— Может, девчонка его? — невинно моргнула я. — Жена, любимая, невеста? Или еще кто? Я-то как нашел, так ни слова путного не услышал. Раны только ему перевязал, да до вас довез. Но то, что бредит, как раз понятно: когда веришь, что вот-вот испустишь дух, трудно думать о чем-то другом. Все о бабах, да о бабах… но это ничего. Главное, чтобы ему хуже не стало. Потом поправится, придется в себя, а там и не вспомнит про эти глупости. Верно?
Под моим взглядом староста как-то нервно дернулся и тихо, угодливо засмеялся.
— Конечно, господин. Конечно, вы правы.
Я резко развернулась.
— Господин, вы куда?!
— Мне пора.
— А как же господин Хас?
— На тебя его оставляю. Деньги на лечение тоже дам. Ты, главное, весточку в Крий отошли, чтобы нового отряда сюда больше не слали. Эрдал, когда очнется, сам подтвердит. Да… скажи там сразу, что живой он, пусть не хоронят раньше времени. Но будь готов дать ему пару человек, чтобы вернуться на Тракт и людей его оттуда забрать. Думаю, он захочет отдать последнюю дань погибшим. А если знаешь, как найти тех троих, что у вас вчера были, то передай и им все, что я сказал.
— Но он же…
— Он поправится, — сухо оборвала я старосту, больше не имея никакого желания спорить. — Я сделал все, чтобы он поправился. Поэтому просто не мешайте ему выздоравливать.
— А что ему сказать? Про вас-то?!
— Ничего.
— Как?! — поразился староста. — Совсем?!! Да что ж мне, грех на душу брать? Лгать перед светлым ликом Аллара?
Я поморщилась и против воли кинула быстрый взгляд на "красный уголок". Точно такой же, который был на Руси, наверное, в каждой избе, красуясь старинными иконами и приветствуя гостя традиционным белым полотенцем. Только здесь, поскольку про Христа еще не слышали и поклонялись своим богам, иконостас заменял вбитый в стену гвоздь, на котором неподвижно висела выточенная из дерева или из кости фигурка человека с распростертыми белоснежными крыльями. Без лица, что характерно, и без признаков пола, но зато перья были проработаны с такими подробностями, что поневоле задумаешься о причинах. Я такие штуки уже не раз видела: любопытное явление. Не самое необычное, но все же любопытное, потому что и у нас, на Земле, официальная религия во все века грешила слишком уж явным дуализмом, не смотря на все попытки уложить это в известное трио: Отец, Сын… ну, и далее по тексту. Однако, как бы там ни было, люди во все это верили: и у нас, и здесь. Только у нас верили в милосердного и всепрощающего Христа, которому, как Сыну Божьему, издревле противостоит хитрый и коварный Сатана. А тут верили в Айда, Владыку Тьмы, и в Аллара — Носителя Света, его вечного, как следовало догадаться, противника и защитника сирых и убогих. А еще верили в мудрого, но отрешившегося от всего земного Лойна, который вполне подходил на роль христианского Святого Духа. Хороши совпадения, да? Вот и я говорю: любопытно. Но, повторюсь, влезать в эти церковные дебри не стоит. А уж спорить насчет предмета веры — тем более. Чревато, знаете ли. Были уже в истории прецеденты. Да и вера тут, в отличие от людей моего времени, была уж очень крепка. Никаких сомнений, никаких вопросов. Есть Аллар и точка. Есть Айд, ну да и будь он трижды проклят. Все просто и понятно: тут — черные, тут — белые, а мы с вами где-то посередине. А некоторые, особенно богобоязненные, еще и искренне считали, что через это изображение вестника-айри… ну, ангела-хранителя, по-нашему… Светоносный в любой день и миг может слышать все, что произносится перед его крылатым посланником.
И что тут поделаешь?
Верить же никому не запретишь?
Я с досадой взглянула на полное искреннего непонимания лицо старосты и на мгновение задумалась. Но потом достала один из клыков кахгара, при виде которого тот испуганно отшатнулся, машинально сотворив охранный знак, и решительно протянула.
— Передашь Хасу, когда очнется. Так будет справедливо. А если вдруг спросит обо мне, то скажешь, что он ничего мне не должен. Но что лишь молчание — его истинная награда и, одновременно, наказание. Тогда как с прощением он сильно поторопился. Все понял?
Староста опасливо взял клык и зябко передернул плечами.
— Да, господин.
— Тогда прощай.
Я отвернулась и быстро вышла, сопровождаемая двумя изумленно-озадаченными взглядами, в которых светилась полнейшая растерянность. Ну и пускай. Зато Хас, если окажется достаточно мудрым, больше меня не потревожит и глупостей не наделает. Раз уж прощения даже в бреду просил, значит, зацепило его сильно. Да и видано ли — легендарного Ишту своими глазами увидеть? А он, о чем я уже и забыла, своими глазами тогда видел, как меня Хранитель на спину сажал и как покорно на колени опускался, когда я, кряхтя от натуги, неуклюже взбиралась на его высокую спину. Как же тут не поверить в Откровение? Он, судя по всему, и поверил. А поверив, от стыда уже больше полугода сгорал, искренне считая, что я его теперь прибить должна за наглость.
Но это он, конечно, загнул. Я такими мелочами не занимаюсь и мстительной до такой степени никогда не была. Да и не злюсь давно, если честно. Почти о нем забыла. Хотя, конечно, в тот дурацкий эрх еще нескоро соберусь прогуляться. Просто из соображений моей несусветной вредности. Особенно если подумать о том, что и Дагон в то утро таращился на меня во все глаза. И он, разумеется, тоже должен был сообразить, на кого, как говорится, бочку катил. Хотя как в раз в отношении него у меня не было уверенности, что он полностью проникся, молит по ночам о прощении, бьет поклоны и всячески ищет способ исправиться. Не такой он человек. И совсем не производил впечатления истово верующего. Скорее, обидели его когда-то Ведьмы. Крепко, надо полагать, обидели. Но вот именно поэтому я к нему в гости еще долго не соберусь. А то, может, и вообще никогда не приеду: с человеком, который способен ненавидеть, лишь увидев цвет твоих глаз, мне вряд ли захочется скоро пообщаться. Но там посмотрим, как жизнь сложится. Поживем, что называется, увидим. Или подождем, как у нас принято говорить, до первой звезды.
Вдруг да у него, наконец, наступит просветление в мозгах?
Или все-таки я когда-то возьму и передумаю?
Все возможно.
Но не сейчас.
Да, пожалуй, еще не сейчас.
— А как вас зовут? — догнал меня уже на пороге крик опомнившегося старосты и настигающий топот его тяжелых сапог. — Господин, что мне сказать, если спросят? Господин, как ваше имя?!
Я на секунду остановилась, раздумывая, а не пора ли, наконец, сбросить надоевшую маску, но потом усмехнулась, мысленно покачала головой и, начиная постепенно привыкать, коротко бросила:
— Фантом.
Эпилог
"Гайдэ, а ты уверена? — в который раз нервно переспросил Лин, покосившись крупным желтым глазом. — Может, подождем еще? Может, я еще немного потренируюсь?"
Я цепко огляделась по сторонам, проверила в третий раз подпругу, подергала прилипшее к спине демона седло. Оглядела его беспокойно трепещущие крылья, между которыми мне предстояло как-то уместиться, а потом решительно тряхнула головой.
— Нет. Ты уже три дня летаешь по несколько часов и совсем не чувствуешь усталости. Так что хватит откладывать: и тебе, и мне. Будем пробовать, чему ты научился.
"Да я еще не уверен, — заныл шейри, когда я так же решительно, не давая себе повода передумать, взлетела в седло. — Я с грузом никогда не летал. А если я упаду? А если крылья не справятся?"
— Значит, упадем вместе.
"Гайдэ, это рискованно!"
— Рискованно и дальше сидеть на заднице, когда мне в любой момент может потребоваться твоя помощь. И когда от очередной Твари нам с тобой придется вместе улепетывать во все лопатки. По воздуху. В котором ты до сих пор временами чувствуешь себя неуверенно.
"Да у меня времени было мало!"
— Зато теперь оно у тебя есть.
"Гайдэ, я боюсь!"
— Да, я заметила. Ты всегда боишься всего нового. Ну и что? К тому же, я тоже боюсь, поэтому давай бояться вместе. Чтобы не так страшно было.
Лин недоверчиво покосился.
"Ты? Тоже боишься?"
Я усмехнулась.
— Если ты не забыл, у меня был лишь один опыт прыжков с парашютом и вообще, общения с высотой. Причем, опыт неудачный… хотя, это с какой стороны посмотреть. Но мне в любом случае здорово не по себе, так что будь уверен — не одному тебе сейчас плохо.
"Так ты боишься, что я тебя уроню?" — весьма странным голосом переспросил Лин.
— Немного.
"Боишься, что я не справлюсь?" — он тревожным жестом прижал уши к голове.
— Тоже немного.
"И ты боишься, что я не смогу тебя уберечь, если ты доверишься и положишься на мои крылья?!"
Я мысленно кивнула — готов. Как выяснилось, страх за меня с успехом вытесняет у него все остальные опасения. Включая те, которые проступают наружу, когда дело касается его собственных способностей, и причину которых я до сих пор не могла выудить наружу. Сам Лин никогда не эту тему не задумывался. И, как мне кажется, что-то сильно мешало ему над этим задумываться. Возможно даже, какое-то заклятие, благодаря которому прежние хозяева не только держали его в жестком повиновении, но и были уверены, что самостоятельно он никогда не обретет лишней силы. Точнее, что он никогда в жизни даже не подумает ее искать, а если и подумает, то быстро об этом забудет.
