— Ого! — оценил мысль Каладин.
— Не знаю, — ответил Моаш. — Просто они раздули из него такое большое дело. Нельзя пускать темноглазых на «особенный» полигон. Не понимаю, что в нем такого особенного.
— Все потому, что ты рассуждаешь не как светлоглазый, — сказал Каладин. — Это место особенное по одной простой причине.
— Какой же? — спросил Моаш.
— Потому что нас тут нет, — ответил Каладин, возглавив шествие. — Во всяком случае, обычно.
Он шел во главе группы, которая состояла из Дрехи, Моаша и еще пяти человек — членов Четвертого моста и нескольких выживших из Кобальтовой стражи. Далинар определил их к Каладину. К его удивлению и удовольствию охранники признали его своим лидером, не проронив ни единой жалобы. Каждый из них произвел на него большое впечатление. Кобальтовая стража недаром заслужила свою репутацию.
Некоторые из них, все темноглазые, начали обедать с Четвертым мостом. Солдаты попросили нашивки Четвертого моста, и Каладин их достал, но приказал оставить знаки Кобальтовой стражи на другом плече и дальше носить их как знак гордости.
С копьем в руке капитан мостовиков повел свой отряд к группе ардентов, которые суетливо направились в их сторону. Арденты носили религиозные воринские одеяния — свободные штаны и туники, которые перевязывались на поясе обычными веревками. Одежды нищего. Арденты были рабами и одновременно таковыми не являлись. Каладин никогда особо не задумывался о таких вещах. Его мать, наверное, пожаловалась бы, как мало внимания он уделяет религии. Но Каладин решил, что если Всемогущий не особенно проявлял заботу, то почему он должен поступать иначе?
— Это полигон для светлоглазых, — строго проговорила ардент во главе группы.
Она оказалась грациозной женщиной, хотя ардентов и не следовало делить на мужчин и женщин. Ее голова была побрита, как и у остальных спутников-мужчин, которые носили квадратные бороды без усов.
— Капитан Каладин, Четвертый мост, — сказал Каладин, закинув копье на плечо и осматривая полигон.
Во время тренировки здесь очень легко мог произойти несчастный случай. Необходимо проследить, чтобы этого не случилось.
— Прибыл охранять сыновей Холина, пока они тренируются.
— Капитан? — насмешливо переспросил один из ардентов. — Ты…
Другой ардент заставил его замолчать, что-то прошептав. В лагере новости про Каладина распространялись быстро, но иногда запаздывали, добираясь до замкнутого сообщества ардентов.
— Дрехи. — Каладин указал на стену. — Видишь те камнепочки?
— Угу.
— Их там выращивают. Значит, должен быть путь наверх.
— Конечно, — сказала старший ардент. — Лестница находится у северо-восточного угла. У меня есть ключ.
— Хорошо, впустите его, — проговорил Каладин. — Дрехи, займи пост.
— Есть, — ответил Дрехи, рысью побежав в направлении лестницы.
— И в какой опасности они, по-вашему, могут тут оказаться? — спросила ардент, скрестив руки на груди.
— Я заметил много оружия, — сказал Каладин. — Много людей ходит туда-сюда и… не Клинки Осколков ли я вижу? Интересно, что же может пойти не так.
Он бросил на нее язвительный взгляд. Женщина вздохнула, отдала ключ своему помощнику, и тот побежал за Дрехи.
Каладин показал остальным охранникам места, откуда вести наблюдение. Они ушли, оставив его с Моашем. Худощавый мужчина насторожился, как только услышал про Клинки Осколков, и теперь жадно пожирал их взглядом. Пара светлоглазых солдат с Клинками в руках прошла к центру внутреннего двора. Один Клинок был длинным и узким, с большой гардой, а другой — широким и громадным, с устрашающими шипами, которые немного походили на пламя и выступали с обеих сторон лезвия около рукояти. По краям Клинков были надеты защитные полосы, частичное подобие ножен.
— Ха, — хмыкнул Моаш. — Никого из них не узнаю. А я-то думал, что знаю всех Носителей Осколков в лагере.
— Это не Носители Осколков, — ответила ардент. — Они тренируются с Клинками короля.
— Элокар позволяет другим пользоваться своими Клинками Осколков? — спросил Каладин.
— Это великая традиция, — пояснила ардент, которую, казалось, раздражало то, что она должна объяснять подобные вещи. — Кронпринцы раньше поступали таким же образом в своих княжествах, еще до воссоединения. А теперь эта обязанность и честь принадлежит королю. Люди могут использовать королевские Клинок и Доспехи для тренировки. Светлоглазые солдаты в нашей армии должны научиться пользоваться Осколками для всеобщего блага. Клинком и Доспехами тяжело овладеть, и если Носитель Осколков падет в бою, важно, чтобы другие смогли тотчас встать на его место.
«В этом есть смысл», — подумал Каладин, хотя с трудом мог представить светлоглазого, позволяющего кому-либо еще коснуться своего Клинка.
— Король владеет двумя Клинками Осколков?
— Один из них принадлежал его отцу и хранится ради традиции подготовки Носителей Осколков. — Ардент взглянула на тренирующихся мужчин. — В Алеткаре всегда были самые лучшие Носители Осколков в мире. В том числе, благодаря этой традиции. Король намекнул, что когда-нибудь он может даровать Клинок отца достойному воину.
Каладин кивнул в знак благодарности.
— Неплохо, — сказал он. — Могу поспорить, что многие приходят тренироваться, каждый в надежде доказать, что именно он самый опытный и самый достойный. Элокар нашел хороший способ заманить большое количество людей на профессиональное обучение.
Ардент вздохнула и ушла. Каладин смотрел, как Клинки Осколков вспыхивают в воздухе. Мужчины, которые их держали, почти не знали, как ими пользоваться. Реальные Носители Осколков, которых он видел, реальные Носители Осколков, против которых он сражался, не пошатывались и не размахивали большими мечами как древковым оружием. Даже поединок Адолина на днях...
— Шторма, Каладин, — сказал Моаш, наблюдая за гордо удаляющейся ардентом. — И ты говорил мне, что надо быть почтительным?
— Хм-м?
— Ты выразил непочтение по отношению к королю, — продолжил Моаш. — А затем еще предположил, что светлоглазые, приходящие практиковаться, ленивы и их необходимо заманивать. Я-то думал, что мы должны избегать конфликтов со светлоглазыми?
Каладин отвернулся от Носителей Осколков. Он отвлекся и говорил необдуманно.
— Ты прав, — сказал он. — Спасибо за напоминание.
Моаш кивнул.
— Я хочу, чтобы ты взял на себя ворота, — указал Каладин.
Появилась группа паршменов, несущих ящики, вероятно, продовольствие. Вроде бы они не должны быть опасны. Но вот как обстояло дело в реальности?
— Обращай особо пристальное внимание на слуг, оруженосцев или кого-либо еще с виду безвредного, кто приближается к сыновьям кронпринца Далинара. Нож в бок от кого-то в этом роде стал бы одним из лучших способов совершить покушение.
— Замечательно. Но, Кэл, скажи мне еще кое-что. Что за человек этот Амарам?
Каладин резко повернулся к Моашу.
— Я вижу, как ты на него смотришь, — продолжил мостовик. — Замечаю, как меняется твое лицо, когда другие его упоминают. Что он тебе сделал?
— Я был в его армии, — ответил Каладин. — Последнее место моей службы перед тем, как...
Моаш указал на лоб Каладина.
— Так это его работа?
— Ага.
— Значит, он не такой герой, как о нем говорят люди, — сказал Моаш. Похоже, этот факт доставил ему удовольствие.
— Его душа темна, как ни у кого другого, кого я знаю.
Моаш тронул Каладина за руку.
— Мы им отомстим. Садеасу, Амараму. Тем, кто поступил так с нами.
Вокруг него начали закипать спрены гнева, похожие на лужи крови в песке.
Каладин встретился взглядом с Моашем и кивнул.
— Меня это радует, — сказал Моаш и, закинув копье на плечо, трусцой побежал к позиции, указанной для него Каладином. Спрены гнева исчезли.
— Он тоже должен научиться улыбаться чаще, — прошептала Сил.
Каладин не заметил, чтобы она порхала рядом, но теперь Сил сидела на его плече.
Он повернулся, чтобы обойти полигон по периметру и проверить каждый вход. Возможно, он чересчур осторожничал. Просто ему нравилось все делать как следует, и прошла уже целая вечность с тех пор, как он занимался чем-то кроме спасения Четвертого моста.
Правда, иногда казалось, что его нынешнюю работу было невозможно выполнить хорошо. Во время сверхшторма на прошлой неделе кто-то снова пробрался в покои Далинара и нацарапал на стене очередное число. Отсчитывая дни обратно, оно указывало на ту же самую дату, чуть больше, чем через месяц.
Кронпринц, по всей видимости, не встревожился и захотел, чтобы происшествие осталось в тайне. Шторма... Не сам ли он рисовал глифы во время припадков? Или это делал какой-то спрен? Каладин был уверен, что в этот раз никто не смог бы проскочить мимо него.
