что тогда получится, что я, по крайней мере, не допустила ужасной ошибки. – У нас нет конкретных доказательств, что он этого не делал.
– Кроме того, что всех, кто что-то знает, убивают или предпринимают такие попытки, – замечает Серена. – А если тот парень, который видел две машины, прав, то в доме в ту ночь находился кто-то еще. И если этот человек невиновен, он бы дал показания.
Я вздыхаю.
– Скорее всего, ты права.
– Джозеф сделал лица расплывчатыми, – замечает Нейт. – Таким образом он передает какое-то послание.
Я знаю, почему он так сделал. Он писал это для меня. И именно мне предстоит понять, что он хотел сказать.
– Где подсказки? – спрашивает Серена. – Нам нужно поделиться друг с другом всем, что мы знаем об игре и обо всех людях, которые в нее включены. – Перед Сереной лежит блокнот, в руке она держит ручку. Для нее это все еще развлечение, хотя она должна видеть, как сильно меня потрясло увиденное. Она бросает взгляд на меня, потом опускает ладонь мне на руку. – Если Джозеф невиновен и в сознании, мы должны выяснить, что же произошло на самом деле.
Серена и Нейт ведут себя так, словно знакомы много лет. У них столько общего в этом странном мире гейминга, в котором они живут. Маркус мало знает про этот мир, хотя продает игры в своем магазине. Он даже не знал про скрытый уровень. Нейт фактически ведет жизнь отшельника, но при этом спокойно болтает с Сереной. Я начинаю беспокоиться за Маркуса. Может, у Нейта и изуродовано лицо и ведет он себя как мудак, но в нем привлекает сочетание денег, компетентности и уязвимости.
Нейт делает глоток пива.
– Нам нужно больше информации, чтобы убедить полицию заново открыть дело. Я пытался с ними об этом говорить после того, как моя машина слетела с дороги. Но нам нужно больше, чтобы двигаться дальше.
– В каком состоянии был Джозеф в ту ночь? – спрашивает Серена. – Он же приехал к тебе прямо после убийств. Он был измазан кровью?
– Я его не видел, – отвечает Нейт. – Я слышал, как он приехал. Он сразу же пошел в переделанный гараж, которые мои родители выделили нам для наших занятий геймингом. Вы, наверное, посчитаете меня очень испорченным, услышав все это, и, наверное, так и было. Мы были так одержимы этой игрой, что иногда мы едва ли перекидывались парой фраз за целый день в процессе работы. Если у Джозефа появлялась какая-то мысль, он обычно приезжал ко мне и шел прямиком в гараж, даже не заходил поздороваться. Иногда он там оставался и работал всю ночь. В гараже стояла раскладушка. После той ночи я проверил время – он вносил изменения до самого утра. И после него осталось несколько грязных чашек кофе.
Теперь у меня такое ощущение, будто я плыву над самой собой, я эмоционально отстранилась от всего этого.
– А наши родители за него не беспокоились? – спрашиваю я. – Если он не приходил ночевать?
– Обычно он их предупреждал, что останется у меня, и они к этому нормально относились. Поэтому в ту ночь мне и в голову не пришло, что что-то не так.
– Твои родители не возражали против того, что Джозеф ночевал у вас и работал над игрой?
– Я был настоящей занозой в заднице до того, как начал тусоваться с Джозефом, – говорит Нейт. – Связался с дурной компанией, типа того. На самом деле они даже радовались, что я стал проводить все время в работе над игрой. По крайней мере, они знали, где я, они считали Джозефа подходящей компанией, пусть и несколько замкнутым. Он был интровертом. Конечно, после случившегося их все резко осуждали.
Нейт берет кусок пиццы, сворачивает его и засовывает в рот, но потом бросает взгляд на Серену и прикрывает рот, пока жует.
Похоже, Серена совершенно спокойно относится к наполовину торчащему изо рта куску пиццы.
– Так что в ту ночь ты даже его не видел? – уточняет она.
– Нет. Естественно, потом я жалел, что не спустился тогда в гараж, но Джозеф часто был довольно резок, поэтому я решил не лезть. Пусть работает. Я смотрел телевизор с родителями, потом мы все отправились спать. Я знаю, что это звучит странно, но так все и было.
– Ты знал, что он взял машину своего отца? – интересуется Серена.
Я не вмешиваюсь. Пусть обсуждают. Теперь у меня такое ощущение, будто все это происходит в замедленной съемке, за стеклом, а я только вижу, как шевелятся их губы, причем так быстро, что мне за ними не успеть.
– Он поставил ее на дороге, – отвечает Нейт. – Ружье, вероятно, все это время лежало на пассажирском кресле. Мы понятия не имели об этом.
– А утром он уехал?
– Да, а затем мы все увидели в программе новостей. – Нейт медленно качает головой. – Черт побери, то утро я не забуду никогда.
Серена протягивает руку и касается кисти Нейта.
– Наверное, это было ужасно. А в новостях сказали, кто это сделал?
Нейт печально улыбается Серене.
– На самом деле я не помню, может, они что-то прямо сказали, может, я догадался, что-то услышав. Я сразу выбежал из дома и поехал на велосипеде через лес и болото к Красному дому. Конечно, территория была огорожена полицейской лентой, а задняя часть дома еще тлела… Это было ужасно, черт побери.
Я заставляю себя снова включиться в разговор и спрашиваю:
– На этом этапе ты знал, что Джозефа винят в случившемся?
– Нет. Я думал, что он тоже мертв.
– Но на самом деле он уехал из твоего дома и врезался в дерево? – уточняет Серена.
– Да. Официально ему еще даже не разрешалось водить машину, он не спал всю ночь и, вероятно, был в жутком состоянии. Поэтому неудивительно, что он врезался в дерево.
– Ты приходил к нему в больницу? – спрашиваю я.
– Один раз. Это был просто кошмар. Он лишился половины черепа. Мои родители отказались меня туда возить, а на общественном транспорте было сложно добираться, поэтому я больше его не навещал. Я его предал.
Глава 41
Я устраиваюсь на углу кухонного стола Нейта с чашкой чая. Сейчас всего пять утра, но я не могла спать. Я снова и снова проигрывала в голове сцену из игры Джозефа – как умирают мои родители и мой маленький брат. Стоит мне закрыть глаза – и я ее вижу, и я видела ее и во сне.
Зак прислал мне пару сообщений, я отправляю ему дружелюбные, ни к чему
