На том они и порешили.
17
Был прожит еще один, трудный и грустный, день. Утром, не сговариваясь, оба пришли раньше времени, сели друг против друга за столом Ивонина.
— Давай посумуем, — предложил Петр Иванович.
— Я не понял...
— Ну, подведем итоги. Прикинем, что к чему. Ночью я заново продумал все. И то, что узнал ты, и что узнал я. Я был на квартире Рачко, и мне рассказала его хозяйка, что Андреев пришел утром — он, видимо, действительно приехал поездом. Утренним. И вот что удивительно: и Рачко и его хозяйка предлагали Роберту раздеться, но он упрямо сидел в стеганке, говорил, что простыл. Однако был таким, как всегда, — веселым и озорным. Они много смеялись, выпили, и, когда Рачко собрался на аэродром, Андреев с ним не пошел; Рачко посмотрел в окно и решил, что погода все равно будет нелетной, и предложил съездить вместе: «Делать тебе, Робка, все равно нечего», — а потом вернуться и выпить. Робка отказался. Сказал, что хочет отдохнуть. Тогда Рачко вроде бы в шутку обнял его и стал подталкивать к выходу. И тут даже хозяйка заметила: Роберт побледнел, посерьезнел и резко оттолкнул Рачко. Тот удивился: «Ты что, с ума сошел?» — «Так, — ответил Андреев, — настроение поганое». Хозяйка говорит, что Рачко посмотрел на него как-то подозрительно, вернулся в свою комнату, пробыл там несколько минут, пока Роберт разговаривал с хозяйкой, и вышел оттуда с очками. Хозяйка видела, как он клал в карман защитные, в солидной оправе очки, и спросила: «Неужели там такое солнце?» — «Да, нынче там припекает», — ответил Рачко и взял с собой чемоданчик. В этом чемоданчике он привозил с юга мандарины, или мимозы, или еще что-нибудь. А хозяйка продавала. Везде выгода. Да... А через полчаса в аэропорт отбыл Андреев.
Иванин замолк и долго пристально смотрел на Грошева: наверно, потому, что Николая что-то волновало в этом рассказе. Что именно, он еще не знал. Как и раньше, мозг засек какую-то деталь, а какую и почему, он еще не знал.
— Кстати, тут анализы принесли, — сказал Ивонин и протянул помощнику бланки из криминалистической лаборатории.
При исследовании выяснилось, что свинец жакана из зоринского ружья по содержанию примесей совершенно идентичен свинцу, из которого был изготовлен жакан, извлеченный из тела Андреева.
— Следовательно... — словно нащупывая решение, протянул Грошев. — Ряднова надо освобождать.
— Ты так думаешь? — с ехидцей спросил Петр Иванович.
— А как же иначе? Ведь если наконец есть алиби... Да еще вот эти анализы показывают, значит, Ряднов не мог убить...
— Хорошо, — перебил его Ивонин. — Хорошо, что ты додумался хотя бы до этого. А в моем рассказе тебя ничего не удивило?
— Удивило, но... Но понимаете, я еще не понял что.
— Интересный у тебя характер. С одной стороны — огонь. Все быстрей, смелей. А с другой — вот такая медлительность.
— Это я за собой замечаю. Особенно последнее время. Засядет нечто в голову, а что — сразу не пойму.
— И что у тебя сейчас засело?
— Пожалуй, очки. Зачем он взял очки?
— Формально... Этому не удивились ни хозяйка, ни Робка. Чтобы защитить глаза от солнца. Ведь Рачко летал на южной линии. У нас пасмурно, а там солнце. Юг. И всего несколько часов лёта. Но вот в чем вопрос: почему он не брал их раньше? Ты можешь придумать?
— Могу, но... — Перед его мысленным взором прошел весь тот путь, который должен был проделать Рачко прежде, чем убить Андреева. Когда этот путь по снежной, осевшей целине добрел до сосновых посадок, Николай решительно сказал: — Для того чтобы прыгать в сосны. Без очков он мог бы выколоть глаза сосновой хвоей.
— Совершенно верно. Лицо он обмотал шарфом, а глаза прикрыл очками. Но не кажется ли тебе странным другое: почему у него сразу зародилась мысль взять очки?
— Вы думаете, что он заранее продумал возможности убийства, и именно там, и так, как он это сделал?
— Да. Но почему?
— Еще не понял.
— Самое неприятное заключается в том, что мы могли бы понять это еще до начальной стадии следствия. Вот смотри. — Ивонин рывком отодвинул ящик и достал из него фотографию трупа и копию заключения судебно-медицинской экспертизы. — Читай. На теле, в районе четвертого позвонка, в четырех сантиметрах от него, имеется свежая царапина, нанесенная острым предметом, по-видимому ножом. Царапина нанесена в момент или сразу же после смерти.
— Но ведь это же просто: падая, Андреев мог зацепиться за сучок.
— Было бы правильно, если бы не фотография. Обрати внимание: стеганка на нем задрана и видна майка. Я помню ее — красная. Как кровь на снегу. Улавливаешь взаимосвязь явлений?
— Значит, так: Робка не хотел ехать... Рачко обнял его и подтолкнул к двери. Робка оттолкнул. Зло оттолкнул. Рачко взял очки. Выходит, под стеганкой Андреева было нечто такое, что он скрывал и что сразу обнаружил Рачко. Но... но я не представляю, что это может быть. Просто не представляю!
— Честно скажу, что на твоем месте я бы тоже не представлял. Но вот наш следователь уезжает на восток. Прошел по андреевским следам, и вдруг появляется следователь по особо важным делам. Что там может быть? Опять убийство?.. Не думаю. Ты знаешь, что я сделал? Прежде всего взял у сына экономическую географию, потом полез в энциклопедию. И выяснил, что в этой области имеются не только заводы и фабрики, но и золотые прииски.
— Значит, вы считаете, что Андреев вез золото?
— Уверен! В специальном поясе под стеганкой и пиджаком. И возил его не раз. И вот как это мне представляется. Я выяснил, что старший брат Андреевых — Николай — в свое время отбывал срок в тех самых местах, а после срока работал по вольному найму на прииске шофером, именно там он познакомился с Липконосом, вернулся — сразу начал строиться. Воровал, тащил и сбил младшего брата. Тот связался с ворами. Заметь — они не брали мелочи, а только новое, и только такое, что можно продать в магазине же. Рачко в то время летал на восток. Он отвозил краденое Липконосу, тот передавал другим. Потом обстоятельства сменились. Была нащупана лазейка для воровства золота. А Андреевы, опасаясь, что могут всплыть их прошлые делишки, уехали, в сущности поменявшись местами с Липконосом. В это же время Рачко попросился на самолеты, обслуживающие южную линию. Основания были: человек молодой — не все же время летать только на восток! Нужно накапливать опыт. Итак, кто-то передавал Роберту золото — сделать это было легко. Он ездил по всем приискам, Роберт летал к нам и отдавал Липконосу. Липконос — Рачко. Рачко отвозил куда-то дальше.
— Не слишком ли это тонкая цепочка?
— Вот именно. Именно в этой цепочке и вся суть. Понимаешь, я все последнее время занимался групповыми хищениями и убедился, что преступники тоже знают приемы следствия. Именно поэтому они и организуют такую тонкую цепочку из рук в руки. Знают только двое. Без свидетелей. В таком случае на любом допросе, на любой очной ставке один может отказаться от сообщника, и цепь порвалась. Но Рачко хитер, наблюдателен и расчетлив. Получая золото от Липконоса, он, может быть, и не знал, кто именно привозит ему золото. Но искал его. Он понимал, что Липконос не случайно устроился на аэродроме: много случайных людей и в то же время возможность передачи из рук в руки без свидетелей — всегда можно провести нужного человека от стойки в глубь склада. Вероятно, Рачко догадывался и каким образом перевозится золото: прием этот стар, как мир, и в общем-то надежен. Он понимал, что если Липконоса на работе нет, человек пойдет к нему домой: таскаться с такой начинкой опасно. Наверно, он все продумал и только ждал случая. А когда обхватил Робку, понял, что золото возит он и оно на месте, и приступил к действию. Как оно протекало, тебе понятно.
Ивонин победно усмехнулся:
— Вот, как видишь, есть и такая версия. Вопросы будут?
— Мне непонятно, почему Рачко не попытался привести в порядок зоринское ружье.
— Не успел, Коля. Вылет задержали, и он спешил к самолету. Ведь могло случиться так, что у нас начался снегопад, а южнее открылась погода. Тогда бы он опоздал, ему досталось бы от экипажа, и, главное, были бы дополнительные улики.
— Тут есть и еще что-то...
— Возможно. Грязное ружье в чужом запертом доме — отличная улика против владельца ружья.
— И все-таки... Все-таки мне не думается, что Рачко так уж дотошно обдумал все ходы и выходы.
— Возможно. Возможен и другой вариант. Он увидел на аэродроме Андреева, понял все и принял решение. Версий, как ты теперь знаешь, может быть много...
— Да, но нам...
— Нам, Коля, к этому делу возвращаться уже не придется. Оно полностью перешло в ведение следователя по особо важным делам — он копает...
— А мы, значит...
— Ты не обижайся. Тут есть что покопать. Тут, брат, нужна целая бригада. Представляешь, сколько потянется: и те, кто воровал, и кто скупал, и кто покупал. При такой ситуации возможны самые различные, иногда чрезвычайно опасные варианты и версии.