Она-то цвела, словно и не пила вчера больше меня… Я остановилась на той же линии, что и Айлин, и поклонилась мэзе. О-о-ох, как дорого мне дался этот поклон!
«Нехорошо-то как, — подумала я, сглатывая вязкую слюну. — Хоть бы меня снова не затошнило».
Тут еще и Распорядительница задала издевательский в данный момент вопрос:
— Выспалась, Ирина?
— Да, мэза, — жалко проскрипела я и вымученно улыбнулась.
— Хорошо. Собирайся.
— Зачем? — спросила я; где-то на краю сознания появилась робкая мыслишка о том, что у Распорядительниц, то есть высоких шишек, такое не спрашивают.
— Мы уезжаем, — весьма лаконично ответила мэза и ярким пятном начала плавное движение к двери. Чем ближе Распорядительница подходила, тем разборчивее становилась для меня. Разглядев ее лицо и не обнаружив на нем ни единого следа вчерашней попойки (мы на пару выпили довольно много), я досадливо вздохнула. От утхадского пойла мне не было так плохо… Что если меня, дуру наивную, в самом деле, вчера опоили, чтобы у меня развязался язык и я все выболтала о себе и друзьях? Я ведь охотно рассказывала ей о мерзком Гадо и тяготах жизни в империи. Не проскользнуло ли в моих словах ничего эдакого? Эта мысль заставила меня похолодеть.
Распорядительница дошла до двери и обернулась на меня.
Я вздохнула снова – про себя – и поплелась за ней.
«Вот тебе и миловидная безобидная внешность… Сначала эта миловидная дама напоила меня, чтобы выведать подробности про декоративную жизнь, потом выдернула днем с похмелья из кровати и повела неизвестно куда. Ох, Ира, что же ты такие досадные ошибки допускаешь? Ты должна стать Мисс Осмотрительность, иначе Мэзава тебя сожрет».
Как только мы вышли из комнаты, показались сопровождающие. Это были не сопливые пай-мальчики, а мужики, напоминающие телохранителей из американских фильмов; подозреваю, что и функции они выполняют те же, что и телохранители… Навстречу нам вышел прислужник, юноша с выбеленными длинными волосами. Он подал своей госпоже, Распорядительнице, шелестящий алый плащ, и последовал за ней к выходу. Охранники открыли двери, и я услышала легкий шум дождя.
Прекрасно! Мне-то накидочку некому подать! Но делать нечего, и я вышла наружу безо всякой верхней одежды. Дождик шел совсем слабенький, это был даже не дождь, а изморось, но я все равно быстро озябла и начала дрожать. К тому же, чтобы выйти, нужно было пройти через сад, тот самый, где вчера я увидела Кетнея… Я прошла по тропке за прислужником Распорядительницы с непроницаемым лицом, но мою нервозность заметили.
— Женщина дрожит, — услышала я возмущенный голос блондинистого прислужника, а затем мои плечи укрыли теплой тяжелой курткой. Я оглянулась и, увидев, что куртку со своего плеча мне пожаловал один из охраны, улыбнулась уголками губ.
Наконец, мы вышли на улицу. При нашем появлении несколько мужчин, стоящих около больших, затейливо декорированных носилок, склонили головы. Блондин-прислужник подбежал к носилкам, помог Распорядительнице забраться в них, затем стал помогать мне. Согнувшись, я неловко влезла внутрь; вспомнился полет в «переноске» на спине гуи…
Блондин-прислужник прикрыл носилки снаружи особыми решетчатыми дверцами или створками; я не поняла. Носильщики подняли носилки и двинулись вперед, что отнюдь не способствовало тому, чтобы быстро занять удобное положение: я стукнулась локтем о стенку, затем, опять же, о стенку, лбом.
— По городу нельзя передвигаться в повозках, — объяснила Распорядительница, наблюдая за моими попытками удобно устроиться. — Гуи реагируют на лошадей.
— Знаю, — отозвалась я, молясь, чтобы меня не стошнило снова. Айлин напоила меня душистым чаем и булочку успела скормить, пока меня прислужники причесывали в комнате, и эта самая булочка в моем желудке вызывала пренеприятные ощущения.
«Пожалуйста, не трясите носилки, не трясите», — попросила я про себя, и покосилась на Распорядительницу. Куда мы направляемся, и зачем? Что ей понадобилось от меня?
— Вид у тебя снурый… — промолвила мэза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Меня немножко укачивает.
— Потерпи, термы близко.
— Термы?
— Никакие омовения не заменят жара терм и умелых рук банщиков. Прежде, чем войти в Храм Великой матери, ты должна очиститься телом.
— В храм? Уже?
— Утром я отправила Матери письмо, приложив к нему письмо Управительницы Утхада. За тобой могут прислать в скором времени; ты должна быть готова к тому моменту.
«Ни к чему я не готова, дайте хоть денек, чтобы прийти в себя!»
— Я справлялась о здоровье Тредена, — тихо сказала мэза. — Он спит. С ним все будет хорошо. С тобой тоже. — Лукаво улыбнувшись, она проговорила: — В термах служат знающие люди. Сколько бы ты вчера вина ни выпила, они быстро приведут тебя в чувства.
— Вы так добры и предусмотрительны, — отозвалась я.
— Ты особенная гостья, Ирина. Ты и твои мужчины. Мэзава позаботится о вас очень хорошо.
На этом моменте меня затошнило сильнее.
Знаю я уже, чего стоит забота Мэзавы…
Распорядительница не слукавила: меня и правда привели в чувство в термах. Снаружи бани представляли собой приземистые каменные строения, окруженные садами и водоемами. Я бы непременно полюбовалась на них через стеклышко, если бы меня не тошнило… Нас встретили, кланяясь, ввели внутрь, в красивое просторное помещение с фонтанчиками и мозаикой, затем провели в отдельные комнаты, в которых царила прохлада. По просьбе Распорядительницы (именно по просьбе, не по приказу!), нам принесли какой-то напиток в горшке. Мэза лично наполнила мне стакан и проследила, чтобы я все выпила.
Напиток оказался не очень приятным на вкус, похожим на крепкий-крепкий зеленый чай, зато мне почти сразу стало лучше, и тошнота улеглась. А я-то думала, с похмелья только соленое заходит! Как только Распорядительница удостоверилась, что мне стало лучше, дала добро на начало банных процедур.
Что тут началось!
Меня раздели, окатили теплой водой, уложили на горячий лежак, затем снова окатили водой, отскребли, окатили водой еще разок, намылили…
Пока мной занимались, я только и могла, что томно отвечать на уточняющие вопросы. Со мной работали несколько человек: кто-то мыл тело, кто-то массировал его, кто-то намыливал и ополаскивал волосы, кто-то занимался ногтями, кто-то удалял лишние волосы с тела… Отдаваясь заботам банщиков, я забывала о том, для чего меня готовят и что мое положение все так же шатко. Напряжение из меня буквально выдавливали и вымывали… Это и правда не сравнить с торопливым омовением или принятием ванны. Это тоже, в своем роде, ритуал.
Мы покинули термы ночью; перед уходом нам предложили выпить еще чая, с воздушными сладкими пирожками, и мы не отказались. Теперь у меня во рту стоял сладкий вкус. Не надо было на сладкое налегать, лучше бы я просто чая попила…
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Распорядительница. Она сама не мылась, ждала меня все это время в помещении с фонтанчиками.
— Как будто заново родилась, — сонно ответила я.
— Так и есть, Ирина… Подожди немного, и ты действительно заново родишься в Мэзаве.
Да-да, конечно… Я зевнула и прислонилась головой к стенке носилок. Как же спать хочется… Наверное, в эту ночь, после бани, мне удастся быстро заснуть и, надеюсь, крепко, без всяких призрачных видений… Скорее бы оказаться в кровати…
Кстати о скорости. От Северной башни до терм нас несли совсем недолго, и, по сути, обратно мы должны были уже вернуться. Я приоткрыла отяжелевшие глаза и спросила хрипло:
— Далеко до башни?
— Спи, Ирина, — промолвила загадочно Распорядительница.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Что-то в ее голосе было такое…
«Это было не похмелье, и не простой чай я пила сегодня, — догадалась я, и попыталась встать, зацепившись руками за стенки носилок, но пальцы лишь царапнули по ним, а затем руки безвольно опустились.
Во рту было сладко. В голове – вата. Я проигрывала сну и понимала теперь, что не от похмелья сегодня мучилась…
