– Так ведь ты велел никуда не уходить. Но это мы мигом… – С готовностью подхватился Жулинс кий.
– Сиди уже, – устало махнул рукой участковый. – От тебя одни неприятности…
– С какой стати? – обиделся Жулинский. – Я человек маленький, пенсионер. Свой гражданский долг выполняю честно…
– Выполняешь…
Участковый злобно оскалился.
– А почему я ничего не знаю о том, что исчез Збышек, дружок Стаха!?
– Ну ты вообще… – Жулинский даже задохнулся от праведного гнева. – Я тебе что, мальчик за пацанами бегать!? Нужен мне твой Збышек, как прошлогодний снег. У меня своя работа, у них свои дела. Что узнал о них, то я тебе и рассказал. Какого хрена ты еще от меня хочешь!?
– Не зарывайся, – насупился Червиньский. – Что-то ты совсем стал борзым. Вот закрою твою точку, тогда посмотрим, как ты забегаешь.
– Закрывай. Как-нибудь проживу…
Жулинский смотрел на участкового волком.
– Бог тебе судья, – быстро успокоившись, продолжил он со смиренным выражением на лице. – Это все, что ты хотел мне сказать? Если да, то я пошел.
Старый пройдоха встал и сделал шаг к выходу.
– Сядь! – прикрикнул на него участковый. – Разговор еще не закончен.
– А я не желаю с тобой разговаривать, – дерзко ответил Жулинский. – Ты не такой уж большой начальник, чтобы мною командовать. Надоело! Будешь наезжать, пожалуюсь, кому надо. Меня многие знают. И не только в поселке, но и в районе. Ты еще в штаны клал и под столом пешком ходил, когда я начал работать на точке. Понял?
– Ты на «понял» меня не бери, понял!?
Участковый даже позеленел от злости.
– Здесь я закон!
– Кто спорит…
Жулинский независимо пожал плечами.
– Но общаться с тобой больше не хочу, – сказал он твердо. – Ты просто неблагодарный человек. Я сколько для тебя сделал… Между прочим, может ты запамятовал, я ветеран труда. Имею награды. Так что не бери меня на понт… начальник.
– Все, проехали…
Червиньский пересилил себя и дал задний ход.
– Извини… Сорвался. Забудь об этом разговоре.
– Это другое дело, – ответил ему Жулинский.
Жулинский почувствовал, что и он немного перегнул палку, а потому опустился на стул и даже попытался сделать выражение своего лица более приветливым.
– Что тебе на этот раз нужно? – спросил он после небольшой паузы, изобразив полнейшее миролюбие.
– Лично мне – ничего. Ладно, скажем так – почти ничего. Дело в том, что на вершине Трех Могил найден труп Збышка…
– Кто бы сомневался, что поход этих трех раздолбаев не закончится добром.
– Но и это еще не все…
Червиньский понизил голос до шепота:
– То, что я сейчас тебе скажу, государственная тайна…
– Нет! – Жулинский замахал руками, словно отгоняя от себя назойливых мух. – Я не хочу никаких тайн. Я уже стар, немощен… Нет, лучше я ничего не буду знать.
– Все равно скоро об этом заговорит вся округа, – хмуро осклабился участковый. – Шила в мешке не утаишь. Слишком многие ЭТО видели…
– Труп Збышка? Ну и что? На Трех Могилах и раньше находили мертвецов. Эка невидаль…
– Там нашли не только Збышка, но и еще кое-что…
– Наверное, сундук с золотом, – предположил не без ехидства Жулинский, которого начал забирать интерес.
– Может, там и был сундук, да его кто-то увел, оставив после себя призраков.
– Ты это серьезно? Слушай, перестань вешать мне лапшу на уши! – рассердился Жулинский. –
Призраки бывают только в сказках. Я живу на белом свете уже много лет, и ничего подобного ни разу не видел.
– Это не значит, что они вообще не существуют, – возразил Жулинский. – Там еще нашли человек тридцать военных и штатских, но от них осталось лишь по горстке пепла, одежда и оружие. Куда они могли пропасть? Никто этого не может сказать.
– Ну не знаю…
– Вот и я тебе об этом. А надо бы узнать. Послушаешь, что народ говорит. Там у тебя болтунов воз и маленькая тележка. Но они многое знают. Особенно те, кто занимаются раскопками могил на старом кладбище. Уж я-то знаю, за какие шиши они бухают.
– А почему бы тебе не расспросить Збышка или Анджея? – с подковыркой спросил Жулинский. – Вот им, я думаю, точно известно, что там произошло.
– Анджея уже не поспрашиваешь…
– Что, и он умер? – удивился Жулинский. – Жаль, неплохой был хлоп…
– Нет, он жив. Но лучше бы его где-нибудь кокнули.
– Это почему?
– Анджея закрыли в психушке. Он никого не узнает и буровит, черт знает что. К нему никого не пускают.
– Даже милицию?
– В первую голову. Едва увидит нашу ксиву, сразу прячется под кровать или в угол и бьется в истерике.
– Во дела…
– Ага. Мое начальство рвет и мечет, пытается докопаться до истины. Следователь что-то заподозрил, но пока молчит.
– Я так понимаю, ты не сообщил наверх о том, что Стах с парнями собирается к Трем Могилам… – догадался Жулинский.
– В том-то и дело. Не придал особого значения. Из поселковых там многие побывали – и ничего… А теперь, если в управлении узнают, что я не доложил, мне крышка. Точно сорвут погоны. Но откуда, откуда я мог знать, что на Трех Могилах произойдет такой ЧП!?
Наконец до Жулинского дошло, что Червиньский попал как кур в ощип. Это его порадовало. Не будет больше кирпу гнуть и качать права. Тоже мне, козырь выискался, подумал старый прохиндей с мстительной радостью. Но с другой стороны кто знает, кого могут прислать на место Червиньского. Попадется какой-нибудь дурак или, что еще хуже, живоглот, никаких денег не хватит, чтобы от него откупиться. Этот хоть и сукин сын, но свой, местный.
Однако, с чего бы это Червиньский так разоткровенничался с ним? Вроде в закадычных дружках они не ходили и не были даже кумовьями. Странно…
Нужно быть настороже, решил Жулинский. А все-таки, к кому ездил Червиньский в тот день, когда он рассказал ему о намерениях Стаха и компании? Получается, что не к своему начальству. Сам признался. К тому же в райотдел можно было просто позвонить, а не трястись на своем механическом уродце по дорогам, которые последний раз ремонтировались лет двадцать назад.
Может, участковый по совместительству работает на тех крутых, что держат в руках рынок украденных из древних захоронений вещей? Тогда звонить Червиньский и впрямь не мог – вдруг его телефон прослушивают.
Вполне возможно. Жулинскому уже приходилось сталкиваться с крутыми. Правда, до прямой конфронтации дело не доходило, и все же старый пройдоха старался не попадать в поле зрения своих главных конкурентов. (Как не крути, а это действительно так). Народ там собрался серьезный – или башку отвинтят, или заставят все сдавать им за бесценок. Но у него были свои клиенты – старые, испытанные временем – и Жулинскому не хотелось терять ни тех, кто ему поставлял разные раритетные вещицы, ни тех, кто их скупал.
– Кто же знал, кто знал!? – в который раз повторил Червиньский и горестно вздохнул.
– Стаха тоже допрашивали?
– А как же.
– Ну и что?
– Точно не знаю. Но думаю, он ничего не сказал.
– Он и не скажет. Стах весь в отца, кремень мужик. Правда, попивает… но это дело молодое. Женится – остепенится.
– Да плевать мне на то, что он пьет без просыпу, на его будущую женитьбу и на то, что он когда-то остепенится! – взвился Червиньский. – Я хочу знать, что случилось возле Трех Могил.
Ага! – торжествующе сказал сам себе Жулинский. Значит, он прав – мент пашет на «дядю». Законник хренов…
– Но больше всего меня интересует, – продолжал участковый, – чтобы Стах куда-то исчез. Например, уехал подальше от наших мест, в какой-нибудь большой город, может даже в Москву.
– Боишься, что он все-таки расколется?
– Боюсь, – признался Червиньский. – И тогда на меня повесят всех собак.
«Это точно, – злорадно подумал Жулинский. – Особенно если узнают, что ты заставлял меня следить за Стахом и его компанией. С какой стати? Делать больше нечего было? А сейчас говоришь всем, что я – не я, и хата не моя…»
– Но, насколько я знаю, Стах и не помышляет о перемене места жительства… – сказал он
– Вот и подсоби ему в этом.
– Как?
– Посоветуй, чтобы он слинял отсюда со скоростью звука. Я уверен, что ты найдешь убедительные слова.
– Он не послушает меня, – упирался Жулинский.
– Послушает. Для него ты авторитет.
– Стах чересчур себялюбив и упрям, чтобы прислушаться к здравому совету.
– Скажешь, что им сильно заинтересовался следователь прокуратуры, и что его вот-вот арестуют. Если у Стаха рыло в пуху (а это несомненно так), он смажет пятки салом уже сегодня. От кого ты это узнал?
- Сошлись на меня. А я подтвержу твои слова определенными действиями. Тогда он точно поверит.
– Попробую… – угрюмо буркнул Жулинский. – Так я пошел?
– Иди. Бывай здоров…
«Старая сволочь! – с ненавистью думал участковый, глядя на Жулинского через окно. – Своими руками удавил бы. Ан нет, нельзя… У него точно есть хорошие связи. В этом вопросе он не врет. Начнут копать, и все выроют, если сильно захотят…»
