любовью посмотрел на румяных провинциалов. Те подавленно молчали. — Хорошо запомнили Ольгу-то? В темноте и при естественном мандраже ни с кем не перепутаете?
Слегка обиженная Анюта высказалась первой:
— Такую дамочку вряд ли с кем перепутаешь.
— Не понравилась? — быстро спросил Сырцов.
— Наоборот. Очень даже. Теперь наш Димка как за каменной стеной. — И добавила: — Просто я на вас обиделась, что не доверяете нам.
— Да доверяю, доверяю! — успокоил ее Сырцов. — Вова, повтори-ка, что вы должны делать. Так, как мы с вами договорились.
Володя вздохнул, устроил брови домиком и изложил:
— Первое звено охраны Ольги — сам Димка. Он будет рядом, но не с ней, а чуть в сторонке. Мы с Анькой, так сказать, второе кольцо, и основная наша задача — с самого возможного отдаления наблюдать за Димкой, не прицепился ли к нему какой-нибудь незаметный хвост. При малейшем подозрении немедленно звонить Димке, а при намеке на опасность — вам, Георгий Петрович. Уф! Все правильно?
— Все правильно, — похвалил Сырцов. И сразу вопрос: — Вы сегодня своими трубками много пользовались?
— Да и не трогали их вовсе! — опять обиделась Анюта. — Казенная же вещь!
— Вот и молодцы. А то со мной не раз бывало: забудешься, наговоришь в трубу с три короба, потом вдруг понадобилось срочно позвонить — хвать, а тебя отключили за неуплату.
* * *
Арсен уже притушил огненную рампу у стойки (последние посетители сидели за двумя столиками) и пристроился к Сырцову в его любимой кабинке для душевной беседы. Но беседе помешала Ирина Игнатьевна. Она кивнула Арсену, присела на стул и взволнованно спросила:
— Что случилось, Георгий Петрович?
Понятливый Арсен тотчас отошел к месту работы, а Сырцов беспечно ответил:
— Да, собственно, ничего не случилось.
— Господи, как ты меня напугал своим «срочно»! — Ирина Игнатьевна открыла сумочку и выложила на стол толстенький конверт. — То вообще отказываешься, то откладываешь получение на неопределенное время и обязательно чеком, и вот вдруг срочно и обязательно наличными. Зачем тебе понадобились наличные, Жора?
— С агентами расплатиться нечем, — честно признался Жора.
— Все-таки продолжаешь и дальше копаться в этом деле?
— Почему в этом? А если уже в другом?
— Для другого ты бы денег от меня не принял. Ну что мне с тобой делать? Все успокоилось, все стало на свои места, все довольны и благодарны тебе, а ты… Зачем все это, Жора?
Сырцов вынул бумажник, из бумажника извлек фото и протянул Ирине. На нее весело смотрела ярославская Люся.
— Все это из-за нее, — сказал Сырцов. Гневно раздувая ноздри, Ирина рассматривала карточку. Вернула ее Сырцову и, стараясь быть спокойной, признала:
— Хорошенькая, немного вульгарна, правда… И таких больших денег стоит?
— Ты по рассеянности подзабыла: деньги — агентам… — он, глядя на фотографию, объяснил: — Фотограф снял ее на роскошном празднике, где она веселилась, кокетничала, радовалась жизни. А через полчаса ее мощным взрывом разорвало на куски, понимаешь, на мелкие куски…
— Замолчи, — попросила она.
* * *
И был следующий вечер. Ольга стояла у дырки метро «Кропоткинская», которая выходит к храму Христа Спасителя и троллейбусной остановке. Опершись спиной о боковую стеклянную стенку транспортного павильончика, она внимательно изучала подъезжавшие и медленно проезжавшие автомобили. Знакомый «мерседес» пешком проехал мимо и свернул направо, где можно незаметно остановиться. Остановился. И Ольга увидела, как, открыв переднюю дверцу, с трудом выбрался из него Максуд Ибрагимович. Она пошла ему навстречу. Встретились у начата парапета, окружающего храм.
— Вас, мусульманина, не коробит, что я назначила встречу у православного храма? — вместо приветствия спросила Ольга.
— Вах! — нарочито прикидываясь восточным человеком, воскликнул Максуд. — Все стараются не оскорбить мои религиозные чувства! Не коробит, золотая моя. Но все-таки почему здесь?
— Я живу поблизости. Идти недолго.
— Ай, такая молодая и уже усталая! — изволил пошутить Максуд. — А где же твой человек?
— Ну, раз не коробит, тогда пошли. — Ольга небрежно взяла его под руку и повела к ступенькам. Спустились вниз и вошли во двор храма, довольно пустынный в это время. Ночная темнота уже наваливалась на Москву. На дальней скамейке сидел человек в ярко-оранжевом (даже в темноте ощущалось) пиджаке. Подошли к нему. Ольга сказала:
— Это Федор, а это Максуд. Договаривайтесь. А я вокруг храма пройдусь.
— Не беспокойся, орлица, — заверил Максуд. — Ты сказала, что не хочешь видеть Хачика, значит, и не увидишь. Нету его здесь, нету!
— Здесь нету, следовательно, где-то рядом, — решила Ольга и ушла.
Двое сидели на скамейке, не глядя друг на друга. Оранжевый Федор, любуясь храмом, сказал негромко:
— С чего бы это Лялька стойку взяла? Учти, если что — я с менжи заменструячить такого могу… — он отвел в сторону полу своего апельсинового одеяния и слегка показал рукоять пистолета.
— Зачем так? Зачем так? — не столько испугался, сколько обиделся Максуд. — Мы же нормальные люди, встретились о деле поговорить…
— Знаю я вас, басмачей.
— Басмачи по ту сторону Каспия, — сказал Максуд.
Федор доброжелательно скривился — так улыбнулся — и вроде как извинился: — Ну не басмач, так персик. Уж извини, что рамсы перепутал.
Но не перешел на шутливый тон Максуд, строго спросил:
— Что тебе надо, Федор?
— Любой гаррик, карахан, ганджубас. Много и сейчас.
— Как много и когда — сейчас?
— Сейчас — это прямо сейчас. Мой банк — за углом. А твой товар?
— Мой товар в надежном месте, но не за углом. Так сколько же тебе?
— Для пробы возьму по пятерке каждого.
— Столько добра на один маленький Тамбов? — удивился Максуд.
— Я все Черноземье держу. Запомни это, Максуд. — Федор впервые назвал собеседника по имени. — Можешь?
— Могу, — ответил Максуд. — Через три дня. Твоя цена.
— Сегодняшние расценки знаешь?
— Я же купец.
— По самому оптовому низу, Максудик. Все-таки партия. Ну, подписались?
— Через три дня я в это же время здесь. Только ты и я. А с товаром и бабками разберемся по раскладу.
— Скантовались. — Федор поднялся со скамейки. — Но запомни: устроишь прогон — тебе не жить.
Он поднялся по ступеням на Волхонку. Сырцов сказал одному из своих платных агентов, сидевшему рядом с ним в джипе:
— Иди к нему за баранку. И учти, если Федору хвост пришьете, ни копейки не заплачу. А то и уже выданные отниму.
Когда Федор подошел к «мицубиси» с немосковскими номерами, этот услужливый агент уже открывал ему дверцу.
Ольга в одиночестве шла Курсовым переулком, потом свернула в Пожарский. Стоявший в тени грандиозного подъезда дома для миллионеров Володя тихо сообщил в трубку:
— Димка, за Олей метрах в двадцати — подозрительный тип.
И точно: стараясь избегать явных освещенностей, за Олей шел человек-силуэт.
— Вижу. Он метрах в
