прошептала я. — Откуда ты знаешь?
— Семнадцатилетний мальчик, у которого не было половых актов, не похож на Ноу. Семнадцатилетний подросток, который попробовал раз или два, ведет себя как Ноу. Семнадцатилетний парень, который пробовал ни раз и ни два, ведет себя как Фин.
— Святое дерьмо, — прошептала я.
— И он не будет предпринимать никаких действий в сторону моей дочери, — закончил Майк.
— Святое дерьмо, — повторила я.
— Дасти? — Позвал Майк, и я поняла, что сквозь лунный свет расфокусировано пялюсь на его горло.
Поэтому сосредоточилась и выпалила:
— Я кормила его детским питанием.
Он наклонился ко мне, и я почувствовала, как его рука обхватила меня за подбородок, когда он пробормотал:
— Милая.
— Он выплевывал его на меня, — продолжила я.
— Дасти…
— Я меняла ему подгузники. Он вцеплялся зубами в мои серебряные кольца у меня в ушах. Я лежала на спине в гостиной, пока он использовал мое тело в качестве тренажерного зала в джунглях. Он сидел передо мной на моей лошади, когда они навещали меня в Техасе. Я прыгнула с ним в яму для игры в мяч в той дурацкой пиццерии, в яму с запахом блевотины, потому что у каждого ребенка должна быть там одна чертовая вечеринка по случаю дня рождения. Он обыгрывал меня в видеоиграх.
Я замолчала, когда рука Майка покинула мое колено, обхватила подбородок, и я увидела, что он наклонился ко мне.
— Он вырос, — тихо произнес он.
— Святое дерьмо, — прошептала я.
— Мне следовало сообщить тебе об этом более осторожно. Я не знал, что ты была так близка с ним.
— Я хочу детей, Майк, и единственные дети, которые у меня были — это два моих племянника. Я дружу с ними обоими, и когда я говорю дружу, имею в виду настоящую, открытую дружбу. Они мои племянники, мои мальчики. И он... он... — Я моргнула, слезы защипали в глазах, когда до меня окончательно дошло, я покачала головой, а затем закончила: — Мужчина.
— Да, — прошептал Майк, его рука снова скользнула по моим волосам, он притянул меня к себе и коснулся моих губ своими, прежде чем отпустить. Его рука опустилась, чтобы найти мою на моих коленях и крепко сжать, притянув к себе и положив мою руку себе на бедро.
— Такое дерьмо случается, милая, и его невозможно остановить, — мягко напомнил он мне.
Я глубоко вздохнула, кивнула, а затем мягко произнесла:
— Но это же произойдет и с Клариссой.
Его рука сжалась на моей, голос был гулким, когда он ответил:
— О нет, это не так.
— Майк, именно так. Я не говорю, что произойдет именно так, но просто напоминаю, что ты лишил Дебби девственности в пятнадцать лет. Ей было почти шестнадцать, но ей все же было пятнадцать.
— Дасти, предупреждаю, не будем об этом говорить.
Я взяла его за руку и наклонилась к нему. Продолжая говорить мягко:
— Опять же, я не говорю, что будет именно так. Но дети быстро взрослеют, как пример то, что ты рассказал о Фине. И ты должен быть готов, не говоря уже о том, чтобы подготовить ее. Я хочу сказать, что это не новость. Дети уже давно быстрее растут, чем мы, учитывая, что ты лишил мою сестру девственности в этом возрасте десятилетия назад.
— Да, лишил. Но Дебби никогда не была и не будет такой, как моя Рис, а ты знаешь мою дочку всего один вечер. Ты ее почти не знаешь. Дебби, наверное, когда была еще ребенком в ту минуту, как начала ходить и говорить, уверен, она начала командовать и манипулировать другими. Такой парень, как Фин, проглотит и выплюнет такую девушку, как моя Рис.
Я резко откинулась назад и заявила:
— Он не сделал бы такого.
— Ты была парнем подростком?
— Нет, но у моей сестры был ты, кто с ней так не поступил, хотя она и заслуживала именно этого, чтобы ее разжевали и выплюнули.
Майку нечего было ответить, потому что я была права.
Поэтому продолжила:
— Ясно, что они нравятся друг другу, и что-то уже происходит.
— Да, — согласился Майк. — Она получает звонки и сообщения. Теперь я знаю, от кого.
— Хорошо, итак, он приступает к делу, приглашает ее на свидание, ты усаживаешь его и выкладываешь все. И я тоже сяду с ним и все выложу. У него больше нет отца. Ронда не в счет. Все будет зависеть от меня. У нас с ним тесные отношения; он выслушает меня. Ему нужно заставить девочек думать о близости иначе, чем думают подростки, и ему нужно начать думать о них и их чувствах, а не просто получать только все себе. Могу сказать, что он уважает тебя. А если он уважает тебя, ты поговоришь с ним, не обращайся с ним как с глупым ребенком или мудаком, которому ты не доверяешь, он будет уважать Клариссу.
— Она не будет встречаться, пока ей не исполнится шестнадцать, — заявил Майк.
— Тебе решать, милый, но он живет прямо по соседству, и свидания необязательно должны происходить в машине. Они могут происходить перед телевизором, когда папа или тетя Дасти наблюдают за ними, как ястреб.
Майк снова ничего не ответил.
Так что я вытащила большие пушки.
— Она мне нравится. Она кажется милой. Она кажется немного неуверенной в себе, но милой. И, малыш, девушка, которая выглядит как твоя дочь, ни в коем случае не должна быть неуверенной в себе. И хорошо для девушки, которая так же красива, как твоя дочь, и все еще не уверена в себе, иметь красивого, популярного парня, который докажет ей, что она красива. И это хорошо для красивого, популярного парня и хорошего ребенка, который только что потерял отца и на его плечи лег огромный груз, хорошо для него помнить, что он старшеклассник и должен наслаждаться этим временем, имея возможность показать милой, неуверенной девушке, насколько она красива.
Майк ничего не сказал.
— Малыш... — начала я в то же время, как он сказал:
— Бл*дь.
Я сжала его руку и заверила:
— Все будет хорошо и...
Он прервал меня:
— Нет.
— Нет? — осторожно спросила я.
— Нет. Не о Фине и Рис, потому что ты права. Он хороший парень, и она ни с кем
