не тощую, чтоб сиськи были, — и он показал руками размер средних арбузов, что в будущем будет соответствовать номеру шесть с тремя плюсами.
— С такими здесь не найдешь, но поищем что-нибудь приблизительное, — пообещал я.
Лианхуа моя просьбы не удивила. Видимо, уже была наслышана о вкусах гвайлоу. Она передала пожелание ирландца через торговцев в свою деревню и за день до моего отплытия в Калькутту прибыли на торговой джонке сразу шесть девиц с феноменальными по китайским меркам внешними данными. Я не удержался и по время перевозки девушек на остров Гонконг проверил качество товара чисто на ощупь. Скажем так, на любителя.
Эддан О’Нейл оказался именно таким. От счастья он даже растерялся и долго расхаживал перед девицами, не в силах остановиться на одной.
— Можешь взять двух или даже всех! — иронично предложил я.
— Нет, я не мусульманин! — шутливо отмахнулся он и ткнул пальцем в огромную сиську одной из претенденток. — Возьму эту!
Девушка покраснела от смущения и счастья, что выбрали именно ее. Видимо, китайских парней ее прелести не восхищали.
Я предполагал, что остальных придется везти в Макао и оттуда отправлять в деревню, но их тут же разобрали другие европейцы. Наверное, профессиональные поставщики «невест», а на этом зарабатывали несколько китайцев, не понимали, что требует заказчик, и привозили не тех. Осчастливленные даже собирались заплатить мне.
— Ничего не надо, парни! Когда-нибудь окажете мне ответную услугу! — отказался я, потому что был уверен, что совершил не благое дело, а подогнал парням пожизненное наказание за все их грехи, прошлые, настоящие и будущие
59
Зима и весна прошли в тупой рубке бабла. Я бы остановился, так сказать, на достигнутом, однако мотаться в Калькутту и обратно в балласте не имело смысла, а оставаться рядом с Эмили надолго было неприлично по ее мнению.
— Когда встречаемся после разлуки, у меня такое чувство, будто это опять первое свидание, — как-то поделилась она.
Я тоже подозревал, что расставания не дают любви перемолоться в жерновах бытовухи. Так что возил из Кантона чай и обратно опиум. По объемам продаж наркоты я запросто переплевывал все вместе взятые колумбийские наркокартели из двадцать первого века. При этом британцы считали меня успешным бизнесменом, приличным членом общества, кое-кто даже намекал, что у него есть дочка на выданье, которая скрасит мою холостяцкую жизнь. Наличие любовницы-англичанки и сожительницы-китаянки с ребенком преградой не являлись. Богатый мужчина мог в этом плане позволить себе какой угодно бэкграунд.
В конце мая в Калькутту прибыл клипер из Лондона и заодно привез почту и много свежих газет, то есть всего трехмесячной давности. Один выпуск «Таймс» был в нескольких экземплярах, потому что содержал письмо Линя Цзэсюя к королеве Виктории. Послание привез в Лондон капитан британского корабля «Томас Куттс», который был квакером и по религиозным мотивам не торговал опиумом, приходил в Кантон из Бомбея с хлопком. Чарльз Эллиот пытался не пропустить его, но тогда еще не додумался стрелять. Квакер попробовал передать письмо адресату через министра иностранных дел лорда Генри Палмерстона, но тот, как я и предупреждал, отказался принять какого-то капитанишку. Послание китайского дикаря не интересовало просвещенную, каковой она себя считала, правящую элиту Британии. Тогда капитан отдал письмо в газету. Публикация вызвала бурную полемику в британском обществе. Тори, находившиеся в оппозиции, попробовали использовать ее, чтобы свалить вигов, внесли на рассмотрение законопроект о запрете продажи опиума в Китае, налаживании мирных отношений с этой страной. Победила жадность с перевесом всего в девять голосов: на пошлины с поставок китайского чая, который покупали на вырученное от сбыта опиума, содержалась половина британского военно-морского флота. Восемнадцатого марта Китаю официально объявили войну. Поводом назвали конфискацию имущества британских купцов, скромно умолчав, что это был опиум. Известие об этом и о голосовании пришло раньше, через Египет, который отделился от Османской империи.
Я привез один экземпляр газеты в Гуанчжоу, подарил Линю Цзэсюю и за чашкой белого чая рассказал все остальное, что выведал у британских чиновников в Калькутте.
— Я пытался воззвать к их разуму и ошибся, — сделал печальный вывод циньчай дачэнь.
— У британцев нет разума. Вместо него неизлечимая мания величия, помноженная на неуемную жажду наживы, — проинформировал я, после чего добавил иронично: — Как и у китайцев.
— Не у всех, — поправил он.
— Исключения подтверждают правило, как сказал один древний мудрец-гвайлоу по имени Цицерон, — поделился я.
— Красивые слова, с ними трудно не согласится! — восхищенно произнес Линь Цзэсюй.
Судя по тому, что мой собеседник не уловил оксюморон выражения «мудрец-гвайлоу», я был прав и на счет китайцев.
— Как думаешь, когда начнутся боевые действия? — спросил он.
— Сегодня я отправил с посыльным Чарльзу Эллиоту почту из Лондона и Калькутты. Там два послания, одно запасное, от королевы Виктории хуанди Айсиньгёро Маньнину с сообщением об объявлении войны. Вам передадут его завтра или послезавтра, но боевые действия начнутся, когда сюда прибудет британский флот, который сейчас собирается в Синьцзяпо (Сингапуре). Когда проходил там, они отрабатывали высадку десанта на берег, — поведал я.
— Он не смогут привезти сюда много солдат. Неужели ты думаешь, что справятся с нашей армией, которая превосходит их в десятки, если не сотни раз⁈ — все еще не верил циньчай дачэнь.
— Если бы решало количество, никто и никогда не смог бы победить Таньчао, потому что у вас самое большое население в мире, но вы лучше меня знаете, сколько раз вашу страну захватывали малочисленные необразованные дикари. На этот раз вам придется иметь дело с образованными, — ответил я.
60
В конце июня прибыла первая часть британского экспедиционного корпуса под командованием коммодора Джеймса Бремера, а потом главные силы под командованием контр-адмирала Джорджа Эллиота, младшего брата нынешнего Первого лорда Адмиралтейства Гилберта Эллиота и двоюродного брата Чарльза Эллиота.
Последний просветил меня о карьере своего родственника, и я сделал вывод, что мы встречались во время моей службы под британским флагом. Джордж Эллиот в то время был услужливым мичманом и лейтенантом, а после довольно вялым капитаном фрегата. Карьера его пошла в гору, когда во время службы в Портсмуте познакомился с герцогом Кларенсом, взошедшим вскоре на престол под именем Вильгельм Пятый. Джордж Эллиот тут же стал морским адъютантом, кавалером ордена Бани, секретарем и позже лордом-комиссаром Адмиралтейства и даже депутатом парламента и членом Лондонского королевского общества по совершенствованию естественных знаний. Живешь себе дурак дураком, никчемным капитанишкой без титула, а потом незаметно подкрадешься к заднице наследника престола, лизнешь нежно — и ты знатный, богатый, опытный, обрзованный и даже умный.
Британский экспедиционный корпус состоял из трех линейных
