— Эван.
Я вижу, как понимание застывает в ее глазах. Смотрите, как она схватывает чтобы потянуть за какой-нибудь рычаг, чтобы это прекратилось. Затем я поворачиваюсь к ней спиной.
— Эван!
Я выхожу за дверь и спускаюсь по лестнице. Практически бегу к своему байку. Я должен убраться отсюда, пока у меня не сдали нервы. Я знаю, что она смотрит на меня из окна своей спальни, когда я уезжаю. Боль начинается еще до того, как я добираюсь до конца квартала. К тому времени, как я возвращаюсь домой, я уже ничего не чувствую. Не уверен, что я вообще проснулся.
Позже, когда я сажусь на заднюю палубу, уже темно. Облака закрывают звезды, и небо кажется маленьким и слишком тесным. Песни сверчков и кузнечиков ревут в моем черепе. Это контузия. Я не полностью присутствую при последствиях.
Холодное пиво падает мне на колени. Рядом со мной Купер пододвигает стул.
— Ты проверил Женевьеву? — он спрашивает.
Я откупориваю свое пиво и делаю глоток. Я ничего не чувствую на вкус.
— Думаю, я порвал с ней, — бормочу я.
Он пристально смотрит на мое лицо.
— Ты в порядке?
— Конечно.
Оказывается, я мог бы избавить всех от всевозможных огорчений, если бы послушал их обоих. Куп не отличит свою голову от своей задницы, когда дело касается Жен, но, как бы я ни ненавидел его сомнения, он знает меня.
— Мне жаль, — говорит он мне.
— Она неплохая девушка. Люди всегда доставляли ей неприятности за преступление, заключающееся в том, что она пыталась наслаждаться своей жизнью. Может быть, это потому, что ее страсть к нему вызвала зависть, тоску. Большинство людей слишком боятся по-настоящему пережить свою жизнь. Они пассажиры или пассивные наблюдатели за миром, происходящим вокруг них. Но не Жен.
— Я знаю, — говорит Куп.
Когда она ушла год назад, это так и не закончилось. Ничего не было сказано. Она ушла, но мы остались застывшими на месте. Даже после того, как прошли месяцы и все сказали мне понять намек, я не мог оставить то, на чем мы остановились. Это был только вопрос времени, когда она вернется домой, и мы снова встретимся. За исключением того, что все произошло не так. Она изменилась. И хотя я этого не заметил, я тоже. Мы пытались снова собраться вместе, заполнить те же пробелы, но мы не подходим друг другу так, как раньше.
— Ты любишь ее?
Мое горло сжимается на грани удушья.
— Более чем все, что угодно в мире.
Она единственная. Единственная. Но этого недостаточно. Купер выдыхает.
— Мне очень жаль. Что бы я ни имел против Жен, ты мой брат. Мне не нравится видеть, как тебе больно.
Мы с ним через многое прошли друг с другом за последний год. Поиск той или иной причины для разногласий. Это утомительно, честно. И одиноко. Такие ночи, как эта, напоминают мне, что, что бы ни случилось, это только мы вдвоем.
— Мы должны лучше стараться быть братьями, — тихо говорю я. — Я знаю, что эта история с мамой выводит тебя из себя, но неужели мы должны ссориться из-за этого каждый раз, когда всплывает ее имя? Чувак, я не хочу скрывать это от тебя. Мне не нравится лгать о том, где я нахожусь, или тайком отвечать на телефонные звонки, чтобы ты меня не слышал. Я чувствую, что хожу на цыпочках по своему собственному дому.
— Да, я понял. — Куп делает еще один глоток пива, затем поворачивает бутылку между ладонями, пока поднимается бриз и дует соленый воздух с пляжа. — Я так долго злился на нее, наверное, хотел, чтобы ты злился на нее вместе со мной. Довольно одиноко.
— Я не пытаюсь оставить тебя. Я знал, что ты не был готов впустить ее обратно. Это круто. Я сказал ей, чтобы она ничего не ждала. Черт возьми, я предупредил ее, что ты расскажешь ФБР, что у нее на заднем дворе похоронен Джимми Хоффа, если она появится здесь.
Он выкашливает натянутый смех.
— Неплохая идея. Ты знаешь, если необходимо…
— В любом случае, я не просил тебя встречаться с ней, потому что я знаю, как сильно она тебя испортила в прошлый раз. Я хотел, чтобы ты дал ей шанс, а она не предала тебя. Нас. Да, я волновался, что она снова выставит меня лохом. Я все еще волнуюсь. Я не уверен, что это чувство проходит, когда речь заходит о Шелли. Это просто то, что мне нужно сделать. Для меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я тут подумал. — Его внимание приковано к его коленям, где он срывает тающую этикетку с запотевшей бутылки. — Может быть, я был бы готов рассмотреть возможность встречи с ней.
— Серьезно?
— О, какого черта. — Купер допивает остатки своего пива. — До тех пор, пока вы с Мак тоже там. Что самое худшее может случиться?
Я бы не стал ставить деньги на такую резкую перемену в настроении. Я сомневаюсь, что это было что-то из того, что я сказал; скорее всего, Мак подействовала на него. Но это в любом случае мне все равно. У нас осталось не так уж много родственников. Сегодня стало еще меньше. Я просто пытаюсь собрать воедино все, что могу, из обрывков и кусочков. Если мы сможем перестать ссориться из-за одного этого, это будет иметь большое значение.
— Я все устрою.
— Но говорю тебе сейчас, — предупреждает он. — Если она придет в поисках почки, я отдам ей одну из твоих.
ГЛАВА 30
Женевьева
Я сидела на полу в том же месте, где приземлилась, когда Эван вышел. Глядя на узоры на ковре, потертости на стене, пытаясь понять, что только что произошло. Я забираюсь обратно в постель, выключаю свет и плотнее обхватываю одеяла вокруг плеч, прокручивая в голове эту сцену. Его холодная отстраненность. То, как, даже когда наши глаза встречались, он, казалось, смотрел сквозь меня.
Неприкасаемый.
Он действительно порвал со мной? Вчера я бы сказала, что он не был способен на такой жестокий и внезапный поворот.
Мои воспоминания о разговоре, который у нас только что состоялся, фрагментированы, как будто я не присутствовала при этом полностью. Сейчас я сшиваю кусочки и все еще не могу понять, как я оказалась одна в темноте с болью, разрывающей мою грудь.
Одно дело, когда я уходила в прошлом году. Он все еще был здесь. В безопасности в памяти. Неподвижный.
Потом я вернулась и подумала, что смогу удержать его там. Всегда мальчик, в котором смелости больше, чем здравого смысла. Если бы я не позволяла себе воспринимать его всерьез или видеть в нем в целом сложного человека, мне не пришлось бы отвечать на сложные вопросы о том, что это за чувства и что с ними делать. Что происходит, когда тусовщица и плохой мальчик вырастают.
Теперь он украл у меня эту возможность, сделал трудный выбор для нас обоих. За исключением того, что я не была готова. Время вышло, и я осталась сидеть здесь одна.
Почему он так поступил со мной? Заставил меня снова заботиться о нем, проверить все границы и разрушить все стены, хотя бы для того, чтобы уйти сейчас?
Это больно, черт возьми.
Больше, чем я думала, что это возможно.
И мой разум не перестает перебирать "что, если" и "если только". Разве я не была так упряма с самого начала? Если бы я не воздвигла так много препятствий на пути к отношениям? Если бы только я была более открыта, мы бы уже все выяснили к этому времени?
Я не знаю.
Ничто из этого не помогает мне заснуть. Я все еще смотрю в потолок после того, как стукает час ночи. И тут меня пугает шум снаружи.
Сначала я не уверена, что это такое. Проезжающая машина с включенным радио?
Соседи? На краткий миг мой пульс учащается от мысли, что это может быть Эван, поднимающийся наверх.
Внезапно что-то разбивается об окно моей спальни.
Громко и пронзительно. Я застываю в панике на секунду, прежде чем поворачиваюсь включаю прикроватную лампу и бегу к окну. Там я вижу пенящуюся жидкость, стекающую по оконному стеклу, и коричневые осколки стекла, усеивающие подоконник. Судя по виду, пивная бутылка.
— Ты чертова шлюха, сука!
Ниже Расти Рэндалл стоит, пошатываясь, на моей лужайке перед домом, его очертания, едва различимые на внешнем краю света уличного фонаря. Он шатается, крича почти бессвязно, за исключением каждого второго слова или около того.
