Дело обстояло так: при бомбежке его отшвырнуло, потом его выкопали из развалин, документов у него не было, после Второй Мировой войны он оказался в приюте, и о нем забыли, а несколько пет назад его выставили на улицу «под опеку муниципалитета».
Время от времени полиция перехватывала его, когда он появлялся в Сибл Хедингем и пытался попасть в свой прежний дом. Он вообще-то не в себе и никто не опознал бы его, но при его третьей или четвертой попытке тут случайно оказался один представитель семьи владельцев замка Хедингем, и Вогана наконец опознали.
Дело совсем дохлое, Пирс. Он не помнит о втором издании АШ, он не помнит, что был ученым. При разговорах с Уильямом он считает, что им еще по пятнадцать лет и они живут с родителями в Уилтшире. Он не понимает, почему Уильям «старик». Когда он видит свое лицо в зеркале, он расстраивается. Уильям только гладит его руку и говорит ему, что у него теперь все будет в порядке. Слушать это невозможно без слез.
Иногда я сама себе противна. Я недовольна собой, потому что это ведь живой человек, переживший жуткое время, а его брат — очаровательный старик, которого я обожаю.
Примечание: Пирс, почему вы не проверяете свою почту?
Анна.
Адресат: # 322 (Анна Лонгман)
Тема: Аш
Дата: 14.12.00 22:51
От: Нгрант@
Формат-адрес отсутствует, прочие детали зашифрованы нечитаемым личным шифром.
Анна,
сейчас я не могу уехать. Я не могу оторваться от перевода! Вы поймете, почему. Посылаю следующий раздел.
Поговорите еще раз с Воганом Дэвисом за меня. Очень вас прошу. Если он «в принципе» может связно говорить, спросите: какова была его теория о «связи» между документами Аш и историей — нашей общепринятой — историей, которая ее вытеснила? Спросите его, что он собирался опубликовать после этого второго издания!
Пирс.
Адресат: # 196 (Пирс Рэтклиф)
Тема: Аш
Дата: 14.12.00 23:03
От: Лонгман@
Формат-адрес и прочие детали невосстановимо уничтожены
Пирс,
вы спятили?
Анна.
Адресат: # 333 (Анна Лонгман)
Тема: Аш.
Дата: 14.12.00 23:32
От: Лонгман@
Формат-адрес отсутствует, прочие детали зашифрованы нечитаемым личным шифром.
Анна,
нет, я не спятил.
Сейчас у нас уже поздно, так что сегодня я не буду больше переводить. И потом, я слишком устал и не могу думать даже по-английски, не говоря уж о кухонной латыни. Отсылаю вам законченный кусок текста. Завтра утром продолжу переводить, но не сейчас.
Наконец мне показали изданные Адмиралтейством карты этого района Средиземного моря. Вы понимаете, что благодаря большой активности подлодок во время последней войны эти карты очень подробны и суперточны.
Так вот, ни на одной из них в этом месте нет никакой «канавы» на дне моря.
Пирс.
ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ. 16 ноября 1476 года. Охота на оленяnote 53
1
— Послушайте, — вскричала Аш, — тут под стенами города черт знает какая армия стоит, а вы собираетесь простенько так пойти и поохотиться на какого-то зверя ?.
Оливье де Ла Марш объехал кучу щебня на своем могучем каштановом жеребце и, между выкрикиванием приказов толпе охотников, успел ответить на ее вопрос:
— Мадам капитан, вы видите, мы уже отправляемся. Нам нужен какой-нибудь герцог.
Глядя на его видневшееся из-под забрала обветренное лицо, Аш думала — да, этот человек, ясно, умеет организовать многое. но в нем есть и другое: есть некое неуловимое свойство, которое она замечала теперь у многих на разрушенных улицах этого города.
Сейчас на большой разрушенной бомбежками площади за северной стеной Дижона собралось порядка трех тысяч человек, по ее подсчетам; и с каждой минутой их становилось все больше. Рыцари взбирались на коней, стрелки бегали туда-сюда с депешами, охотники со своими оруженосцами придерживали на поводках своры гончих, пару за парой. Но больше всего было — она сощурилась в лучах утреннего Солнца, падавших сквозь обгоревшие балки руин домов, — просто одетых женщин и мужчин. Торговцы, подмастерья, фермерские семьи: крестьяне, спасающиеся бегством из разоренной деревни. Виноделы и сыровары, пастухи и маленькие девочки. Все были закутаны в аккуратно починенные шерстяные туники тусклого цвета, в платья, плащи; лица покраснели от ветра. Большинство серьезны или задумчивы. В первый раз за последние месяцы они не вздрагивали в ожидании прилета каменного или железного ядра.
И — тишина. Шумели, заглушая даже подвывание собак, только ее люди, проходившие или проезжавшие верхом. И еще полное молчание нарушил ее грубый голос да одиночный удар колокола.
— Если среди ваших наемников есть бургундцы, — заключил Оливье де Ла Марш, — они могут поохотиться с нами.
Аш отрицательно покачала головой. Светло-гнедой мерин под ней, чутко реагирующий на каждое ее движение, легко отпрыгнул на шаг в сторону, в грязь и на разбитые булыжники. Она придержала поводья.
— Но кто наследует герцогство?
— Кто-то из герцогской династии.
— Которой?
— Мы не узнаем, пока они не будут выбраны после охоты на оленя. Мадам капитан, поедемте, если хотите; если нет, оставайтесь на стенах и следите за соблюдением условий перемирия!
Когда заместитель герцога отъехал к охотникам, Аш обменялась взглядами с Антонио Анжелотти.
«Охота на оленя-самца… Кто тут спятил, я или они?»
Анжелотти не успел ответить, как к ним приблизилась высокая, похожая на пугало, фигура и отбросила назад капюшон. Флора дель Гиз хлопала одной овчинной варежкой о другую, согревая остывшие на ледяном ветре руки.
— Аш! — весело прокричала она. — У Роберта человек двенадцать желает поговорить с тобой насчет этой охоты. Ему привести их сюда из башни или ты пойдешь к ним?
— Сюда привести, — Аш спешилась, заскрипело ее боевое седло из стали и кожи. Она расслабилась после визита в лагерь Фарис, но зато под доспехом у нее заболели мышцы.
С земли можно было поближе рассмотреть толпящихся на площади мужчин и женщин. Они тихо прогуливались; большинство молчало, на некоторых лицах было скорбное выражение. Когда из-за развалин на узких кривых улицах им приходилось сталкиваться по нескольку человек, она видела, как они вежливо уступали друг другу дорогу или кивали, извиняясь. Бургундские солдаты, которым, она считала, полагалось бы алебардами организовывать движение толпы в определенных рамках, стояли группками и просто глядели на поток народа. Иногда перебрасывались одной-другой фразой с кем-то из проходящих.
В ладонях у многих женщин бережно были укрыты от ветра горящие тонкие восковые свечки.
Какая тишина… Впервые вижу такое.
Рядом с Флорой было две женщины, Аш заметила только сейчас: одна в зеленом одеянии сестры-монахини, другая в чем-то неопрятном белом, в пятнах… Когда толпа вокруг нее и ее мерина чуть расступилась, она смогла увидеть их лица. Это были сестра-настоятельница Симеон и Джин Шалон.
— Флориан, — она ошарашенно обернулась к хирургу.
Флора подняла глаза: она посылала куда-то девочку из их обоза с сообщением.
— Роберт говорит, что около дюжины фламандцев, которые остались с нами после разделения отряда, хотят получить от тебя разрешение поехать на охоту. И я еду.
Аш скептически сказала:
— И давно ли ты в последний раз вспоминала, что ты бургундка?
— Какая разница, — толстое белое лицо сестры-настоятельницы смотрело на Аш не то что неодобрительно, а скорее печально, всепрощающе. — Вашего доктора плохо воспринимали на родине; но сейчас нас сплотили обстоятельства, все мы держимся вместе.
Аш обратила внимание, что Джин Шалон смотрит на нее без горечи. Веки старухи покраснели от слез. Поэтому или из-за насморка она все время шмыгала носом. Поразительно: она держала Флору под руку.
— Не могу поверить, что он умирает, — проквакала она. У Аш горло перехватило: она невольно посочувствовала откровенному горю этой женщины. Джин Шалон добавила: — Он был нашим сердцем. Господь возлагает самую тяжелую ношу на Своих самых верных слуг… Господь в Своей милости знает, как нам будет его не хватать!
Тут Аш заметила, что, кроме сестры-настоятельницы, она не видит на улице священнослужителей. Колокол продолжал издавать одиночные удары. Каждый посвященный в духовный сан обязан быть во дворце, подле умирающего Карла; и она почувствовала прилив любопытства — вот бы поскакать туда и подождать новостей о его окончательном уходе.
— Я тут родилась, — говорила Флора, — да, я жила вне дома. Да, я изгнанница. Все равно, Аш, я хочу видеть, как изберут нового герцога. Я не была в Бургундии, я была за границей, когда умер Филип, тогда Карл охотился. Я собираюсь сейчас поехать, чтобы узнать… — глаза ее сощурились, на лице появилось выражение дерзкого юмора, — … не чепуха ли все это. В общем, еду!
