– Испей, сердешный, глухариного бульончика. Нарочито для тебя отец Феофан на болото ходил, в лунках птицу высматривал. Испей, милый: курочки нет, так таежная птица куда пользительней. Скоро на ноги поставит. И вот, мясо маненько растолкла, такоже пожуй, сытым будешь.
Ваня припал губами к деревянной миске, выпил бульон, проглотил маленький кусочек глухариной грудинки, тихо попросил:
– Можно, бабушка, еще покушать?
– Нельзя, сердешный! Нельзя, мученик. Кабы заворот не случился. Отдохни, милый. Потомока ишшо кушать будешь. Пущай сначала енто улягется.
Ваня послушно отвалился на подушку. Устал! Не от голода, а еды. Черная старушка подтянула ему под подбородок одеяло, многократно перекрестила, кланяясь, едва слышно что-то прошептала, отошла в сторону. Рядом стояла послушница Агриппина, приняла из ее рук посуду, с молитвами поставила отдельно на маленькую лавочку в углу! После этого обе вновь обратились к образам, упали на колени:
– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Помилуй нас!
– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Помилуй мя грешную!
Для Вани спокойные слова матушки и послушницы – что сладкий мед на губах. Слушает, а сам умиляется. До чего же хорошо и приятно! Тепло! Сытно! И так хочется спать!
…В ушах мальчика гудит монотонный, пчелиный рой. Ему кажется, что находится на мельничной пасеке с бабушкой Глафирой. Еще немного, и бабушка даст ему кусочек меда в сотах. От этого Ване становится легко, будто не было ничего: страшного переселения, голодной жизни на острове, тяжелого перехода по заснеженному болоту с тетушкой Анной. Вспомнил: а где она? Где Максимка? Не открывая глаз, тихо позвал:
– Тетечка Аня! Максимка… Где вы?
Пчелиный рой на мгновение умолк, но через некоторое время возобновился опять:
– Бредит, сердешный, кого-то зовет.
– Тетушку свою кличет. Анной зовут. Видно, с ней был в последнее время.
– А где же она?
– Так не было никого с ним. Один находился. Позвала меня Агриппина: «Матушка Ефимия! На болоте кто-то кличет!», так я сразу к отцу Никодиму обратилась с дозволением помочь. Тот своих сынов Епифана и Харитона на голос отправил. Потом принесли на руках едва не замерзшего мальчика. А больше никого с ним не было. Кто-то в болото ушел, оставили его одного. Господи Иисусе, Сыне Христе Божий! Помилуй мя грешную!
Услышав разговор, Ваня открыл наполненные слезами глаза. В маленькой избе – не протолкнуться! Старушки и женщины в черных одеждах. Рядом с ними, рассматривая его, притихли разного возраста дети.
– Тетечка Аня была со мной! И Максимка. Не оставили они меня, – заплакал Ваня.
– Куды ж вы шли-то, бедные? – приложив сухую руку ему на голову, тихо спросила старушка.
– Мы за тетушкой Клавой шли, к людям. Тетечка Аня говорила, что там нас будут лепешками вкусными угощать. Тетечка Аня, наверно, пошла тетю Клаву догонять и потом вернется.
Старообрядцы со страхом переглянулись, перекрестились. Одна из женщин едва слышно проговорила:
– Где ж их теперича искать? Пурга три дня была…
Ваня не услышал последних слов. Еще не осознал глубину потери любимых людей, которых, возможно, не увидит никогда. Как не понимал всей случайности, благодаря которой остался жив. Для своих лет он сталкивался со смертью часто. С некоторых пор она стала явлением естественным. Он видел, как умирают старые и взрослые, больные и его сверстники. От него не скрывали похороны, потому что этого невозможно было скрыть. Люди уходили навсегда, в лучшем случае оставляя о себе память.
Почему это происходит, Ване не объясняли. Ему говорили, что так угодно Богу. Умершим «там» будет хорошо, лучше, чем на грешной земле, что они будут наблюдать за оставшимися «оттуда» и рано или поздно все соединятся вместе, надо только ждать, когда Бог заберет. Он верил, что скоро все равно увидит деда, бабушку, мать, отца и всех братьев и сестер:
– Они придут за мной… скоро! – повторял он, не сдерживая слез.
Старушка в черном одеянии прижала его к себе, как могла, успокаивала:
– Вернутся, сердешный! Вернутся, бедовый ты наш!.. – И, чтобы отвлечь его от горя, спросила имя: – Как же звать-то тебя?
– Ваня, – негромко ответил он, протирая глаза ладошками.
– Ванечка? Ишь, имя какое славное! А меня матушкой Ефимией зови. Так меня все величают, – певуче проговорила старушка и стала представлять других: – А вот ента дева – послушница Агриппина, а вот это, – указала на невысокого мальчика рядом, – Ефимка. А енто, – представила девочку, – Василиска.
Ефимия по очереди произносила имена стоявших рядом детей, но Ваня сразу не запомнил всех. Так много их было.
За дверью раздался мужской голос, спросил разрешения войти. Ефимия ответила согласием. Дверь распахнулась. Через порог, занеся клубы морозного воздуха, вошли два молодых мужика. Сняв с голов лохматые шапки, оба старательно перекрестились на образа, поблагодарили Бога, пожелав хозяевам дома здоровья, обратились к матушке:
– Как ужо, тутака, матушка Ефимия, наш найденыш находится?
– Да вот же он, пребывает в скором выздоровлении! – ласково поглаживая Ваню по голове, отвечала та и наклонилась к его уху. – Вот, Ванечка. Это Харитон и Епифан. Они нашли тебя на болоте.
Ваня протянул им свою руку. Те ответили широкими, белозубыми улыбками:
– Ишь как! Ваня, значит? Пострел ты наш! Порозовел щщоками-то, порозовел! Знать, кровушка побежала! – довольно проговорил старший, которого звали Харитоном. – А то ведь синюшний был, как голубика. Задержись мы на долю – вовсе замерз!
Ваня – что пасхальное яичко светится. Все ему оказывают внимание, говорят добрые, ласковые слова, угощают лакомствами. Одна женщина принесла творожку, другая сладких корешков солодки, третья моченой брусники.
– Кушай, Ванечка, угощение, поправляйся!
Матушка Ефимия недолго держала любознательных гостей в избе, стала выпроваживать их на улицу:
– Будет вам, рабы Божие! Дитя слабое, покой надобен. Еще увидитесь!
Когда все ушли, Агрипина опять подала Ване мясной бульон с глухариным кусочком мяса. Теперь к пище прилагался небольшой ломтик ржаной лепешки: матушка Ефимия разрешила. Он быстро съел все, что дали, хотел попросить еще, но постеснялся. Отвалившись на подушку, стал наблюдать за своими благодетелями. Чувствуя на себе его взгляд, Ефимия задала вопрос:
– А что, Ванечка, ты в Бога веришь?
– А как же, матушка! Верю! У нас все верят.
– Поди, крещеный?
– Крещеный.
– И крестик носишь?
– Потерял, матушка… – ответил Ваня, опустив глаза.
– Потерял? Как же такое могло быть? – нахмурила брови Ефимия, а Агрипина в испуге перекрестилась.
– Не помню, матушка…
– Перекрестись!
Ваня троекратно перекрестился слабой рукой, на что Ефимия гневно выстрелила в него глазами:
– Неправильно крестишься! Так, как ты крестишься, – крестятся бесовы дети. Вот как надо! – и приложила ко лбу два пальца.
Ваня удивился. Всю жизнь его родные учили креститься щепотью, тремя пальцами, а тут благодетельница назвала его род бесовским и показывает, как надо правильно креститься. А между тем Ефимия продолжала:
– Со дня сотворения Богом Земли он учил нас быть послушными да покорными! Знаешь, от кого пошел род человеческий? Правильно, от Адама и Евы. У нас вон, – показала рукой на стол, где лежали толстые церковные книги, – в Писании все правильно сказано! Сослал Бог Адама и Еву с райской Земли за грехи тяжкие. А до Земли той – Третья Часть Высота. Как сослал он их в единение, разрешил плодиться. У Адама и Евы было 318 детей. И разрешил Бог детям жениться: через три пары на четвертую. Вот от этого мир пошел! Много бы мы так жили счастливо во благости да покорной святости, но только от дурных затей вора Никона мир перевернулся. Знать, Антихрист своими путами людей одурманил. Раскол Веры случился. Кто истинно в Бога верил – гонимы были, как мы. Пришлось нам уединиться от мирской суеты в глухие места. Так и живем в Единой Праведной Вере вдали от еретиков, потому как знаем, что будет пришествие сына Божьего Исуса Христа. Спустится он на Землю, и воздастся каждому по заслугам!
С этими словами Ефимия опять перекрестилась, строго посмотрела на Ваню: понял ли он ее?
– Когда же он спустится? – тихо, испуганно спросил Ваня.
– А про то в книгах не сказано! – холодно ответила старушка. – Одно говорится: ходил Бог с Апостолами по Земле, а люди спрашивали: «Когда будет твое второе пришествие?» Он отвечал: «Смотрите по стихийным мерам! За добродетель прибавлю, за беззаконие убавлю. Восьмая тысяча не скончается, девятая не начнется».
– Какой же год ныне?..
– Восьмая тысяча идет. В Писании сказано: «Придет Антихрист и убьет трех царей великих!» Вот тогда и будет конец света.
– Кто такие, «трех царей великих»? – дрожащим голосом пролепетал Ваня.
– Совесть, милость, жалость! – сурово ответила Ефимия и, вконец расстраивая его детское сознание, сделала вывод: – Потому и с тобой праведное явление случилось. Неслучайно тебя Харитон и Епифан на болоте нашли и сюда принесли. Долго, значит, мучился. А великих мучеников Бог под свою защиту берет, благость дает. Быть тебе, Ванечка, среди нашей, старой веры праведником!
