вечер сопливых воспоминаний, то давай вспоминать до конца. И опустевшие планеты, покрытые радиоактивным пеплом, и погибших товарищей, и предательство, и сражения. Если тебя так тянет говорить, то давай поговорим. О том, что твой брат был именно тем, кто убил мою сестру и нерождённого племянника; о том, что ты убил моих товарищей; о том, что я предала тебя и превратила нашу любовь в оружие против тебя; о том, что из-за меня ваше восстание повисло на волоске. Если настало время читать хронику воспоминаний, то давай делать это, не пропуская строчек.
Он помедлил, как будто взвешивал вероятности, но после ответил тихо:
— Что же, ты права. Давай говорить. Я предпочёл бы, конечно, чтобы ты была в лучшем состоянии, но, выбирать не приходится: судя по тому, что я услышал, мы и так непозволительно затянули этим разговором. Итак… ты пошла в добровольцы, когда погибла сестра?
— Наверняка же читал моё досье.
— Как и ты — моё. Но смею верить, мы с тобой не настолько далеко прошли по этой дороге, чтобы за досье окончательно перестать видеть живых людей.
Хотела бы она быть в этом уверена.
— Говори за себя.
— Сказала мне женщина, которая жрёт себя поедом из-за того, что пришлось убить бывших сослуживцев. Которые, смею заметить, пытались убить её саму.
— Туше.
Они помолчали.
Это был странный вечер, странные обстоятельства, странная тишина… Возможно, им не стоило заходить так далеко. Возможно, им стоило бы похоронить и чувства, и память, пока это не уничтожило их обоих. Но она поймала себя на том, что просто не может повернуть обратно, даже если знает, что это необходимо.
Она хотела бы верить, что дело в его воздействии на её мозг.
Она хотела бы, но не видела смысла лгать себе ещё и в этом.
— Наши родители погибли довольно молодыми, задолго до войны. Испытания нового мега-робота, которые пошли не так. Позже, уже в должности леди Авалон, я подняла материалы того дела и узнала, что их убрали ради блага Короны. Что иронично.
— Иронично? Какой… интересный выбор слова.
Она пожала плечами:
— Иронично, потому что, хотя у меня и возникали некоторые подозрения по поводу родительской смерти, я сама себя одёргивала. Мол, совсем уж теория заговора, попытка придать тайный смысл случайностям и прочее… Забавно, когда дикие теории заговора внезапно превращаются в твою обыденную реальность, даже ежедневную рутину. А говоря о родителях, там вышла грязноватая история. Экспериментальный робот, мобильная база на одной из выкупленных у ЗС для таких целей периферийнх планет. Сам знаешь, Гвада граждан всегда ценила и на своих территориях гадить не любит. А для Земного союза это была совершенно обычная практика: территорий много, толку с некоторых из них мало, вот они время от времени и сдают в аренду Гваде, вместе с жителями и прочим. На самом деле, в итоге частенько оказывается выгодно всем, включая тех самых жителей: ЗС обычно отдаёт под такие дела те планеты, на жителей которых давно махнул рукой. Бюджета там не хватает, руки не доходят, все дела… А у Гвады, при всех плюсах и минусах, нельзя отнять определённых стандартов в социальной сфере. И, если уж эта территория пока что наша, то о жителях мы заботиться должны. Не так, как о гражданах, понятное дело; но построить нормальную инфраструктуру, создать рабочие места, школы для детей тех, кто работает на наших объектах, больницы, орбитальные станции, прочее, прочее… В общем, обычно гвадские объекты были скорее удачей для периферийных планет ЗС, но там случилось именно то, из-за чего Гвада не хотела ставить это на своей территории: испытания пошли очень не так. Настолько, что по сюжету этого “нетака” вполне можно было бы снять остросюжетный фильм времён начала космической эпохи: спятивший искин, восстание машин, роботы, убивающие всё, что под руку подвернётся и клепающие себе подобных… Веселье, в общем. Всем советую.
— О да. Звучит действительно весело. По крайней мере, взглянуть было бы интересно.
— Вот-вот… В итоге, понятное дело, наши эту проблему решили. Даже планету взрывать не пришлось, повезло. Тем не менее, жертв среди местных было много. Семизначное число. Разумеется, историю замяли — не первая, не последняя. Но мой отец, автор того самого недоброй памяти спятившего искина, допустил серьёзную стратегическую ошибку: он взял с собой на эту базу маму. А уж она, будучи человеком другого профиля, не была готова ни к такого масштаба жертвам, ни к замалчиванию истинной подоплёки событий. Она попыталась связаться с журналистами, дать делу ход, ещё и отца каким-то образом перетянула на свою сторону. И тогда мой предшественник, тот, кто до меня сидел в этом кресле, отдал приказ. Родители погибли от несчастного случая.
— Мне жаль, — заметил Танатос тихо.
— Это было давно. И, если честно, то для меня с их смертью мало что изменилось: они были типичными слугами Гвады, всё время которых принадлежит стране, науке, искусству — но не их детям. В этом смысле их смерть не слишком много для меня изменила, я и до того видела их не то чтобы часто. Моим миром как были, так и остались вирт, нянька-робот, школа для одарённых детей при Брайдинском университете… И Камилла, моя старшая сестра. Она всегда заменяла мне родителей, семью и друзей. Она была для меня всеми вышеперечисленными. Одна проблема: мы с ней всегда смотрели на этот мир по-разному. И, чем старше мы становились, тем глубже прорезалось это противоречие.
Она откинулась на ложемент, прикрыла на миг глаза. Казалось, что всё это переболело, но только казалось — там, в глубине, всё ещё болит.
Постоянно болит.
— Сестра делала всё, чтобы быть достойной родителей. Растила меня так, как будто сама была мне матерью, делала карьеру в программировании и робототехнике, старалась вращаться в соответствующем обществе, старательно поддерживала родительские связи. Она очень хотела бы пойти по стопам отца, работала ради этого, как проклятая. Но у неё не получалось, и никакие технические апгрейды не могли этого заменить. В этом не было её вины. Всем известно, вирт-програмирование — специфическая сфера, в ней много зависит от врождённых данных. Особенности мозга, которые пока что не поддаются корректировке. И, к сожалению, у Миллы не было этих природных способностей.
— Но они были у тебя, — отметил Танатос понимающе. — И впечатляющие.
Из песни слов не выкинешь, верно?
— Да, у меня были задатки. Как я позже узнала, в досье я значилась
