Баха хмуро посмотрел в его сторону:
– Я все гадаю, в каком мире ты живешь, Лютый! У твоей страны фантазий есть название?
– А как же! Называется эта страна Чуркистан! Мое любимое место!
Предотвращая назревающую свару, Шепард отправил Лютого грузить в бронемашину пулеметы РПК, а Баху подрядил собирать оставшиеся вещи. Единственный, с кем не возникало никаких проблем, был отец Тихон, но и он подозрительно присмирел после вылета с острова.
– О чем думаешь, Тихон, о боге или о людях? – весело спросил я.
– Гадаю о правоте утверждений биологов, экологов, геологов и инженеров, выдвинувших теорию полного исчезновения цивилизации в течение короткого периода времени.
– Чего-чего? – от неожиданности я даже растерялся. Его ответ застал меня врасплох.
Тихон наградил меня сумрачным взглядом и нехотя объяснил словно ребенку:
– Некоторые ученые пытались найти ответ на вопрос, что произойдет с нашей планетой, животными и растениями, если люди внезапно исчезнут. Как долго будут существовать созданные человечеством памятники и артефакты? Что останется от нашего индустриального мира? Что разрушится, прежде всего? Есть теория, что через шесть месяцев пригородные районы крупных городов начнут заселять дикие животные, обычно сторонящиеся городов, а мыши и крысы, поглотившие все съедобные запасы, покинут их. Через двадцать пять лет морская вода затопит Лондон и Амстердам. Через сорок почти все деревянные постройки либо сгорят, либо сгниют, либо будут уничтожены термитами. Разрушатся земляные дамбы. Через семьдесят большая часть из шестисот миллионов автомобилей превратится в груду металла. Через сто обрушатся мосты из-за коррозии несущих конструкций. Через двести не станет даже небоскребов. Через пятьсот превратятся в прах современные средства хранения информации: жесткие диски, ди-ви-ди. Через тысячу лет на Земле практически не останется доказательств существования человеческой цивилизации. Меньше всего пострадают здания и конструкции, сделанные из массивных камней и толстого бетона, например, египетские пирамиды, Великая китайская стена и плотина Гувера. Однако, через десять тысяч лет исчезнут и они. Это не значит, конечно, что жизнь на Земле прекратится после исчезновения людей. Просто она станет другой.
– Не хочу мешать столь ученой беседе, – тактично вмешался в разговор Шепард. – Но лучше двум таким выдающимся ученым мужам как вы занять места в машине. Добро пожаловать в Приморский край! Пока вы предаетесь праздным беседам, мы уже летим над сушей.
Выглянув в иллюминаторы, я с тревогой увидел темную громаду суши. Страх и надежда любого из нас. Как долго мы были оторваны от нее словно дети от любимой матери? И плевать, что она стала тревожной, опасной и негостеприимной – мать остается матерью всегда.
– Еще насмотришься Алешин. Каждый знает свое место.
– А что делать с уазиком? – спросил Соколик. – Он нам перегородил выход.
– Когда откроется грузовой люк, вытолкнем наружу.
Запрыгнув внутрь бронетранспортера через боковую дверцу, я первым делом пристегнулся широкими ремнями безопасности. Лютый занял место у башенного крупнокалиберного пулемета, Баха поближе к запасному выходу, а Тихон смиренно сгорбился на лавке в десантном отсеке между тюками с продовольствием. Место водителя занял Шепард, а я тем временем в соседнем кресле, изучал планшет с картами. Двигатель и системы жизнеобеспечения медленно оживали, наполняя окружающее пространство легкой вибрацией. Все было как будто в норме.
– Пятнадцать минут! – выкрикнул Шепард, обращаясь ко всем. – Пристегнитесь святой отец! Вначале будет свободное падение, потом резкий толчок. Не расшибите головы о потолок.
Я надел на голову танковый мягкий шлем, а к горлу прикрепил ларингофон:
– Очень правильная постановка вопроса, Дэн. Ты как всегда видишь дальше и глубже нас.
– Всегда, пожалуйста, – отмахнулся Шепард, и обратился по рации уже к Степану. – Свиридов, мы упакованы и на местах. Начинай десантирование, когда будешь готов.
– Добро. Начинаю снижение, – проскрипела рация. – Сейчас чуток потрясет.
Томительное ожидание стало действовать на нервы, поэтому Дэн решил отвлечь всех от невеселых мыслей поучительной лекции по десантированию:
– С принятием на вооружения, воздушно-десантных войск России БМД-1 и БТР-Д развитие средств десантирования пошло по двум направлениям. Продолжались совершенствоваться многокупольные парашютные системы и парашютные платформы для десантирования техники и грузов. Для гашения удара о землю в момент приземления применяются воздушные или сотовые амортизаторы. Небольшая скорость вертикального снижения и высокая надежность многокупольных систем, позволила освоить десантирование личного состава внутри боевых машин. Эта система получила название «Кентавр». В основе работы парашютно-реактивных систем лежит принцип мгновенного гашения скорости вертикального снижения, практически до нуля, в момент приземления за счет тяги реактивных двигателей, монтируемых на самом объекте. Вначале, после отделения от самолета, с помощью ВПС – вытяжной парашютной системы – вводится в действие основной парашют площадью 540 квадратных метров, который стабилизирует падение. В это время приводится в действие автоматика системы, производится подготовка к ее срабатыванию; специальный генератор раскручивается и заряжает конденсатор большой емкости. Его заряд пойдет затем на зажигание тормозного двигателя. Опущенные вертикально вниз два щупа имеют на концах контактные замыкатели. При касании поверхности они вызывают срабатывание порохового реактивного двигателя, который мгновенно гасит вертикальную скорость с двадцати пяти метров в секунду до нуля. Машина как бы замирает на мгновение, окутанная облаком газов, вырвавшихся из сопел реактивного двигателя. Длина щупов устанавливается в зависимости от веса объекта, высоты местности и температуры воздуха в районе выброски. К достоинствам данной системы можно отнести то, что для десантирования объектов не требуется дополнительная платформа. К недостаткам сложность в организации хранения, применение только для определенного образца боевой техники – в данном случае адаптированную для нашей машины и большая зависимость от внешних факторов: температуры, влажности воздуха и прочее. На воду приводнятся еще сложнее.
– Ты не словом не обмолвился о том насколько это опасно! – сказал Баха. – И откуда тебе так много известно о нашем оружии? Ты же янки!
– Чертовски опасно. Если бы я не верил в полковника, его технарей и мастерство Свиридова, ни за что не подписался на эту самоубийственную акцию. Что касается моей осведомленности то, это было моей основной работай в НАТО. Я был аналитиком.
– Ну, это роднит тебя с Хетом, он тоже своего рода исследователь…
– Кто-нибудь объяснит мне, что за хлопки я слышу снаружи? – спросил Тихон.
– Я ничего не слышу, – я нахмурил брови, прислушиваясь к рокоту двигателя.
– И я ничего… – подтвердил Лютый, но уже в следующую секунду мы все хватались за поручни, когда самолет резко накренился, совершая маневр уклонения. По наружной броне словно саданули горстью мелких камней. Звонко барабаня по металлу, осколки хаотично рвали в клочья корпус самолета, вызвав резкую декомпрессию внутри грузового отсека. К счастью герметичность бронемашины не была нарушена, а иначе не избежать нам больших проблем. Самолет завалился на другой бок, а над потолком взвыла запоздавшая сирена тревоги.
– Работает ПВО! Держитесь! – ожила радиостанция. – Готовность пять минут…
Голос Свиридова внезапно оборвался, сменившись хрипами. Повторные вызовы ни к чему не привели. Самолет ушел в резкое снижение, от которого у всех заложило в ушах. Сердце так бешено забилось о ребра, что было готово выпрыгнуть из груди. Перегрузки вдавили нас всех в сиденья, заставив невольно заскрипеть зубами от боли. Плотность обстрела заметно снизилась, но не прекратилось. Было и так понятно, что самолет это уже не спасет – он стал неуправляемым. Его обшивки светила дырами, словно решето, пробитая как минимум в сотне мест. Зато, судя по плавности полета, был активирован автопилот, иначе самолет давно ушел бы в штопор.
– Кто в нас стреляет?! – выкрикнул Баха, сжавшись от страха. – Ведь не зомби же…
– Тот, кто не невзлюбил нас с первого взгляда, – съехидничал Лютый.
– Мы же свои! Они там ослепли что ли?
– Ага, как же, свои! Тебя Соколик, даже по пьяни за своего не примешь…
– Лютый! Захлопни рот и не нарывайся! – зарычал я, теряя терпение. – Дэн? Приказывай!
Шепард мучительную секунду раздумывал, прежде чем принять нелегкое решение:
– Будем десантироваться вслепую. Пандус давно должен был опуститься. Кому-то придется вылезти наружу и активировать его вручную. Не хочу ни в кого тыкать пальцами, нужен доброволец. Мы снизились достаточно, чтобы не опасаться декомпрессии.
