Но молитвы их были напрасны: Иоанн скончался в тот же день и в то самое утро, когда, почувствовав облегчение, он собрался играть с князем Вельским в шахматы и уже сам расставил их. Не более пятидесяти трех лет от роду, он мог бы еще долго жить, но сильное волнение, которое беспрестанно происходило в нем то от гнева, то от страха; досада на успехи врагов государства; угрызения совести за совершенные злодеяния; наконец, страшная мысль об убийстве сына — все это вместе сокрушило силы Иоанна: с каждым днем здоровье его расстраивалось, слабело, и, наконец, жизнь прекратилась ударом.
Так исчез из мира человек, соединявший в себе разительные противоположности хорошего и плохого! Вспомнив о всех его добрых и дурных свойствах, зная из летописей того времени о его превосходном уме и твердости духа, нельзя понять его настоящего характера, и можно думать, что этот необыкновенный государь был послан Богом в наше Отечество по Его неисповедимому промыслу с какой-нибудь особенной целью, не известной нам, точно так же, как не известны людям еще многие чудные явления в природе.
Непонятен был Иоанн для своего народа, непонятно было и чувство этого народа к Иоанну. Это было соединение и страха, и ненависти, и любви. Во время жестокостей Иоанна, продолжавшихся двадцать четыре года, его подданные переносили свои бедствия с христианским великодушием. Самые невинные из них умирали спокойно, покорясь своей судьбе, как назначению Божией воли, по слову Святого писания: «Чти царя своего».
Такие кроткие, набожные чувства наших добрых предков еще более усилились со времени кончины государя: не боясь более его страшного гнева, они забыли все жестокое и помнили только одни его славные дела. Три покоренные Татарские царства: Казанское, Астраханское и Сибирское; новая книга законов — Судебник; новые учреждения по церковным и гражданским делам; новые училища для образования народа; множество новых городов, построенных в это царствование; многочисленное войско; выгодная торговля Русских с иностранными государствами, богатство и пышность, оттого происходившая при дворе и в народе, — все это напоминало Русским не пороки, а великие качества умершего государя, и потому неудивительно, что они назвали Иоанна IV не мучителем, как некоторые звали его при жизни, но только грозным. Им казалось, что это имя достаточно выражало и суровость нрава Иоанна, и ту грозу небес, которая гремела над ними во все время его правления и, может быть, по особенному промыслу Творца была так же полезна для России, как бывают полезны для земли гром и молния, убийственные для нескольких жизней и благодетельные для всего живущего.
К.Е. Маковский. Смерть Иоанна Грозного. 1888 Г.Крепкое здоровье Иоанна Грозного внушало надежду на его долголетие. Однако с зимы 1584 г. Иоанн начал заметно слабеть и в марте сильно занемог. 18 марта 1584 г. царю стало лучше. Он попросил шахматную доску, расставил фигуры и хотел начать игру, но внезапно упал и навеки закрыл глаза.
Новый царь и его любимец от 1584 до 1591 года
Из всех детей Иоанна IV остались в живых только двое: двадцатисемилетний царевич Федор, сын любимой супруги его Анастасии Романовны, и пятимесячный царевич Дмитрий, сын последней царицы Марии Федоровны из рода Нагих. Первого он объявил своим наследником, второму назначил в удел вместе с матерью город Углич. Никогда отец и сын не имели так мало сходства между собой, как Иоанн IV и его наследник; никогда после такого гневного, жестокого, могущественного государя не бывало такого кроткого и слабого.
Русская девица в праздничном нарядеФедор от природы был робок, застенчив и чрезвычайно набожен: одна мысль согрешить в чем-нибудь перед Богом была так ужасна для него, что с самого начала своего царствования, чувствуя свои слабые способности и боясь оттого дурно исполнить великие обязанности государя и тем прогневить Бога, смиренный царь отказался от занятий государственными делами. Он не знал, что таким образом гневил Бога гораздо больше, потому что для Него всегда приятнее видеть, когда люди не только усердно молятся, но и подтверждают делами свои слова. А Федор, проводя большую часть дня в посте и молитве, не делал от излишней ненадеянности на себя и половину того, что мог бы сделать и с самыми слабыми способностями. При таком бездействии нового государя народ мог бы сделаться еще несчастнее, чем был при всех жестокостях прежнего. Однако Бог избавил его от этой новой опасности.
При дворе Федора был человек, щедро одаренный от природы всем, чего недоставало молодому царю, способный исполнить все его трудные обязанности; человек, который заслужил бы вечную благодарность Русских, если бы впоследствии не совершил одного ужасного преступления. Это был Борис Федорович Годунов, брат молодой царицы Ирины, супруги Федора, воспитанный во дворце и с самого детства сделавшийся любимцем и грозного Иоанна, и его кроткого сына. Необыкновенная красота, величественный вид, редкий ум, приятное обхождение отличали Бориса еще в цветущей молодости, когда он как родственник и царский воспитанник находился в числе страшных опричников. Никогда не участвуя в их жестокостях, он являлся как ангел-утешитель к несчастным, которые страдали от бесчеловечных поступков ужасной дружины; помогал им деньгами, облегчал их судьбу нежным участием, иногда осмеливался просить за них Иоанна, и даже многие говорили, что он подал грозному царю первую мысль об уничтожении опричнины.
Одним словом, Борис делал все, чем только можно заслужить любовь народа, и в полной мере достиг своего желания: все с восхищением смотрели на умного и миловидного брата прелестной царицы, все любили молодого боярина, всегда доброго и ко всем приветливого. Но к несчастью, при этой наружной доброте и приветливости во властолюбивом сердце Бориса, в его хитром уме таилась гордая мысль быть первым человеком в государстве по близкому родству с супругой Федора. После несчастной смерти старшего царевича эта мысль еще более укрепилась в пылкой голове молодого честолюбца: будущим царем был супруг его нежной сестры, князь робкий, слабый, вовсе не способный царствовать, чрезвычайно любивший свою супругу и совершенно покорный ее воле. Правда, она не употребляла во зло эту власть, потому что была доброй и кроткой женщиной; но зато ее брат надеялся в полной мере пользоваться слабостью Федора и точно не ошибся: молодой царевич, сделавшись государем, радовался, что имеет такого умного родственника, и без всяких размышлений о последствиях поручил ему все государственные дела, оставив при себе только одно имя царя.
Царь Федор Иоаннович. Гравюра 1850 г.Царь Федор Иоаннович (1557–1598) был по характеру кротким, робким, безвольным. Равно душный к мирскому величию, он был рожден скорее для кельи, нежели для державной власти.
Народ, привыкший видеть в Ирине свою милую благодетельницу, привыкший называть ее второй Анастасией, не только не роптал, но даже радовался, что ее добрый брат, не боявшийся защищать несчастных перед жестоким царем, помогает слабому и больному Федору управлять государством. За эту помощь Борису был пожалован титул «слуги». Этот титул был знаменитее боярского, и на протяжении целого столетия был дан только трем вельможам: князю Симеону Ряполовскому, спасшему от злобы Шемяки маленького Иоанна III; князю Ивану Михайловичу Воротынскому за его славные победы и сыну его, князю Михаилу, за взятие Казани. Ум Бориса, его познания, твердость нрава были необходимы для царя, и Борис, оставшись только правителем России, ближним великим боярином и, наконец, слугой Федора, остался бы благодетелем нашего Отечества и великим человеком своего времени. Но он захотел быть царем, захотел увеличить свое несметное богатство сокровищами всего государства, и с этой минуты слава его помрачилась, все великие достоинства потеряли свою цену: Борис начал приготовляться к ужасному злодейству, которое поразит ваши нежные сердца, мои милые читатели!
Борис Годунов. Гравюра 1850 г.Ближе всех к царю Федору стоял Борис Годунов. С восшествием царя Федора на престол он стал «ближним великого боярина», конюшим, наместником Казанского и Астраханского царств. Ему были отданы лучшие земли. Борис стал властителем в государстве. Всеми силами он старался оправдать доверие царя, заслужить любовь народа и признательность Отечества.
Эта перемена в расположении души правителя, это беспокойство, которое всегда приметно в человеке, когда у него есть какое-нибудь злое намерение, не скрылись от проницательных глаз добрых вельмож, заседавших вместе с ним в боярской Думе. Они начали подозревать, какого рода замыслы могли таиться в гордом сердце любимого брата царицы при государе, не имевшем детей, и в страхе за жизнь царя, хотя слабого, но все-таки любезного народу, в страхе за жизнь маленького царевича Дмитрия — наследника престола и последнего из Рюриковичей, последней надежды Русских, — добрые и верные бояре вместе с митрополитом Дионисием и со многими дворянами и купцами Московскими решились открыться Федору и умолять его быть осторожным; но прежде, чем они успели сделать это, хитрый правитель узнал через своих приверженцев о заговоре и жестоко отомстил за него.
