- А ничего бабуля-козуля! - уже успел сострить один из засады - на тропе стали собираться все, кто долгие часы томился в сырой траве.
Подошли кудесник с милостником. Вышата выглядел обескураженным. Ярил молчал, о чем-то напряженно размышляя. А воины сбились в кучку, и до кузнеца стал долетать их заглушаемый ладонями смех.
"Похоже, мы нынче здорово прославились", - подумал Милав. И мысль эта показалась ему совсем невеселой.
- Наверное, мне нужно извиниться... - пробормотал Вышата, чувствуя себя не в своей тарелке.
- Подожди с выводами, - остановил кудесник Вышату и, обратившись к воинам, приказал. - Приведите сюда эту козочку.
Воины, давясь смехом, кинулись вслед животному На тропе остались лишь Милав, Вышата и кудесник Ярил. Последний, в отличие от своих молодых товарищей, не выглядел ни подавленным и ни веселым - он целиком был поглощен напряженной работой ума. Прошло некоторое время, а воины не возвращались
- Что они там копаются? - недовольно проговорил Вышата
В это время вернулся один из посланных.
- Козы нигде нет, - виновато сказал он - смеяться воину больше не хотелось.
- Как это нет?! - возмутился Вышата. - В кустах ищите, в траве!
Воин опрометью бросился выполнять приказание. Через минуту до милостника долетели обрывки слов - воин передал распоряжение.
- Не найдут они козу! - вдруг сказал кудесник
- Почему? - не понял Милав.
- Потому что не коза то была.
- Кто же?!
- А это, парубки вы мои несмышленые, сам Аваддон спробовать нас приходил... И спробовал по всем статьям!
* * *
Сэр Лионель, стоя на вершине самой высокой сторожевой башни, во все глаза всматривался в сторону дороги на Рудокопово (именно там и должна была состояться его встреча с Милавом-лопухом). Однако сколько он ни вглядывался в том направлении, напрягая зрение до рези в глазах, в ожидании зафиксировать любые перемещения или события, но так ничего и не заметил Уже и утро наступило, и туман истаял, пряча поредевшие лохмы по ямам да оврагам. Кальконис облегченно вздохнул - лучше нынешняя "размеренная" жизнь под дамокловым мечом грядущего штурма росомонов, чем неожиданные всплески бешеной активности черного мага, которые каждый раз в обязательном порядке весьма круто меняли жизнь любителя сладкозвучной рифмы. В предвкушении спокойного дня Кальконис стал спускаться на землю, напевая что-то из героической саги Артарголя:
Я страшный воин Артарголь,
Меня не сломит алкоголь.
Меня не сломит алкоголь,
Ведь викинг я, ведь я - король!
Напрасно доблестный сэр Лионель вспомнил сей героический мотив, ой, напра-а-асно! Ибо внизу его поджидала совсем не восторженная публика, и даже не публика вовсе.
- Я рад, что в вас заговорил патриотизм викингов! - Голос чародея просвистел над Кальконисом, как пучок розог, готовых впиться в тело своей жертвы.
Кальконис вздрогнул, повернулся на голос и увидел Аваддона, красноречиво разминающего свои тонкие пальцы, способные при необходимости завязать конскую подкову в забавный бантик.
- Ик.. - Единственное, что родилось в горле Калькониса при виде чародея, бледневшего от бешенства.
Аваддон шаг за шагом наступал на стремительно уменьшавшегося в размерах Калькониса - словно тело философа медленно втягивалось в некий внутренний резервуар. Да уж, от судьбы... и Аваддона далеко не убежишь. Это сэр Лионель понял, когда его физиономия (по личному убеждению философа - не без аристократизма и благородства) стала добросовестно подстригать траву, произрастающую повсюду в изобилии. Оно бы ничего - не самое плохое занятие газон стричь, состоя в услужении у чародея, но при этом Кальконису приходилось еще и на вопросы отвечать! А это было совсем не просто - со ртом, полным сочных побегов, а также остатков жизнедеятельности многочисленной живности, обитающей в крепости.
- Так ты говоришь, что кузнец ничего не заподозрил? - спрашивал Аваддон, выбирая самые густо заросшие места и орудуя Кальконисом, как заправский косарь.
- Клянусь, магистр Аваддон! - хрипел Кальконис, выплевывая изо рта готовый силос.
- Тогда объясни: почему на месте вашей встречи меня ждала засада из дюжины гридей? - Новый взмах, и новая порция пахучей травки-муравки у Калькониса в зубах, за которыми он так тщательно ухаживал.
- Не могу знать! - верещал Кальконис, разравнивая носом многочисленные коровьи "мины"! - Не могу знать!...
Сэра Лионеля спасло то, что Аваддон не любил грубой физической работы, а интенсивная косьба здорово утомляет мышцы. О своем "помиловании" на сегодняшний день Кальконис узнал по резкой команде Аваддона:
- Кресло мне немедленно!
Счастливый Кальконис понял, что летит в нужную сторону. Удачно спланировав недалеко от крыльца, он резво вскочил на ноги и кинулся выполнять поручение чародея. Через минуту можно было наблюдать идиллическую картину: Аваддон с невозмутимым видом восседает в любимом кресле Годомысла, а рядом в глубоком поклоне склонился преданнейший слуга, готовый за своего господина отдать, не задумываясь, жизнь... разумеется, не свою!
- Послушайте, сэр Лионель, а что это за мерзкий запах стоял в вашей комнате сегодня утром? - спросил Аваддон, совершенно расслабленный после славной экзекуции.
- Да... собственно... понимаете... - Кальконис к такому вопросу оказался не готов, а откровенно лгать он не хотел: вдруг чародей прочитает его мысли?!
Аваддон бросил на него насмешливый взгляд:
- Мало того, что вы трус, вы, к тому же зас... - Кальконис даже зажмурился, готовый услышать самое ужасное и обидное оскорбление из всех, что он получил в этой стране. Но чародей фразы не закончил: - Впрочем, это ваше личное дело. Меня занимает сейчас другое...
- Я весь внимание, уважаемый магистр, - пролепетал Кальконис - он был невероятно благодарен чародею за то, что оскорбительное слово так и не сорвалось с губ чародея. А то, что Аваддон слегка поработал им как серпом, - сущий пустяк, газон перед теремом ровнее будет!
- Что ж ты, Вышата-удалец, старого человека столь долго ждать заставляешь?
Встреча милостника с баенником произошла почти на том же месте, что и прежде. Но от света дня старик спрятался в самых густых зарослях камыша, и Вышате пришлось пробираться к нему по шею в холодной воде. На недовольное ворчание милостника старик ответил поговоркой:
- Кто надежней схоронится - тому дольше жизнь приснится!
- Как бы не так! - продолжал ворчать Вышата. - От постоянных омовений в речке Малахитке по утрам, да еще после бессонной ночи, недолго и в гробовину-домовину сыграть.
- Э-э, молодец, - отозвался баенник, - я при своей немощи не ропщу, а тебе-то и вовсе не к лицу слова слезливые!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
