Ей следовало бы стыдиться подобного рода распущенности, хотя это и был ее законный супруг, но Джессика не чувствовала ни капельки раскаяния. Впервые за всю свою жизнь она не считала себя некрасивой и нежеланной. Напротив, с мужем Джессика почувствовала себя блестящей красавицей. И вот, пренебрегая своими инстинктами и трезвым расчетом, идя на поводу у собственного тщеславия, она чувствовала, что будет с ним счастлива. Джессика вполне осознавала то обстоятельство, что до настоящей любви между ними еще далеко – не исключено, что они так никогда и не испытают этого чувства. Она была не настолько наивной, чтобы не понимать: время, близкое знакомство и непримиримые противоречия могут свести на нет даже самую сильную страсть, но Джессика не собиралась мучиться призраками грядущих неприятностей. Она будет жить сегодняшним днем.
Куда ушел Сайлас? Она уже скучала по нему. Накануне муж говорил ей, что у него еще есть дела в Новом Орлеане, и он вернется в отель, а потом отправится прямиком в лагерь. Но это было еще до минувшей ночи любви. Джессика надеялась, что завтракать они будут вместе. Ей хотелось, чтобы они вели себя как настоящая семья, что стало бы хорошим продолжением замечательной ночи.
Джессика тяжело вздохнула. Ну вот! Теперь она думает, как любая другая женщина, муж которой выказывает неуважение к супружеским обязанностям.
Тихий стук в дверь вывел Джессику из состояния задумчивости. Она быстрым движением накинула простыню себе на груди. Скорее всего, это Типпи решила заглянуть и узнать, как она себя чувствует.
– Войдите, – сказала Джессика.
Дверь отворилась, и вошел Сайлас. Он был одет вполне официально и выглядел свежим, отдохнувшим и красивым.
– Доброе утро, – несколько робко поприветствовал он Джессику. – Как твоя голова?
Та быстро прикрыла рану рукой. Ее сердце сильнее застучало в груди.
– Не смотри. Кожа вокруг раны не особо приятна на вид, а так все хорошо.
– Замечательно.
Обойдя угол кровати, Сайлас отодвинул руку жены и сам взглянул на рану.
– Не скажу, чтобы она вызывала у меня какие-нибудь неприятные эмоции. Молодость и хорошее здоровье – лучшие лекари, впрочем, я бы не рисковал и наложил на рану свежую повязку. Я сейчас пришлю к тебе Типпи. И… М‑м‑м… Ты себя хорошо чувствуешь?
– Просто замечательно, – ответила она.
На секунду повисло неловкое молчание. Джессика натянула простыню выше, а голову вжала в подушку.
– Ты, должно быть, считаешь меня распутницей? – выглядывая из‑за края простыни, промолвила она.
Улыбка смягчила выражение его лица.
– Ни в коей мере. Я наоборот очень рад и польщен твоим… энтузиазмом.
– Я, конечно, не первая твоя женщина, но ты первый мой мужчина.
Улыбка Сайласа стала шире.
– Какой милый комплимент! Надеюсь, мое общество все же приятнее общества мула?
– Представления не имею, – несколько надменно ответила Джессика.
Сайлас засмеялся и извлек из внутреннего кармана своего сюртука два письма. Одно представляло собою сложенный лист бумаги, скрепленный восковой печатью, другое покоилось в конверте ручной работы.
– Вот. Письма адресованы тебе. Я забрал их внизу, у портье. Морганы забыли отдать их тебе вчера вечером. По оттиску на печати рискну предположить, что одно – от твоей мамы. Надеюсь, что там хорошие новости, но пусть они не вызовут у тебя хандры по дому. Теперь мне надо идти, я вернусь к полудню, и мы пообедаем вместе с Джошуа. Потом я отправлюсь в лагерь.
Мужчина нагнулся. Джессика подумала, что он собирается поцеловать ее в щеку, но потом заметила озорной блеск в его изумрудных глазах. Прежде чем она поняла, к чему бы это, Сайлас сдернул с нее простыню.
– Господи! Джессика! Помилосердствуй. – Вздохнув, мужчина коснулся губами роскошной округлости ее груди.
Джессике понадобилась вся сила воли, чтобы не обвить руками его черноволосую голову и не привлечь к себе, но молодая женщина вовремя подумала о Джошуа в соседнем номере. Она оттолкнула от себя Сайласа и натянула обратно простыню.
– Где твой сын? – спросила Джессика.
– Внизу. – Сайлас неохотно выпрямился. – Он позавтракал и уже нашел себе товарища по играм. Его зовут Джейк. Он сын пары, которая следовала за нами в караване. Его родители тоже остановились в отеле.
– Джошуа о нас не знает?
– Я сказал ему прошлым вечером, что мы женаты. Он хочет звать тебя мамой.
– Ой, Сайлас! Серьезно?
В порыве энтузиазма Джессика чуть было не вскочила с постели. Она едва могла поверить услышанному. Прежде Джессику часто тревожили страхи по поводу того, что, узнав об истинных отношениях между ней и Сайласом, мальчик ее отвергнет.
– Он хочет называть меня мамой?
– Да. Сын сам этого попросил.
– Я польщена, – произнесла Джессика, а потом попробовала слово на вкус: – Ма-ма…
Сайлас опять нагнулся. И вновь жена заметила озорные огоньки, промелькнувшие в его глазах, но вовремя крепко схватилась за простыню, хотя и почувствовала у себя между бедрами предательский жар.
– Лучше иди, а я почитаю письма, – сказала она, отстраняя мужа свободной рукой.
Сайлас рассмеялся, ущипнул ее за щеку, но подчинился. Джессика не сводила с мужа глаз. Он подошел к двери, распахнул ее и оглянулся. Взгляд его был серьезным и неподвижным.
– Давай не будем спрашивать друг у друга, что между нами произошло и почему, Джессика. Давай просто примем случившееся с благодарностью.
– Хорошо, Сайлас.
– Я вернусь в полдень, – сказал он, – а пока отдыхай.
Типпи впорхнула к ней в номер через минуту. Глаза негритянки округлились от удивления, когда она увидела, что Джессика до сих пор лежит в кровати, судя по всему, голая.
– Неужели удалось? – возбужденно спросила Типпи.
– Удалось, – сказала Джессика, – но… Я не буду ничего тебе рассказывать. Скажу только, что это было божественно.
– Замечательно. Спасибо звездам, луне и всем прочим небесным телам, – молвила Типпи и дважды дернула за шнур колокольчика, давая тем самым понять, что надо принести воду для ванны. – Теперь мистер Сайлас может передумать и не захочет оставлять тебя здесь. Однажды попробовав мед, мужчина вряд ли уедет, оставив бочонок с ним позади себя.
– Я передумала, Типпи. Джошуа знает, что мы – муж и жена. Сайлас говорит, что мальчик рад и хочет звать меня мамой. Правда, это замечательно? Теперь мне следует заботиться не только о тебе, но и о моем маленьком… пасынке. – Джессика смерила негритянку многозначительным взглядом. – Да и о себе стоило бы побеспокоиться.
