отвыкла от Кристи!
За ее спиной маячила Моника с бочонком воды и целой стопкой
пластиковых стаканчиков. За их спинами стояла Делия, в ее руках были две
коробки, на них лежал закрытый пленкой поднос с хлебом.
- У нас тут небольшой кризис, - пояснила я, когда они вошли.
Послышался странный треск, и в гостиную ввалился Берт – очевидно, он
поскользнулся на крыльце (снаружи все еще шел дождь).
- Кризис? – приподняла брови Делия. – В каком смысле?
В ответ на это на кухне что-то упало и явно разбилось, затем дверь
открылась, и на пороге показалась мама. Ее щеки пылали, а волосы
растрепались, помада смазалась на уголок рта, а на юбке виднелось пятно.
Мама выглядела усталой, разбитой и побежденной. В ее руке была половина
декоративной тарелки, которую она собиралась повесить на стену, на полу за
спиной лежали осколки. Впервые за весь этот вечер я испугалась –
испугалась по-настоящему. Я видела маму разной, но сломленной – никогда.
- Мама? – Кэролайн подняла голову. – Ты…
Но мама ее не слушала, она вообще вряд ли даже видела нас всех,
стоящих перед ней. Она молча повернулась и пошла в кабинет, медленно
шагая по коридору. Вот она подняла руку и вытерла глаза, затем скрылась за
дверью, щелкнув замком.
- О боже, - пробормотала я.
- Это всего лишь тарелка, - заботливо успокоила Кристи. – Думаю, у
вас еще одна есть.
Кэролайн поспешила за мамой – ну конечно, уж она-то уверена, что
может помочь, в отличие от меня. Но я ждала возможности поговорить с
мамой так долго, что теперь именно мне нужно быть рядом, так что я догнала
сестру и остановила ее, не успела она дотянуться до маминой двери.
- Позволь мне, - я мягко отстранила ее и вошла в мамин кабинет. Она
стояла у окна спиной к двери. И она плакала – ее плечи тряслись. Звук ее
плача немедленно заставил мое горло сжаться, мне захотелось развернуться и
убежать, но вместо этого я сделала глубокий вдох и подошла ближе. Мама не
обернулась, возможно, она вообще не знала, что я здесь. Но я стояла прямо за
ее спиной и думала о том, как же тяжело видеть страдания того, кого
любишь. Это не просто пугающе, это по-настоящему страшно, и ты
чувствуешь себя маленьким и ничтожным, не способным ничто сделать и
ничем помочь. Как же тяжело не иметь возможности контролировать
происходящее!
Внезапно я осознала, что понимаю маму – как она себя чувствовала,
когда я работала в ресторане и пропадала где-то целыми днями. Теперь я не
могла винить ее за то, что ей в некотором смысле пришлось применить силу,
чтобы сузить мой мир до прежних размеров и держать меня рядом с собой. Я,
наконец, увидела произошедшее ее глазами и поняла ту правду, за которую
держалась она. Мама не хотела привязать меня к себе и забрать все, что было
мне дорого, она просто боялась за меня и не хотела, чтобы большой
жестокий мир причинил боль ее маленькой Мейси. Она не знала, что я была
счастлива, у меня не было возможности показать ей это тогда, но я ведь могу
рассказать обо всем сейчас! Я подступила еще на шаг.
Мама обернулась, по-прежнему держа одну руку у лица. Несколько
мгновений мы стояли молча, глядя друг на друга. В моей голове пронеслись
миллионы предложений, с которых я могла бы начать разговор, но все они
обрывались быстрее, чем я успела бы открыть рот. Начать разговор – сложно,
что бы кто ни говорил. Но неважно, что я скажу, важно уже то, что мы
сможем говорить.
Мама решила эту проблему за меня, сделав глубокий вдох.
- Я… - но она не закончила. Я подошла ближе и обвила ее шею руками.
Она замерла, удивленная, но я не отстранилась и положила голову ей на
плечо. Мама не шевельнулась, но через секунду ее руки легли на мою спину,
и она склонила голову. Так мы и стояли – я слушала стук ее сердца, вдыхала
запах ее волос, а она обнимала меня в ответ. Может быть, сейчас был
неправильный момент для объятий или вообще обниматься было
неправильно, но как бы то ни было, я чувствовала, что сейчас все идеально.
Безупречно. Именно так, как она всегда и хотела. И я знала, что она тоже
чувствует это.
Снаружи доносился голос Кэролайн, она вкратце описывала все
проблемы, свалившиеся на нас сегодня, а мы с мамой все еще стояли,
прижавшись друг к другу. Это как на американских горках, когда тебе
страшно даже смотреть на спуск, но, если рядом есть кто-то, чью руку ты
можешь сжать, ты становишься смелее. Прямо сейчас мы с мамой держали
друг друга за руки и были готовы к спуску.
- Так. Вот, что мы будем делать… - начала Делия деловито.
- Святое дерьмо, - выругалась Кристи, - да там же дождь!
- Кристи, - мягко, но твердо остановила ее Делия. Кэролайн вздохнула.
- Нет, она права. Там ливень.
- Ммм-хмм, - добавила Моника. Стук дождя по крыше был слышен
даже в гостиной. Ветер все еще завывал, и стихия не собиралась
утихомириваться.
- Это просто неприятность, - успокаивающе сказала Делия.
- Неприятность?! – взвилась Кэролайн. – Это не просто неприятность!
Она включила телевизор, и на экране появилась Лорна Куин –
метеоролог местного Канала 5, она как раз стояла на фоне карты.
- Это не дождь, а апокалипсис, - продолжала сестра.
- Нет, - авторитетно остановил ее Берт. – Апокалипсис выглядит иначе,
да и ждать его нужно много позже.
- Ты уверен?
- Разумеется.
Начало седьмого – гости стали подтягиваться на прием и теперь сидели
в гостиной, обсуждая непогоду, и оптимистично высказывались насчет конца
ливня. Мы же на кухне занимались угощением – подоспела еще одна тарелка
канапе, а мама достала из коробки специально заказанный торт, на котором
был выведен слоган, под которым проходил прием: «WILDFLOWER RIDGE
– Начало новой фазы!». На подносе вокруг него мы разложили салфетки,
скрученный Моникой в цветы, а из духовки уже пахло мясными шариками –
все любят мясные шарики!
Кэролайн помогала, чем могла, расставила стулья, как просила Делия, и
подавала нужные столовые приборы, а потом даже пожертвовала для
маминого приема упаковку своих лучших ароматических свечей с ароматом
ванили – их она расставила на столах, и теперь в гостиной стало тепло и
уютно. Лампы мы выключили на всякий случай, но свечи прекрасно
освещали комнату, даря приятный полумрак и делая обстановку какой-то
домашней. Нам удалось найти и еще одну декоративную тарелку, а Кристи
уже расставила бокалы с вином на подносе и была готова выйти с ними к
гостям.
Пока на кухне кипела работа, мы с мамой сидели в ее кабинете, прямо
на столе, а между нами стояла уже наполовину пустая коробочка бумажных
платочков. Мы смотрели на дождь за окном и разговаривали.
- Мне так хотелось, чтобы этот прием был безупречен, - вздохнула она,
вытирая уголок глаза.
- Даже близко не похоже, - грустно улыбнулась я. Мама тоже
усмехнулась.
- Полнейший провал, - вздохнула она. Мы помолчали.
- Ну, все ведь всегда к лучшему, - заметила я, вспоминая слова Делии в
нашу первую встречу. – И мы всегда знаем, что было самым худшим,
значит, теперь все должно пойти на лад, верно?
Мама не выглядела убежденной или очень уверенной в моих словах, но
ей, по крайней мере, стало лучше. Может быть, она не до конца справилась с
навалившимися неприятностями, но она старалась – и я знала, что у нее
получится. А если нет, то я всегда буду рядом, чтобы взять ее за руку и
помочь вместе пройти остаток пути.
Когда мы вышли из кабинета, Делия выкладывала на поднос готовый
крабовый пирог. Она бросила на маму взгляд и снова вернулась к работе, не
терпящим возражений тоном сказав, что маме стоит пойти в душ и дышать
глубоко и медленно. К моему удивлению, мама ни слова не сказала, чтобы
возразить, вместо этого глубоко вздохнув и направившись в сторону ванной.
К нам она присоединилась через добрых двадцать минут, ее волосы были
собраны в красивую высокую прическу, а выбранное ею платье сидело
особенно хорошо на ее стройной фигуре. Мама выглядела более
отдохнувшей, чем когда-либо за последние несколько недель или даже
месяцев, если уж на то пошло.
- Что ты ей сказала? – в изумлении дернула меня за локоть Кэролайн,
едва увидев маму.
- Ничего особенного, - пожала я плечами. Сестра недоверчиво
покосилась на меня, но я не соврала ей – я действительно не сказала и не
сделала ничего особенного.
- Вина? – Кэролайн протянула маме бокал. На маминых губах уже
