Коматы не отвечали, исподлобья взирая на даков, запрудивших реку.
– Чего молчите? – насмешливо спросил другой всадник, – не рады, что ли?
– Не рады, – вождь сам ответил товарищу, – смотри, как глядят. Не иначе, в гостеприимстве откажут.
– Чего вам надо? – спросил седой комат, вышедший вперед.
Вождь спрыгнул на землю и подошел к старейшине, заложив большие пальцы за дорогой пояс.
– Отблагодарить вас хотим, союзнички, за помощь. Поспели вы вовремя. Нечего сказать.
– О чем ты?
– Дромихет, он и в правду не понимает, – сказал дак, оставшийся сидеть верхом.
– Не понимаешь? Или гонца нашего к Кетрипору не видал?
– Был гонец, в Браддаву ускакал, а с какой вестью, тарабост мне в том ответа не держит. Чего назад ползете? Пинка вам дали? Вижу, не пустые идете, – старейшина покосился на стадо, которое в этот момент с громким мычанием переправлялось через реку.
Вождь дернул щекой.
– Спешим мы. Была бы хоть щепотка времени, я бы вас, тварей... – он замолчал, сжав пальцы правой руки в кулак и поднеся его к невозмутимому лицу старейшины.
Скрипнул зубами, повернулся, вскочил на коня.
– Ничего, старик, скоро узнаешь, любят ли боги предателей.
Дак злобно ударил пятками бока жеребца, тот обиженно заржал. Всадники спустились вниз и присоединились к колонне, которая, не задерживаясь, проползла мимо села и вскоре исчезла из виду: дорога завернула в лес.
Коматы недоуменно переглянулись.
– Чего это они, дядька Сар? – спросила одна из женщин, державшая на руках ребенка полутора лет. Еще один парнишка, постарше, цеплялся за подол.
– Видать, Гераклею не удержали, – ответил старик, – похватали, что смогли и драпают.
– От кого?
– От римлян, вестимо, – старейшина повернулся к мужикам, сжимавшим медвежьи рогатины, – Бебрус, надо бы засеку восстановить.
– Думаешь, отец, римляне следом пойдут?
– Пойдут. Наших толстозадых за набег наказывать. Вот только в первую руку нас спалят.
– Эх, знать бы, докуда время есть, – протянул голос в толпе.
– Поспешать надо, – ответил Сар.
Времени не было. Осторий почти настиг даков, отступавших по восточной дороге. Он и его люди видели совсем свежие следы большого отряда. Даки гнали стадо, тащили награбленное и потому шли не быстро. Скордиски обнаружили на дороге почти готовую засеку и возле нее шестерых молодых дарданов. Те, работу бросив, ударились было в бега, но один из них, совсем еще сопляк, сдуру пустил в сторону кельтов стрелу. Никакого вреда скордискам она не причинила, но разозлила их. Ауксилларии догнали дарданов и всех убили.
У пограничного села Осторий остановился и отправил одного из своих воинов назад, навстречу отставшим легионерам. Последнее время префект стал раздражителен и зол. Легкая рана в правом боку, возле подмышки, которой его наградил проклятый марианец, уже затягивалась, но сам факт ранения не в сече, а в поединке, Остория доводил до белого каления.
С префектом было всего две турмы. Столько же он отправил по западной дороге, поставив во главе своего заместителя, единственного римлянина, не считая самого префекта, служившего в кельтском "диком крыле" и способного обуздать варваров, если возникнет такая нужда. Наблюдая из укрытия за селянами, Осторий видел, что даже шести десятков всадников вполне достаточно, чтобы вырезать дарданов, но без ведома начальства в драку не сунулся, дождался Глабра, которого Базилл поставил командовать авангардом из двух когорт.
Глабр приказал девятой когорте продолжать движение, а сам вместе с Осторием и Реметалком, который должен был стать переводчиком, направился к воротам. Дарданы вышли встречать. Их лица были напряжены и бледны, в руках топоры, серпы. Клавдий с удовлетворением отметил, что оружие варвары держат опущенным. Разумные люди. Это обнадеживает. Трибун любил повторять, что насилие не по его природе. Сам в это искренне верил.
– Кто-нибудь говорит по-гречески? – спросил Клавдий, не сходя с коня.
Варвары не ответили.
– Понятно. Про латынь можно и не спрашивать, – Клавдий повернулся к Реметалку, – ну тогда ты будешь говорить. Скажи им, что мы их не тронем, если они не поднимут на нас оружие.
Реметалк перевел. Дарданы молчали. Не верят. Дикари. Откуда им знать, что он Клавдий Пульхр, патриций древнего и славного рода, не осквернит свои уста ложью, даже обращаясь к этим немытым варварам. Глабр скривил губы, прошелся взглядом по лицам, пытаясь предугадать, что они могут выкинуть. Еще в Греции он не раз слышал поговорку: "Немыт, как дардан". Других фракийцев чистоплотные греки подобными эпитетами не награждали, поэтому трибун ожидал увидеть нечто невообразимо чумазое. Клавдий вел дневник, который собирался в будущем опубликовать. Описание встречи с самым грязным из народов на свете, определенно должно было стать украшением путевых записок, зачитыванием которых он, когда-нибудь, станет развлекать своих гостей. Однако пришлось испытать легкое разочарование. Варвары, как варвары. Не грязнее других. Воистину, греки склонны к преувеличениям.
– Переведи – мы направляемся на север, дабы наказать разбойников, напавших на Македонию. Если здесь нет злодеев, им нечего опасаться.
Один из дарданов в толпе что-то резко сказал, обращаясь к старшему. Старик, не поворачивая головы, ответил. Спокойно и уверенно.
– Что он сказал?
– Тот говорит: "Не верь им". А старик велел заткнуться.
– Мудрый старик. Так что там насчет злодеев?
– Старик говорит, что они мирные землепашцы и не нападали на Македонию. Он может поручиться за любого из своих людей, все они тут одного рода.
– Скажи – я верю им. Однако, разбойников следует наказать. Знает ли он, кто напал на Гераклею?
Лицо старика не дрогнуло.
– Он говорит, ему это не известно.
– Ложь! – рявкнул Осторий, схватившись за рукоять меча, – даки прошли здесь совсем недавно, больше им деться некуда!
– Подожди, Гней, – Глабр успокаивающе протянул руку перед префектом. Вновь обратился к Реметалку, – мы преследуем разбойников и знаем, что они бежали по этой дороге. Верно ли то, что эти честные люди не видели большой отряд, прошедший мимо их села среди бела дня?
Варвары загалдели.
– Что они говорят?
– Одни кричат, что нужно рассказать про гетов, иначе село сожгут. Другие против.
Старик утихомирил соплеменников и обратился к переводчику:
– Действительно, здесь прошли воины из племени гетов, но куда они двинулись, мы не знаем. С ними не было дарданов.
– Мы знаем, что на Гераклею напали дарданы и некоторые другие фракийцы. Римляне и македоняне, живущие на границе, опознали дарданов среди нападавших. Мы должны считать твои слова ложью?
– Мы не лжем и не нападали на Македонию. Мы не враги вам, а мирные землепашцы.
– Клавдий, дай, я заткну эту лживую пасть! – процедил Осторий.
– Не лезь, – резко ответил трибун, – командую я! Сорвешь переговоры, тебя будут судить по всей строгости! Реметалк, спроси, где живут вожди дарданов. Где их войско?
– Наши вожди живут в многочисленных крепостях, – ответил старейшина, – мы платим им дань и ничего не знаем о том, нападали они на римлян или нет.
– Хорошо, я верю. Но мне нужны помощники, проводники, чтобы выследить злодеев и покарать. Скажи, что их долг – помочь своему господину.
Реметалк перевел. Старик ответил.
– Он говорит, что их господин и защитник – тарабост Девнет, а еще князь Кетрипор, вождь всех дарданов.
– Отныне их господин – Рим. А прежние вожди – преступники и Рим жестоко их накажет. Скажи ему, пусть даст нам проводников, и мы никого здесь не тронем.
Варвары переглянулись. Какая-то женщина испуганно прикрыла рот рукой. Старик некоторое время молчал, пристально глядя в глаза трибуну, а потом медленно что-то сказал.
– Он говорит, что сам будет проводником.
– Отлично! Пусть собирается немедленно, – Глабр расслабился и посмотрел направо: девятая когорта уже миновала село, ее голова углубилась в лес.
Трибун оглянулся назад и махнул рукой, подавая сигнал Гарсе переходить через реку.
– Вот видишь, Гней, как все просто. Если бы ты тут всех перерезал, какая нам с того польза? А я приобрел проводника. Теперь, если даки свернут с дороги куда-нибудь в горы, мы их и там разыщем. А легат тем временем разберется с вождями этих варваров. Забери этого старика и всех проводников, кого он с собой возьмет. Я к Попедию.
Глабр начал спускаться на дорогу. Варвары за спиной шумели, а старик их осаживал, повышая голос. Несколько коматов исподлобья косились на скордисков. Тем взгляды дарданов не понравилось и один из кельтов, не слезая с лошади, ногой толкнул в плечо косматого селянина, особенно яростно жгущего пришельцев молниями из глаз. Тот рванулся вперед, но соплеменники повисли на нем, удержали.
