– Зачем мы здесь? – нарушила молчание Лаверн, не в силах оторвать взгляд от камня. Она крепко держала руку Сверра, так как боялась: отпустит, и источник поглотит ее. Она с ужасом заметила, что дрожит…
– Коснись, – неожиданно ласково попросил Сверр, и она замотала головой.
– Нет!
– Он не причинит тебе зла.
Откуда ему знать? Его не было тут, когда магия Фредрека медленно отравляла ее тело, пока от той, прежней Лаверн не осталось ничего. Он не слышал ее криков, не видел истекающей кровью плоти. Не внимал ее просьбам все прекратить – здесь, внизу она единственный раз опустилась до мольбы. Впрочем, ее мучителю было плевать на слезы и страдания жертв…
Сверр подвел ее, дрожащую и цепенеющую от ужаса, к камню, осторожно приложил ладонь к поверхности. Она оказалась теплой, гладкой и на прикосновение Лаверн ответила едва заметной пульсацией. По руке вверх побежали мурашки, и тьма, спящая внутри камня, проснулась. Она заполнила нутро его, выступила на поверхность, потянулась к коже Лаверн, ласкаясь. И собственная магия чародейки откликнулась. Поползли по коже серебряные змейки, смешиваясь с магией Кэтленда, превращаясь в непостижимую, сладкую смесь. Лаверн положила на камень вторую руку и откинула назад голову, не в силах противиться наслаждению. В груди стало горячо, в голове приятно шумело.
Ей никогда не было настолько хорошо и свободно. Она никогда ранее не была так сильна. Так счастлива. Лаверн хотелось втиснуться в этот камень, стать его частью, слиться с его магией и никогда, больше никогда не уходить отсюда. Она была дома, по-настоящему. И зачем только ушла, глупая? Ее место здесь, среди белесых корней подземника, рядом с тем, кому покорилась древняя жила…
В какой-то мере каждая женщина – источник. Она дает жизнь детям, отдавая большую часть себя, продлевая себя в них, сплетая нить магии ребенка с магией рода отца. Только вот…
Лаверн никогда не станет матерью.
Осознание этого походило на ведро ледяной воды за шиворот. Отрезвило. Лаверн отпрянула от камня, вытирая вспотевшие руки о подол платья.
– Что ты сделал со мной?! – выкрикнула громко, и эхо ее слов отскочило от стен.
– Я ничего не делал, – спокойно ответил Сверр. – Когда мы познакомились, ты уже такой была, и мы бы узнали об этом раньше, не будь ты такой трусихой и спустись сюда добровольно.
– О чем ты? Какой – такой?
– Что, ты думаешь, отец тогда сотворил с тобой? – вкрадчиво поинтересовался Сверр, наблюдая, как она пятится от камня.
– Он сделал меня убийцей!
– Боюсь, твой дар убивать стал для него самого сюрпризом, – покачал Сверр головой. – Иначе он бы не был так беспечен и не подставился под удар. Отец был слишком умен, чтобы создавать оружие, которое нельзя контролировать. А ведь тебя абсолютно невозможно контролировать, Лаверн.
– Что ты хочешь сказать?
– После того, как ты ушла, я нашел вырванные страницы из его дневника. Помнишь, мы еще гадали, какие ритуалы он мог там описать, что даже в надежных тайниках хранить боялся? Так вот, я нашел их здесь. Здесь, у камня есть еще один тайник, и он открывается лишь тому, кто возродил источник.
– Осколки здесь, – догадалась Лаверн.
– Ты отвлекаешься, – поморщился Сверр, но все же кивнул. – Они здесь. Так близко от тебя, руку протяни – возьмешь. Но ты не откроешь тайник, так что…
– Веллово отродье! – выругалась Лаверн.
– Здесь же я нашел страницы, описывающие ритуал, который он провел тогда с тобой, – не обращая внимания на ярость чародейки, продолжил Сверр. – По его расчетам после преображения ты должна была стать новым источником Кэтленда и передать этот дар своим детям. Если бы с подземной жилой что-то случилось, ты бы стала тем самым запасным планом, благодаря которому род Снежного барса выжил бы.
– Хочешь сказать…
– Ты и это место – связаны. Куда бы ты ни пошла, тебя всегда будет тянуть домой, Лаверн. Ко мне.
– Нет, – она покачала головой, отступила еще на шаг, споткнулась о выступающий из земли камень и чуть не упала, но Сверр оказался рядом, чтобы поддержать. – Я не верю тебе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Повторюсь, я никогда тебе не лгал.
– Это не мой дом! Мой дом разрушили головорезы Йорана, они же убили мою мать. Это место я ненавижу, и тебя ненавижу.
– Неправда, и мы оба знаем это. Ты была счастлива здесь…
– Была. Давно. И ты сделал все, чтобы это разрушить.
– Все можно исправить… – Сверр коснулся ее щеки, и Лаверн невольно откликнулась на ласку. Здесь, у источника, наполненного эйфорией, голова кружилась, а мысли путались. И так сложно было противиться тому, кто этот источник подчинил. – Все можно исправить, мийнэ. Помнишь? Есть только мы, остальное неважно.
– Сложно исправить что-то, пытаясь надеть на меня ошейник, Сверр…
Он был близко. Слишком близко. Непозволительно. Она уже и забыла, каково это. Заставила себя перечеркнуть прошлое, вытравить из памяти минуты собственной слабости.
– Он ничего не значит для меня. – Его голос убаюкивал, и Лаверн отчаянно теряла бдительность.
– Зато значит для меня.
Нехотя она его все же оттолкнула. И отошла, пытаясь справиться с головокружением. Сердце неистово билось о хрупкие ребра, руки дрожали. Внизу живота разлилась приятная тяжесть, и Лаверн ненавидела себя за это. За то, как все еще реагировала на него – на мужчину, который много лет назад вырвал ее сердце и растоптал. Она говорила себе все эти годы, что сильнее собственных эмоций. Научилась подавлять в себе все женское, и вот снова плавится, как веллова восковая свеча.
– Обещаю, что сниму его, как только Волтар Бригг убедится в твоем послушании. Однажды я уже снял его, помнишь? Ты сохранишь свой клан и своих людей, я не позволю никому причинить тебе зло. Это игра, Лаверн. Игра с большими ставками, в которой мы не имеем права проиграть. Нам нужно сыграть в нее, чтобы выжить.
– Нам? – усмехнулась она и полоснула его взглядом. – Или тебе? Ты никогда не задумывался, что играешь не на той стороне?
– Я сейчас на стороне победителей.
– Если выступишь на стороне Эридора, у Бригга не будет шансов. Даже несмотря на поддержку Капитула. На стороне короля восток и флот Эссирии. И я.
– Наверное стоит отметить, что я это тоже просчитал, – усмехнулся Сверр. – Даже с таким раскладом Эридор проиграет. А с ним и ты.
– Не проиграет, если получит в распоряжение мощь севера.
– Все решено, Лаверн, – жестко отрезал он. – И не обсуждается. Я предлагаю тебе защиту…
– Иди к веллу со своей защитой! – взвилась чародейка. – Как думаешь, что станет с твоим источником, если я выйду за Норберта? Если все, что ты сказал, правда, мы связаны. Если я отдам себя другому лорду и рожу ему сына, не потеряешь ли ты то, что уже имеешь? Когда мой контур перестроится под ребенка, не изменится ли основная жила Кэтленда?
– Ты не выйдешь за него, – сквозь зубы ответил Сверр. – Я не допущу.
– Я – леди Винтенда, – она вздернула подбородок и посмотрела на него с вызовом, – а не твоя рабыня. Не тебе решать, с кем мне спать или с кем сочетаться браком.
– Если выйдешь за него, вы погибнете быстрее, чем успеешь зачать.
– Быть может, ты опоздал. Быть может, новая жизнь уже зародилась во мне…
Глаза Сверра блеснули яростью, он вмиг оказался рядом, одна его рука легла ей на талию, вторая – запуталась в волосах.
– Специально меня злишь? – прошипел он ей в губы, и это было так сладко: его объятия, близость. Это источник так влияет на нее! Нужно выбираться отсюда, бежать как можно дальше, уехать… Не сейчас. Чуть позже. Еще мгновение…
– Отдай… мне… осколки, – выдохнула она, из последних сил сдерживаясь, чтобы не наброситься на Сверра прямо здесь, в холодных стенах пещеры.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он отпустил ее и усмехнулся.
– Прими мои условия, и они твои.
– Мы ходим по кругу, – хрипло подытожила она. – Никто из нас не прогнется.
– Только вот мое упрямство не будет стоить мальчику жизни, – заметил он.
– Осторожнее, Сверр. Мы оба слишком далеко зашли. Я не хочу вредить тебе. Ради того хорошего, что когда-то было между нами – не хочу.
