- Дормидон, ты очумел, что ли?! - брюзжал старческий голос, показавшийся сэру Лионелю смутно знакомым. - А вдруг он помер?
- Как же, - откликнулся тот, кого назвали Дормидоном, - ты посмотри на его физиономию. Да он небось притворяется. Дай-ка я его опять палицей спробую!
Кальконис вздрогнул всем телом, ожидая нового удара по голове.
- Я же говорил, что притворяется, - удовлетворенно произнес Дормидон.
Сэр Лионель понял, что его рассекретили, и потихоньку приоткрыл один глаз.
- Ишь, зенками погаными так и зыркает! - свистящим шепотом сказало лохматое создание, именуемое Дормидоном.
- Зыркает, говоришь, - прошелестел знакомый голос, и Кальконис увидел склонившегося к нему... баенника.
"О боги! - мысленно простонал сэр Лионель. - Опять этот ужасный старик!"
- Я вижу, ты узнал меня, - с улыбкой палача, желающего своей жертве долгих лет жизни, произнес старик.
Кальконис согласно закивал головой, только сейчас почувствовав, что во рту у него кляп, и, судя по мерзкому запаху, струившемуся прямо в нос, кляп побрызгали совсем не той ароматной водой, что Аваддон хранил в своих красивых склянках.
- Ты нос от запаха не вороти, - назидательно проговорил баенник. - Это я тебе специально такое благоухание устроил, чтобы ты знал, где мы тебя утопим, коли ты... - он сделал многозначительную паузу, - не захочешь поведать нам о замысле Аваддоньки.
Кальконис торопливо закивал головой, и ужасный запах затопил его сознание. Сэр Лионель понял, что, если кляп в ближайшую минуту не вынут, он либо задохнется от удушья, либо захлебнется - позывы к рвоте были все настойчивее.
- Тогда я вытаскиваю кляп, - сказал баенник, - а ты помни: ежели пикнешь...
Увесистая палица в руках Дормидона красноречиво показала Кальконису, что его в этом случае ожидает. Сэр Лионель, соглашаясь со всем, еще интенсивнее закивал головой, чувствуя, что больше не в силах держать во рту ужасную затычку.
Баенник рванул кляп, и Кальконису показалось, что вместе со зловонной тряпкой его рот покинуло большинство зубов, весьма неплохо себя чувствовавших там в последние тридцать лет. Благодатный воздух ворвался В легкие, погасив спазмы. Баенник благородно дал Кальконису целое мгновение на то, чтобы отдышаться, а потом повторил свой вопрос:
- Что еще замыслил Аваддонька?
- Ему нужен Талисман Абсолютного Знания, без него он не может покинуть вашу страну, - торопливо говорил Кальконис свистящим шепотом.
- То нам ведомо, - сказал баенник, - ты нам про другое скажи: о чем нонче вечером вы в трапезной секретничали?
"Откуда они узнали об этом?" - подумал Кальконис.
- Этим утром я должен был встретиться с Милавом-кузнецом в оговоренном месте, но магистр Аваддон сказал, что пойдет сам.
- Почему? - насторожился баенник.
- Откуда мне знать, - всхлипнул Кальконис, - он ничего не объясняет!
- А ты что должен делать?
- Со сторожевой башни наблюдать...
- Для чего? - Баенник придвинулся к самому лицу сэра Лионеля, поигрывая кошмарным кляпом, который он не выпускал из рук в продолжение всего допроса.
- Он не сказал, - заскулил Кальконис, уворачиваясь от тряпки, которую баенник как бы невзначай подвигал все ближе и ближе к его лицу.
Баенник отошел к Дормидону, и они о чем-то оживленно зашептались. Кальконис только теперь смог осмотреться и понял, что допрос происходил в его собственной комнате; он лежал на кровати, на смятой постели, которая была вся измарана той же ужасной субстанцией, что и мерзопакостный кляп в волосатой лапе баенника. От обиды и возмущения сэр Лионель собрался исторгнуть из героической груди вопль о помощи, но.. Дормидон со своей палицей уже стоял рядом и, казалось, только и ждал подобной промашки от Калькониса.
"Ну, нет, - подумал сэр Лионель, - вот назло вам не скажу ни слова!"
- Нам пора, - сказал баенник, кидая кляп в руки Кальконису. - А ты полежи тут пока... Только не дури: мы пострашнее твоего Аваддона будем, потому как от нас ни на этом, ни на том свете не скроешься...
Кальконис несколько раз клацнул зубами, следя за тем, как две мохнатые тени растворяются в коридорном сумраке. Затем на дрожащих ногах приблизился к двери и осторожно выглянул. В конце коридора, освещенные слабым светом зарождающегося утра, стояли два обеспамятевших гридя. И все - ни следа тех, кто учинил Кальконису этот поистине дурнопахнущий допрос. Кальконис обернулся на свою развороченную постель и подумал о том, что ему понадобится целая уйма времени, чтобы все убрать. А поспать так хочется! Сэр Лионель сладко зевнул и...
- Эй, Кальсонкин, - донеслось из-за закрытой кем-то из ночных визитеров двери в опочивальню чародея, - готовь мое платье!
Глава 7
БЕЛЕНЬКАЯ КОЗОЧКА
- Голову даю на отсечение, что никто не придет, - раздраженно сказал Милав, прогуливаясь по неширокой тропинке возле зарослей бузины, за которой схоронились кудесник с милостником и еще половина взятых в засаду воинов, вторая половина расположилась на другой стороне тропы, поближе к воде.
- Отойди от нас подальше, - строго сказал кудесник, - не ровен час, услышит кто.
- Да нет же здесь никого! - в сердцах воскликнул Милав.
- Тсс, - цыкнул из кустов Вышата, - слышите?
Все замерли, прислушиваясь. Действительно, где-то недалеко послышался легкий хруст песка - кто-то приближался к ним со стороны крепости. Все затаились. Милав вышел на середину тропы и стал всматриваться в туманный сумрак. Сердце билось учащенно, но совсем не от страха - в своих чувствах он буквально разрывался на две части: первая хотела, чтобы баба Матрена обязательно пришла (надо же наказать самозванца!), но вторая часть его "я" категорически не желала этого (пусть имя старушки окажется незапятнанным, а Вышата-сумасброд посрамленным! Когда шум шагов приблизился, Милав физически ощутил, как напряглись тела воинов, готовых броситься на ворога и скрутить, смять, сковать и даже растерзать его, если в этом появится нужда.
Затаив дыхание, слушал кузнец шум чьей-то поступи и ждал. Вот хрустнула ветка прямо за поворотом тропы, находящимся от него саженях в десяти, вот закачались высокие травяные стебли, вольготно разросшиеся по сторонам, вот появилась...
Хрустя песком, на Милава спокойно шагала... беленькая козочка с огрызком сыромятного ремня на шее. Кузнец, замерев, смотрел на то, как грациозные ножки унесут белоснежное животное ему навстречу. Коза шла спокойно, неторопливо и даже как-то кокетливо. Милаву пришлось отойти с дороги, чтобы уступить тропу этому ангельскому созданию. Коза прошествовала мимо, даже не удостоив его мимолетным взглядом. Создавалось впечатление, что так она ходит по этой тропинке уже не первый год. Коза прошла мимо, и Милав услышал за спиной шевеление.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
