже чем-то понравился. Взгляд у него был жесткий, прямой и открытый, лишенный какого-либо заискивания, сомнительной скользкости и задумчивой меланхоличности. Это был взгляд мужчины, и Гладышев его оценил. Словом, Дубровин вызвал у него симпатию; тем более было непонятно, что за ерунда происходит в окружении «Антика» и его хозяина.
Есть люди, которые притворяются кем-то другим, делают вид, что они такие или сякие, а на самом деле скрывают под искусно прилаженной маской свое истинное лицо. Потому что это лицо настолько неприглядно и позорно, что единственная задача таких людей – скрывать свою природу и свои мотивы как можно дольше. Они не могут вынести самой мысли о разоблачении не только перед кем-то, но даже и перед самими собой. Они живут в постоянном страхе увидеть себя как есть, без маскировки, без многочисленных ухищрений, призванных уводить в сторону, искажать истинное положение дел. Кирилл Дубровин был не таким. Он ничего не скрывал либо скрывал так искусно, что Гладышев не смог этого заметить. Он, похоже, был самим собой, и это его вполне устраивало.
Гладышев допил сок, сделал определенный вывод из своих размышлений и вышел на улицу, залитую солнцем, зашагал по снежной дорожке к машине. Кое-что стало более понятным, иное – еще сильнее запуталось. Он решил съездить к нескольким знаменитым колдунам, магам и экстрасенсам, потолкаться в их приемных, подышать тамошним воздухом, послушать разговоры, посмотреть, что за личности составляют их окружение, проникнуться духом этих людей, их интересами. Может, тогда он сможет разобраться в том, что остается непонятным?
Странный мир, в который пришлось по долгу службы окунуться Гладышеву, вопреки ожиданию очаровал его. Непостижимый и жгучий ореол мистики вызывал какое-то замедление реакций, истому и все разгорающееся любопытство. Это был таинственно-золотой мир горящих свечей, неугасимых лампадок, запутанных и волнующих речей, блистающего серебра, эзотерических символов, колдовских талисманов, кристаллов и камней, карт, гороскопов, зодиакальных созвездий, неведомых богов и идолов, разноязыких заклинаний, обманного сладкого дурмана…
«У каждого свои игры на этой земле», – думал Гладышев, поздно вечером возвращаясь домой. За окнами автомобиля голубыми сполохами мелькали призрачные огни, вспыхивали на фоне черного морозного неба драгоценными кораллами ветви деревьев в инее…
Уже засыпая, Виктор подвел итоги дня и остался ими доволен. Кое-что он все-таки узнал!
Глава 23
Вокруг золоченого, горящего на солнце купола часовни кружились галки. У входа неподвижно стояли синие ели. Георгий вздохнул, постоял немного и шагнул внутрь. В темном и теплом полумраке пахло ладаном, через мутные стекла проникал свет зимнего утра.
Георгий поставил свечу, оставил щедрое пожертвование, чтобы молились за упокой души той, чьи глаза только что глядели на него с портрета, установленного посреди блестящих от мороза еловых веток, поверх которых он рассыпал живые цветы. Белые, как любила Вика…
Под ногами поскрипывало, когда он шел с кладбища по расчищенной от снега узкой дорожке, среди утопающих в сугробах кованых оград и мраморных памятников. С деревьев и густо разросшихся кустов, шурша, опадали снеговые шапки.
