— Почему?
— Ну, я так задумала, — Елена Петровна мстительно улыбнулась, — мы с тобой сначала к Серегину в пожарную часть заедем. А потом уж к этому Савелию.
— Елена Петровна, как же мы с вами Вере объясним, откуда у нас деньги на машину? Она ведь обязательно спросит. И другие.
— Вера-то? — Кудрявцева сдвинула брови. — В самом деле, здесь надо что-то придумать убедительное. Ой, Саша, так это же проще простого! Мы ей скажем, и любому другому, что ты ездил в область и выиграл в лотерею, в эту самую, ну, которая без всяких таблиц, ах, дьявол, забыла, как называется!
— В «Спринт», что ли? — обрадовался Павлов.
— Вот-вот, в него. Мне девчонки на работе рассказывали, что чья-то тетка, уж не помню, чья, купила такой билетик, а ее подруга уговорила. Разорвала — а там, батюшки, целая «Волга»! Вот как людям-то везет. Ну и ты Вере скажешь, что «Волгу» брать — это возня долгая, ждать надо, туда-сюда, и ты получил деньгами, вот они, денежки наши, вынешь из портфеля и покажешь. А я на работе всем расскажу, какой у меня зять везучий. Чтобы никто ничего такого не подумал. А с этим Савелием мы поступим, Саша, так. Ты будешь торговаться, здороваться. А патрончики будут у меня в сумочке, я их в тряпочку завяжу. И деньги я у него буду брать. Ты только смотри по сторонам, чтобы он меня не обманул. Я-то волноваться буду, я всегда в таких случаях волнуюсь, могу и не заметить чего-нибудь важного. Я уже сейчас начинаю волноваться. Сильно заметно?
— Чуть-чуть, — Павлов кивнул. — Да вы, Елена Петровна, успокойтесь, все будет нормально. Гришин, с которым я договорился, очень четкий мужик. Он, как услышал про цену, так сначала и обмер. Потом торговаться хотел, но я сказал, что ни копейки не уступлю.
— Вот и правильно, хорошо! Денег у нас будет много, мы же не сразу с тобой их истратим. А дальше видно будет. Я ведь и сама могу песок из раствора получать, для этого только гараж нужен, а он у нас будет, мы его купим. И раствор необязательно брать помногу, можно по чуть-чуть, не сильно рисковать, тем более что Зайцев срок назвал — два месяца. За это время можно песка получить достаточно. Жаль, Саша, что ты патрончики отливать не умеешь. Но я тебе потом расскажу подробно, я видела, как их Серегин делал, я даже три раза помогала ему в лесу.
— В лесу?
— Ну, да. Мы далеко уезжали, чтобы никто не заметил, для безопасности. А теперь пусть Серегин меня опасается, как огня. Он еще не знает, какой я ему сюрприз приготовила.
В кухню забежал Максимка, а следом за ним вошла Вера. Она посмотрела на вдруг умолкнувших мать и мужа, удивилась:
— Что это вы, ровно как заговорщики? Секреты от меня завели?
— Что ты, дочка, какие секреты? — Елена Петровна прижала к груди руки. — Я все тебе не хотела говорить, стеснялась, да Саша настоял. Бросила я Серегина-то. Насовсем. Спасибо вот Саше, что надоумил.
— Ох, мама, — Вера взяла Максима на руки, — как будто я тебе раньше не говорила. Бросила, и правильно сделала. Нам без него так хорошо, правда, сынуля? Если ты хочешь, мама, я тебе нормального мужичка подыщу.
— Ты? — Кудрявцева засмеялась. — С каких это пор моя дочь свахой у собственной матери стала? Ну, дети, рассмешили вы меня, прямо как в цирке. Да никаких мне мужиков не нужно. Хозяин в доме, — она показала на Александра, — слава богу, есть, а второй мужичок подрастает. А ну, дай мне моего единственного внука, я его потетешкаю! — Она приняла на руки Максимку и, высоко подбрасывая, подмигивала ему. — Вот так! Вот так! И никто нам больше не нужен! Мы и сами с усами, правда, милый ты мой?
Спать в этот вечер Елена Петровна легла пораньше, специально, чтобы побыстрее наступило утро. А проснувшись, она тут же вспомнила, какой нынче день, поднялась, устроила в квартире генеральную уборку, все вычистила, вылизала, навела полный порядок и, смертельно устав, присела на диван, глянула на часы. До четырех оставался еще целый час.
Кажется, все готово: слитки она уложила в вощеную бумагу, завязала в белую чистую тряпочку, положила в сумку. Потом достала из кладовки банку с соляной кислотой, аккуратно набрала полную спринцовку, заткнула ее носик спичкой, спрятала банку, а спринцовку положила в соседнее со слитками отделение сумки.
Оставалось взять топорик. Во что его завернуть? В газету! Топорик был небольшой, легкий, острый, Елена Петровна прошла в комнату, остановилась перед трюмо, мысленно представила, как она подходит к машине Серегина, размахивается и бьет топором сначала по стеклу, которое называется ветровым, а потом по капоту. Вот так: раз! раз! раз! Потом можно разбить еще обе фары. А когда Серегин подойдет и спросит, зачем она все это делает, она достанет из сумочки спринцовку, выдернет спичку и плеснет кислотой в его бесстыжие маленькие глаза.
Саша приехал ровно в четыре. Вера еще не вернулась с работы. Пока она сядет в автобус, доедет до города, зайдет за Максимкой, будет шесть. А там и они уже вернутся.
Павлов с недоумением посмотрел на завернутый в газету топор, который Елена Петровна прижала вместе с сумкой к груди.
— Да зачем он?
— А как же? — удивилась она этому вопросу. — Я им буду рубить красные «Жигули» Серегина.
— Может, не стоит пока, Елена Петровна?
— Не надо, Саша, не отговаривай меня, я знаю, что делаю, — она решительно шагнула вперед. — Поедем, что ли?
— Рановато вообще, но поедем, может, подождем Савелия на трассе. — Павлов закрыл замок на два оборота и подумал, что надо найти доводы и убедить тещу, чтобы она не глупила пока и не вздумала в самом деле молотить топором по «Жигулям» пожарника. Тот же драться начнет, а он здоровый, с ним не справишься. Да и милицию может вызвать, она нагрянет, и не увидим мы Савелия как своих ушей.
Он сел в машину, посмотрел на Кудрявцеву и тронул. Вид у Елены Петровны был воинственный.
— Куда сначала-то ехать? В Пионерский поселок или в пожарную часть?
— Дома его нет, — живо откликнулась Елена Петровна, — я все подсчитала, он сегодня дежурит с утра.
— А может, лучше с ним потом поговорить, когда уже продадим слитки?
— Нет, Сашенька, я именно сейчас очень хочу увидеть его физиономию и сказать ему кое-что.
— Понятно. Ну, может, тогда хоть топорик с собой брать не будете? Ведь светло кругом, а там, возле пожарной части, люди. Он еще крик поднимет, народ сбежится, да еще кто-нибудь милицию вызовет.
— Ты так думаешь? — медленно спросила Елена Петровна и глубоко вздохнула. — Вообще-то ты прав, Саша. Днем это делать нельзя, не совсем удобно. Лучше потом, после продажи, когда стемнеет. Но поговорить-то я с ним могу? Не бойся, я ничего с собой брать не буду. Я так к нему выйду. Я ему скажу, что он подонок и что я все знаю про него и про его жену. И что мы с тобой, Саша, сейчас едем по очень важному делу. А через часок, пока он тут дежурит, мы к его Клавочке завернем, и я ей раскрою глаза, все расскажу. Пусть-ка она приготовится его встречать. Так начнется моя месть. Ну что, хорошо я придумала? — Кудрявцева торжествующе посмотрела на зятя.
— Нормально, даже отлично! — с облегчением вздохнул Павлов. Слава богу, кажется, пронесло. Потом, когда Савелий купит у нас золото и отдаст деньги, пусть Елена Петровна делает со своим Серегиным и его красными новенькими «Жигулями» что угодно, хоть на части режет и без соли ест.
36
Коля Марков, который за эти две недели сбился со счета, сколько раз он мчался из города в областное управление и обратно, с открытыми глазами дремал в «уазике». И вдруг по рации, до этого молчавшей, раздался зуммер. Марков мгновенно схватил трубку.
— Первый, Первый, вас вызывает Пятый!
— Сейчас, секунду, — крикнул Марков. — Я позову! — Он бросился в дверь, пролетел узкий коридор и вбежал в кабинет Матвеева. — Юрий Степанович, вас вызывает Пятый.
Панкратова, рассеянно игравшего в шашки с Самохиным, словно ветром сдуло с места. Он выбежал к «уазику», взял трубку:
— Пятый, я — Первый, что у вас?
— Товарищ Первый, продавцы сели в «Москвич» и медленно отъехали от дома.
— Так рано? — Панкратов посмотрел на часы. — Куда они едут?
— В противоположную от гостиницы сторону, в старую часть города. Что мне делать?
— Ведите их и держите со мной связь непрерывно.
— Вас понял, Первый!
Самохин подошел к «уазику» следом за Панкратовым, внимательно послушал переговоры и кивнул утвердительно:
— Все правильно. Продавцы волнуются, поэтому спешат.
— Думаете, и нам пора? — Панкратов нервно закурил и нахмурился.
— Юрий Степанович, — Самохин подошел к нему вплотную и доверительно тронул за локоть. — Вы — старший группы захвата. Мой голос — только совещательный. Считайте, что меня нет. Договорились?
— Спасибо! — Панкратов облегченно улыбнулся. — Тогда вперед! Внимание всем! — Он посмотрел на Маркова и глазами показал ему, чтобы тот садился за руль. — Продавцы выехали из дома. Всем, кроме Пятого, оставаться на прежних местах. Объявляю повышенную готовность. Пятый, как они вели себя, когда садились в машину?
