сказала Йессика.
Почти шепотом.
– Я знаю такое про них. Их тайны.
В тот раз Ханна не особенно в это вникала, Йессика любила болтать всякую ерунду.
Но теперь?
После всего, что случилось?
Ханна мгновенно встала и подкатила велосипед поближе к Притц.
Прислонив его к дереву у парковки, она наклонилась и притворилась, будто завязывает шнурки.
Синтия Притц казалась раздраженной.
Ходила туда-сюда перед машиной, жестикулировала и возмущенным голосом говорила в трубку.
– Нет-нет, это совершенно недопустимо. Я же сказала – белые цветы, и они должны быть белыми. Нет. Об этом и речи быть не может, в церкви все должно быть белое. За что я плачу вам деньги?
Свадьба.
Она говорила о декоре.
Ханна выпрямилась и покачала головой.
Фух.
Совершенно безобидно.
Да что с ней такое?
Повсюду кажутся призраки?
Сев на велосипед, Ханна надела шлем.
Лучше вернуться домой.
56
Встретившийся на пути поселок Хествика открыл Мунку Хитру совершенно с другой стороны, и ему стало более понятно, как устроена экономика острова. На берегу поселка длинные прямоугольной формы невзрачные дома находились рядом с небольшой промышленной зоной, с похожими на складские помещениями. На открытой воде стоял на якоре большой ржавого цвета грузовой корабль и что-то разгружал. Очевидно, не рыбу, потому что никакого морозильного оборудования Мунк тут не увидел. Вероятно, что корабли приходили на остров чтобы, наоборот, забрать рыбу, которую здесь выращивали и отправляли на экспорт в Нидерланды и Германию, а оттуда по всему миру. Мунк где-то читал, что Норвегия экспортирует более трех миллионов тонн рыбы и морепродуктов в год, на головокружительную сумму сто двадцать миллиардов крон. А общие доходы государства? Около тысячи двухсот миллиардов? Это, конечно, без учета нефти, там совсем другие подсчеты. Он недавно смотрел сайт нефтяного фонда, где его капитализация постоянно крутилась на экране. Невероятно большое число и непрерывно растущее. О рыбных хозяйствах, заполонивших все побережье страны, в последнее время шли постоянные споры. Полезна ли искусственно выращенная рыба? Повсюду устраивали демонстрации представители организаций по охране окружающей среды. По телевидению проходили громкие дебаты. Сто двадцать миллиардов? Десять процентов государственного бюджета? Неудивительно, что лоббисты получили свободный доступ в стортинг[13]. Конечно, не все уходило государству, и тому подтверждение семья Притц и другие, сосредоточившие в своих руках огромные состояния. Проезжая Хествику, Мунк за какое-нибудь мгновение стал свидетелем вмешательства индустрии в прекрасную во всем остальном природу. Миновав возвышавшиеся над рощей четыре большие стальные цистерны, Миа и Мунк свернули за поворот, и за окно автомобиля вернулась идиллическая картинка. Маленькие фермы и домики, зеленые поля и покачивающиеся над спокойным морем деревья.
Дом Лоландера был одним из самых больших, что Мунк видел на острове. Белый, как и большинство здесь, с большим садом, тянувшимся вплоть до самой воды. Припарковавшись перед домой, Мунк и Миа услышали, как где-то пилили и валили лес, и увидели трактор, волочивший бревно на цепи.
– Банкир, значит? – Миа огляделась.
Со взгорья раздался пронзительный звук режущей пилы.
– Видимо, на пенсии. – Мунк пошел в обход большого дома.
Следователи заметили мужчину наверху склона, в оранжевом шлеме с забралом и в яркой рабочей одежде.
Мунк помахал ему, и тот помахал в ответ.
Сняв шлем, он засунул перчатку в задний карман и подошел к ним.
– Это вы мне звонили? – спросил мужчина, утирая пот со лба.
Солнце сегодня немного скрылось за облаками, но все равно было жарко.
– Холгер Мунк. Это Миа Крюгер.
– Очень приятно. – Мужчина протянул левую руку.
– Вы Ларс Лоландер?
– Я. – Он провел рукой по лбу. – Фух, наверное, не стоит работать в такую жару, но сидеть сложа руки я не могу. Даже за год никак не привыкну к новой жизни.
– Так вы на пенсии? – спросил Мунк, когда Лоландер проводил их с Мией на веранду до дивана и кресел.
На столе – кувшин сока и миска с печеньем.
– Да. Финансист. Теперь заготавливаю лес, как видите. Надо чем-то занять руки. Может, хотите кофе?
Мунк покачал головой. Миа тоже.
– Сам я бросил пить кофе, – улыбнулся Лоландер. – Непереносимость кофеина. Ближе к семидесяти организм уже не тот.
– Мы вас не задержим надолго, – сказал Мунк.
– Это насчет девочки? – спросил Лоландер.
– Да, наверное, вы слышали, что мы ищем кое-кого?
– Нет. Ну то есть, я надеюсь, что вы и правда кого-то ищете, а не в отпуск приехали.
Снова улыбка на загорелом лице.
Мунк поискал в его голосе сарказм, но нет, Лоландер говорил искренне.
– Вы ее знали? – задала вопрос Миа.
– Девочку? Нет, – ответил Лоландер, потянувшись за печеньем. Я редко там бываю.
Он показал на лес.
– В центре, то есть. Состою в совете общины, а больше и незачем мне туда ездить. С меня хватит, и так всю жизнь вечные встречи день за днем, в конце концов я так устал от людей, что хочется мира и покоя.
– Так вы верующий? – спросила Миа.
– Да, можно и так сказать, – улыбнулся Лоландер. – Сложно представить, что это красота появилась случайно.
Он кивнул в сторону бескрайнего моря, где разгруженное небольшое судно отшвартовалось от причала и медленно заскользило в открытые воды.
– Смотрю, у вас повязка, – отметил Мунк. – Несчастный случай?
– Ох да, я чуть не получил серьезную травму.
Лоландер поднял руку и покачал головой.
– Жена постоянно призывает меня быть осторожным. Вот мне было уроком, мог лишиться одного или двух пальцев.
Он показал на пилу.
– К счастью, отделался царапиной.
– Можно посмотреть? – спросил Мунк.
– Посмотреть? – переспросил Лоландер.
Мунк кивнул на повязку.
– Да. Что у вас под ней?
– Хотите, чтобы я снял бинт? Зачем?
В глазах Лоландера что-то мелькнуло, что Мунк не совсем уловил.
– Это просто наша работа. Хотим как можно скорее отмести непричастных.
– Отмести? – повторил Лоландер, нахмурившись. – Это значит, вы думаете, что я…
– Нет-нет, – ответил Мунк.
– Кто сказал, что я имею к этому отношение? – резко выпалил Лоландер, положив перевязанную руку на колени.
– Мы лишь следуем протоколу. Так мы можем?
Лоландер вдохнул и вернул руку на стол.
– Это правда необходимо? Я только что сменил повязку.
– Только одним глазком, – кивнул Мунк.
– Ну ладно, – пробормотал Лоландер и развязал узелок бинта.
Сняв его, он показал полицейским ладонь с круглой раной посередине.
– Вошла вот здесь, – сказал Лоландер, показывая. – Глубоко в ладонь. Кусок древесины. Довольны?
Он покачал головой и начал заматывать бинт обратно.
– Где вы были в субботу? – спросила Миа.
– В субботу? Дома. А что?
– Как я уже сказал, мы спрашиваем всех, кто… – начал Мунк, но Лоландер его перебил.
– Тогда полагаю, что этого достаточно. – Он встал. – Мне
