– Говори, за что понадобилось мстить? Моя жена…
– Она здорова и едет сюда. Но ваш сын…
– Атальвин, дитя мое, что с ним? – побледнев, спросил Витихис.
– Он умер, – умерщвлен, мой бедный господин!
Со страшным криком бросился Витихис на постель, закрыв лицо руками. Все молча, со страданием смотрели на него. Наконец он опустил руки. По щекам его текли крупные слезы, и герой не стыдился их.
– Кто же убил его, моего мальчика? – спросил он. – Кальпурний?
– Да, сосед Кальпурний, – ответил Вахис. – Как радовался бедный мальчик, когда пришла к нам весть, что ты выбран королем и зовешь их к себе! Он все говорил, что теперь он, как сын короля, должен также отличаться в приключениях, побеждать диких великанов и драконов. Между тем сосед возвратился из Рима. Я хорошо видел, что он смотрит еще злее и завистливее, чем раньше, и зорко смотрел за домом и конюшнями. Но трудно сторожить ребенка!.. Кто же мог бы подумать, что даже детям может грозить опасность! Мальчик не мог дождаться времени, когда увидит отца в военном лагере, и тысячи воинов, и битву вблизи. Он бросил свой деревянный меч, говоря, что сын короля должен иметь железный, особенно во время войны. Я должен был найти ему охотничий нож, да еще и наточить. С этим мечом он каждое утро убегал из дому. И если госпожа Раутгунда спросит его, бывало: «Куда?» – он, смеясь, крикнет: «На приключения, милая мама!» и исчезнет в лес. К обеду он возвращался усталый, в изодранной одежде, но всегда веселый и гордый. Никогда ни словом не обмолвился он о том, что делал в лесу, но я начал догадываться, а когда заметил один раз кровавое пятно на его меч, то прокрался вслед за ним в лес. И оказалось правдой то, что я подозревал. В одной расщелине скал, которая круто поднимаются над ручьем, было гнездо змей. Я как-то показал ему это гнездо и предостерег, чтобы он не подходил близко, потому что змеи ядовиты, рассказав ему, что недавно еще одна из них укусила. Он тогда же схватил свой деревянный меч и хотел броситься в гнездо. С большим трудом удержал я его тогда. И вот теперь мне вспомнились эти змеи, и я задрожал. Действительно, скоро я увидел его подле пещеры: он достал из кустов огромный деревянный щит, который сам себе сделал и спрятал там, потом вытащил свой меч и с криком бросился в пещеру. Я оглянулся: кругом лежали шесть громадных змей с расчесанными головами, – это он убил их в прежних битвах. Я бросился за ним в ужасную пещеру и увидел, что он с криком торжества метнул камень в громадную змею, которая лежала, свернувшись толстым кольцом. Гадина со злобным шипеньем бросилась на него, но он с быстротой молнии выставил вперед свой щит и перерубил ее мечом надвое. Тут я позвал его и стал бранить. А он только крикнул мне: «Не говори ничего матери. Потому что я решил уничтожить их всех!» Я пригрозил, что отниму от него меч. «Ну что же, – ответил он, – тогда я буду сражаться деревянным, если это тебе приятнее. И какой это будет позор для сына короля!» Тогда я в следующие дни брал его с собою на луг, где паслись наши лошади. Там ему очень понравилось, и я надеялся, что скоро мы уедем. Но однажды, утром, он успел убежать от меня, и я отправился на луг один. На обратном пути я поехал лесом мимо пещеры, уверенный, что найду его там. Но его не было. Только разломанный щит его валялся на траве. Я в испуге оглянулся, прошел в пещеру – его и там нет. Но на мягком песке виднелись большие следы. Я прошел по ним. Они привели к самому краю крутой скалы. Я посмотрел вниз. И там…
Витихис зашатался.
– Ах, мой бедный господин! Там, на берегу ручья, лежал наш мальчик. Как спустился я с крутого, как стена, обрыва, – я уж и сам не знаю: точно воздух поддерживал меня. Но через секунду я был уже внизу. Он лежал, все еще крепко держа меч в правой ручонке, а светлые волосы его совсем окрасились кровью. Я прислушался, – маленькое сердечко еще билось. Вода привела его в чувство. Он открыл глаза. «Ты упал вниз, мое дитя?» – спросил я его. «Нет, – ответил он, – не упал, меня сбросили». Я в ужасе смотрел на него. «Кальпурний», – прошептал он. – Когда я сражался со змеями, Кальпурний вдруг появился из-за скалы. «Ступай за мною, – сказал он и бросился ко мне». Он смотрел так зло, что я отскочил. «Ступай, – сказал он, – или я тебя свяжу». – Меня связать! – вскричал я. – Мой отец – король готов и твой. Только тронь меня! – Тут он обозлился и бросился на меня с палкой. Но я знал, что поблизости наши люди рубят дрова, и позвал на помощь, а сам бросился на край скалы. Мой крик услышали, потому что стук топоров сразу стих. Тогда Кальпурний испуганно осмотрелся и вдруг бросился ко мне. «Умри же, змееныш!» – сказал он и толкнул меня со скалы. Тут бедняжка снова потерял сознание. Я принес его домой. На руках матери он еще раз открыл глазки. Его последнее слово было – привет тебе!
– Что же моя жена? – спросил со стоном Витихис, – она в отчаянии?
– Нет, господин. Твоя жена – точно из золота и стали. Как только ребенок скончался, она молча указала на дом Кальпурния. Я понял: вооружил всех рабов и повел их, чтобы отомстить. Мы положили мертвого мальчика на щит и понесли его с собою, а Раутгунда шла за ним с мечом в руках. Перед воротами его дома мы опустили труп на землю. Сам Кальпурний уже ускакал на самой быстрой лошади. Но его жена, сын и двадцать рабов стояли во дворе, готовя лошадей, чтобы также бежать. Мы три раза прокричали им обвинение в убийстве и потом бросились на них. Мы убили их всех и дом сожгли. Госпожа Раутгунда все время молча стояла подле трупа, опершись на меч, а на следующий день послала меня к тебе. Сама она едет вслед за мною. Она сейчас будет здесь.
– Мое дитя, мое дитя, моя жена! – с горечью вскричал Витихис. – Вот первый подарок, который принесла мне корона!
И со страшной болью он вскрикнул, обращаясь к Гильдебранду:
– Что же, старик, неужели ты и теперь будешь настаивать на своем требовании – жестоком, невыносимом!
– Необходимое не может быть невыносимым, – медленно, с расстановкой ответил Гильдебранд. – И зиму мы выносим, и старость, и смерть. Они приходят, не спрашивая, хотим ли мы выносить их. Они приходят, и мы выносим их, потому что должны… Но я слышу женский голос. Идем!
Витихис обернулся: там стояла, покрытая черным покрывалом, Раутгунда. С криком боли и любви бросился к ней Витихис.
Несколько дней бездетные теперь супруги предавались своему горю. Витихис почти не покидал палатки, передав главное начальство над войском Гильдебранду.
– Напрасно мучишь ты короля, – сказал однажды Тейя Гильдебранду. – Он ни за что не согласится, особенно теперь.
– Да, он… он этого, пожалуй, не сделает. Но… она?
