И вообще в те предвесенние дни в экспедиции много шутили. Например, считалось, что красный пироповый цвет обладает волшебными, магическими свойствами: для того чтобы найти трубку, нужно быть облаченным во все красное. Тем, кто брал под сомнение этот «поисковый признак», указывали на Попугаеву: Лариса, прилетевшая в алмазную столицу несколько дней назад из Ленинграда, щеголяла по Нюрбе в красных лыжных штанах, в которых она в прошлом году открыла «Зарницу». Попугаевой предлагали за «пироповые штаны» «крупные» суммы, но Лариса отвечала покупателям, что не может продать штаны по двум причинам: во-первых, они дороги ей как память; а во-вторых, штаны, в которых открыто первое в Советском Союзе коренное месторождение алмазов, естественно, не могут быть оценены ни в одной из существующих на свете валют.
…Вместе со всеми готовился к наступлению на кимберлиты и Юрий Хабардин. Его отряд еще с зимы был заброшен в район недавно разведанных алмазных россыпей на реке Малая Ботуобия. «Весновали» месяца полтора. Юрий часто выходил из палатки, которая стояла на том месте, где сейчас вырос поселок Новый, и подолгу глядел на залитые талой водой косы реки, в которых была скрыта путеводная пироповая нитка.
Наконец вода сошла.
— Можно выступать, — сказал Юра, в последний раз осмотрев косы.
Никто в отряде не мог и предполагать, что всего через несколько дней будет открыта знаменитая «Трубка Мира».
Вот как это произошло.
…10 июня с места стоянки 132-й поисковой партии Амакин-ской экспедиции на реке Малая Ботуобия вышел в поисковый маршрут отряд геолога Юрия Хабардина. Отряд был небольшой: геолог Катя Елагина, старший коллектор Володя Авдеенко, каюр-проводник якут Иннокентий Иевлев. В распоряжении отряда было пятнадцать оленей.
На второй день пути геологи вышли к небольшой таежной речке Ирелях. Беря через каждые триста-пятьсот метров пробы, двинулись вниз по течению. В речных косах и на перекатах сразу же обнаружили алмазы и пиропы.
— Где-то совсем рядом лежит трубка, — задумчиво сказал Хабардин вечером на привале.
На следующий день геологи вышли в повитую туманами, заболоченную долину. Это и был будущий Лог Хабардина. Тогда он был пустынен и охвачен мрачным таежным безмолвием. Только маленький ручеек сиротливо булькал в густой траве, прыгая с камешка на камешек.
Юра пошел к ручью напиться. Зачерпнув ладонью воды, он вдруг выплеснул ее обратно и громко закричал:
— Сюда, скорее сюда!
Когда все подбежали к нему, Юра запустил руку на дно:
— Смотрите, сколько пиропов!
На ладони у Хабардина лежала горсть крупных спелых «вишен».
— Запомните мое слово, — сказал Юра. — Этот ручей протекает через кимберлитовую трубку. А трубка находится здесь, в долине.
Целый день геологи рыли шурфы. Кимберлит не попадался. Вечером Юрий сидел у костра, охватив голову руками.
— Неужели снова ошибка? — говорил он, ни к кому не обращаясь.
Он взял ружье и медленно побрел вдоль лога.
— Страдает наш начальник, — сказала Катя Елагина, — мучается.
Неожиданно по долине раскатился выстрел. Через несколько минут запыхавшийся Хабардин сидел у костра и рассказывал товарищам:
— Иду, вдруг смотрю — лиса из норы выскочила. Я подбежал к норе, а перед ней лежит кучка голубой земли. Взял комок в руки — кимберлит! Тут я на радостях и бабахнул.
Поиски снова возобновились. Несмотря на темноту, работали всю ночь. Прорыли несколько контрольных шурфов — всюду был голубой кимберлит. В одном из шурфов обнаружили несколько кристалликов алмазов. К утру трубка была обнесена предварительными контурами, ее нанесли на карту. Юра сделал топором зарубку на одной из высоких лиственниц, стоявшей в самом центре трубки, и сделал химическим карандашом на свежем затесе надпись: «Трубка Мира. Министерство геологии и охраны недр. Амакинская экспедиция. 13 июня 1955 года».
Тайга отступает
Возобновляю свои дневниковые записи…
Мокрые и продрогшие, вспоминая нехорошими словами неудачную переправу через Ирелях, вошли мы вместе с мастером Таборовым темной августовской ночью в поселок Мирный. В доме Таборова нас встретила его жена, Ольга Петровна, — молодая приветливая женщина. Увидев, что с нас течет, как с водяных, она растопила печку, достала чистое белье и одежду.
Пока мы переодевались, Ольга Петровна хлопотала по хозяйству. На столе появилась безупречно белая скатерть, а на ней довольно редкое для тайги угощение: свежие огурцы, редиска, творог. Сначала такое гостеприимство даже несколько озадачило меня: по сложившимся представлениям, жители далеких таежных поселков — народ угрюмый, необщительный. И вдруг такое хлебосольство…
Уже потом, когда, поужинав совсем не по-таежному, мы пили чай с клюквенным вареньем домашнего изготовления, Ольга Петровна, хозяйка дома, прояснила мои сомнения. Оказывается, все дело было в престиже «первой семьи Мирного» — Михаил и Ольга Таборовы были основателями поселка геологов на «Трубке Мира». Они жили здесь дольше, чем кто-либо другой, — уже целых одиннадцать месяцев. Понятно, что, имея «столько» времени для устройства своего быта, «такие» преимущества перед остальными семьями Мирного, чета Таборовых никак не могла ударить лицом в грязь перед гостем. Это была профессиональная гордость новоселов перед приезжим человеком.
Семья Таборовых оказалась вообще очень интересной. Это была типичная «алмазная» семья. Все началось с «алмазной» свадьбы.
Оля Хромовских и Миша Таборов впервые встретились весной 1949 года в вилюйской геологоразведочной партии.
Встретились, познакомились, полюбили друг друга. Осенью, когда геологи партии открыли в среднем течении реки первые вилюйские алмазные косы, начальник партии Файнштейн предложил отметить это событие свадьбой Хромовских и Таборова.
— Все равно у них дело к финишу идет, — говорил Файнштейн. — А это будет даже интересно — свадьба в честь открытия алмазных месторождений.
Оля и Миша сначала были смущены такой пышностью, но потом согласились. Первую «алмазную» свадьбу сыграли в первом деревянном доме, выстроенном на первой вилюйской алмазоносной косе «Соколиная». Молодые — в брезентовых куртках, в ватных штанах и резиновых сапогах — сидели в «красном углу» — там, где были свалены кирки, лопаты, грохоты. По правую руку расположился «алмазный» посаженый отец — Григорий Файнштейн, по левую руку «алмазные» шафера: рентгенолог Старожук, нашедший первый вилюйский алмаз, и Юра Хабардин.
Стол был сервирован двумя сортами «вин»: неразведенным спиртом (для мужчин) и разведенным спиртом (для женщин). Список закусок исчерпывался тремя блюдами: сухарями, мясными консервами и баклажанной икрой (дело было к осени, и продукты в партии, естественно, кончались).
Словом, свадьба удалась на славу. Пели, шутили, смеялись, несчетное число раз провозглашали «горько». Во время одного из «горько» жениху пришлось временно оторваться от выполнения своих прямых обязанностей, так как его и Файнштейна вызвал дежурный по лагерю: начался дождь, и Вилюй стал заливать разведочные шурфы и траншеи, прорытые на косе «Соколиная». Жених и посаженый отец вернулись через полчаса. Начальник партии постучал складным ножом по консервной банке, прося тишины.
— Леди и джентльмены, — сказал Файнштейн, который вообще был склонен ко всяческим сравнениям из области искусства и литературы. — В начале нашего торжества, за неимением ничего другого, мы сделали нашей очаровательной невесте самый дорогой подарок, который когда-либо получали невесты во всем мире: мы подарили ей целую алмазную косу — косу «Соколиную». Но пока мы тут предавались винопитию и кричали «горько», пошел дождь, и подарку нашей уважаемой невесты угрожает затопление. После трезвого анализа сложившейся обстановки выношу на ваше обсуждение следующее предложение: допить весь имеющийся спирт и организованно выйти на борьбу с наводнением.
Предложение было принято единодушно. Быстро выполнив его первую часть, весь свадебный кортеж во главе с женихом, невестой, посаженым отцом и шаферами, разобрав из «красного угла» кирки и лопаты, двинулся на осуществление второй части. Последовательность и логика сделанного посаженым отцом предложения были бесспорны: до самого утра пришлось под проливным дождем на свирепом холодном ветру рыть отводные канавы, накрывать траншеи досками, ставить щиты. Наводнение было отбито, свадебный подарок был спасен от затопления. Так прошла первая брачная ночь супругов Таборовых.
С тех пор Михаил и Ольга остались в Якутии навсегда. Они бродили с поисковыми отрядами по тайге, работали на вновь открытых месторождениях, уплывали далеко на север по угрюмым полярным рекам. Вопреки прогнозам многих скептиков, перебивавшихся в тайге на холостом положении и считавших, что супружескую жизнь при морозах в шестьдесят градусов наладить нельзя, семейному счастью Михаила и Ольги не мешали ни брезентовые палатки, ни вечное бродяжничество по тайге, ни суровые якутские морозы. Оно росло и крепло, это счастье, на зависть скептикам, нытикам и прочим пессимистам. Они носили его с собой в походных рюкзаках — маленькое, не требующее много места, компактное (тем и уютное), надежное, верное, трудное семейное счастье.
