буржуазных государств, строил планы организации справедливого общества, говорил о роли молодежи в социальной борьбе. Дебют оказался удачным.
24 и 30 декабря Петр Лаврович прочел еще две лекции. Присутствовала чуть ли не вся колония — более 150 человек. Назывались эти лекции весьма отвлеченно: «Роль славян в истории мысли», но смысл их был достаточно определенным. Славяне должны активнее включиться в общую борьбу человечества за социальное переустройство. Идея была встречена с пониманием: долго рукоплескали взволнованные слушатели, и не одному десятку из них глубоко запали мысли о том, что отжила свой век старая буржуазная цивилизация, что пришла пора нового порядка вещей, что задача борьбы поставлена и что каждый должен ей способствовать.
В январе 1873 года Лавров начал новый цикл лекций. На этот раз о современных философских школах. Первой лекцией Петр Лаврович остался доволен. На другой день, сообщив о пей Штакеншнейдер, он признался: «Что бы Вы ни говорили, а гигиенически для меня Цюрих очень полезен; я значительно поуспокоился…»
В начале февраля Лавров вернулся в Париж. Меньше месяца ушло на завершение дел. И опять в Цюрих — теперь окончательно.
В Цюрихе Лавров нашел себе преданных помощников. Еще летом 1871 года после побега из России прибыл сюда Валериан Николаевич Смирнов. Ему было 23 года, он участвовал в студенческом движении Московского университета, арестовывался за принадлежность к нечаевской организации. Образование его закончилось на 4-м курсе медицинского факультета. В Цюрихе он стал одним из основателей библиотеки русских студентов. В конце 1872 года Смирнов познакомился с Лавровым. Бесконечно требовательный к себе, Смирнов был нетерпим к слабостям других. Деятельный, энергичный, страстный, даже задиристый, Смирнов за свой пламенный темперамент был прозван «Неистовым Валерианом» (по аналогии с Виссарионом Белинским). Лучшего сотрудника для журнала нельзя было себе представить.
В Цюрихе Валериан Николаевич женился на Розалии Христофоровне Идельсон. Скоро она переехала в Берн, где училась на медицинском факультете университета. Молодожены оказались в разных городах. Влюбленный супруг писал ежедневно (а иногда и два раза в день) письма своей жене. Они для нас очень ценны: в них подробно рассказывалось о событиях эмигрантской жизни…
Еще до своего отъезда из Цюриха Розалия Христофоровна стала полезным помощником Лаврова. Сама она впоследствии писала, что лекции Лаврова открыли для нее этого человека: «его громадные, почти энциклопедические знания и блестящее изложение стягивали в аудиторию все желавшее учиться. Если же прибавить к этому ту выдержку, которую он проявлял в чисто личных отношениях, его мягкие, строго джентльменские манеры, то будет вполне понятно обаяние, которое он производил на всех русских, посещавших Цюрих: в его кабинете можно было видеть людей разных убеждений и оттенков, и каждый мог найти в нем живого, умного собеседника».
К концу 1872 года окончательно выяснилось, что «делегаты из России» средств для журнала достать не могут. Что-то надо было предпринимать. В этих условиях Идельсон оказала неоценимую помощь. «Тогда, — вспоминал Лавров, — одна из моих молодых приятельниц поехала в Россию добывать материальную поддержку с ручательством продолжать ее в будущем и вернулась очень быстро с блестящим успехом».
В это время в Петербурге сформировался революционный кружок, придерживавшийся взглядов. Лаврова и потому получивший название кружка лавристов. Во главе его находился студент Медико-хирургической академии, в дальнейшем земский врач, Лев Савельевич Гинзбург. Он и взялся осуществлять связь затеваемого журнала с революционным подпольем России. Правда, в дальнейшем выяснилось: роль делового сотрудника и последователя Лаврова его не устраивала; это был скорее конкурент, властный, стремившийся к лидерству человек.
Еще в Тотьме Петр Лаврович познакомился с Александром Логиновичем Линевым. В Цюрихе они встретились вновь. Линев сразу принял предложение Лаврова о сотрудничестве. Обладая техническими знаниями и практической хваткой, Александр Логинович вел деловые переговоры, закупал шрифты, занимался оборудованием типографии, сам набирал и учил набору других, выполняя функции метранпажа.
Лавров и его сотрудники образовали своеобразную артель — издательскую коммуну. На имя Александра Лобова, бывшего ученика Лаврова, проживавшего теперь в Цюрихе, купили дом (Zurich, Flantern Forst Haus), в котором все и поселились. Общая дешевая столовая, читальня, зал для собраний и лекций. Раз в неделю происходили журфиксы: молодежь обсуждала политические новости, научные вопросы, спорила…
Лавров — Вырубову из Цюриха в Париж, 30 марта 1873 года: «Я поселился на горе, с которой очень красивый вид на озеро и на дальние горы. Парижские книги мои пришли, хотя некоторые погибли, по-видимому, при пересылке. Жду книг из России».
У сотрудников Лаврова еще свежо было впечатление о популярности «Колокола». Они верили в возможность следовать традициям Герцена, вольной российской печати. В самом конце 1872 года Смирнов писал своему товарищу, эмигранту А. С. Бутурлину: «Я свято верю, что нашему журналу предстоит самое светлое будущее. Помните Вы, что было в конце пятидесятых и в начале шестидесятых годов, когда из туманов Англии звонил герценовский «Колокол»? По всем уголкам России наша молодежь жадно прислушивалась к этим звукам и под эти звуки, горячая и неутомимая, толпами шла на площадь, в воскресные школы, в деревни, шла с проповедью свободы».
Петр Лаврович решил познакомиться с опытом издательской деятельности Герцена и Огарева. Для этого в Женеву в начале февраля 1873 года отправляется Линев с письмом Лаврова к Огареву: «Ваш совет, как друга и товарища Александра Ивановича, для нас дорог, и я надеюсь, что Вы не откажете нам в Вашем содействии. Кроме того, мне говорили, что у Вас есть полный экземпляр «Колокола», который был бы очень нужен и полезен здесь. И об этом поговорит с Вами Александр Логинович».
Самым тщательным образом изучал Лавров издания Вольной русской типографии. В его тетрадях того времени содержится подробный перечень статей из «Колокола», выписки из «Полярной Звезды». Да и само название задуманного журнала — «Вперед!» — не от Герцена ли заимствовано? Вспомним, что в 1856 году первая статья «Полярной Звезды» была озаглавлена «Вперед! Вперед!». Она целиком переписана в одной из тетрадей Лаврова.
Но на кого рассчитывать затеваемый орган? По воспоминаниям Лаврова, он «построил себе гадательную теорию», предположив, что явившиеся к нему «делегаты из России» были представителями радикальных литераторов. Исходя из этого, и был составлен первый вариант программы: «Мы вовсе не желаем нашему народу кровавых революций, тяжелых потрясений, если можно достичь целей, которые мы поставили, путем мирных и легальных реформ… тем лучше».
Многие из революционных эмигрантов, особенно призывавшие к немедленному народному восстанию бакунисты, неодобрительно отнеслись к такому варианту программы: «Зачем нам иметь «Вестник Европы» за границей, когда он уже есть в Петербурге».
Суть идей Бакунина и его последователей Лаврову была известна: «Главный пункт их
