– Я – чокнутый, – бормочет он через некоторое время.
Я перестаю играть с его волосами. Говорю с улыбкой:
– Ага, чокнутый. Но знаешь что? За это ты нравишься мне еще больше.
Джордан стискивает мое бедро, целует сосок.
Я снова принимаюсь возиться с его волосами.
– Итак… что теперь? – Я задаю вопрос, который не дает мне покоя с момента нашей первой любовной близости.
У нас было два свидания. Первый раз, когда нас обоих захлестнула волна чувственного наслаждения, я спасовала; теперь после секса с ним со мной случилась истерика.
Честно говоря, я просто не знаю, что между нами происходит на самом деле.
Я знаю, чего хочу я сама, но проблема в том, что я не знаю, чего хочет от меня Джордан.
Он вздыхает, его грудь вздымается. Его рука поглаживает мое плечо.
– Ну, я думал, ты пока полежишь здесь, а я пойду покормлю Дозера завтраком, а то он, наверно, проголодался, дам ему лекарство. Потом напеку блинов для моей женщины и принесу их ей в постель. После, когда она вдоволь наестся, мы могли бы остаток дня провести в постели… если она этого хочет, конечно?
Его женщина. Пожалуй, это хороший знак.
Джордан поднимает голову, кладет подбородок мне на грудь. Смотрит на меня с теплотой во взгляде, с симпатией, с симпатией ко мне.
Я поднимаю голову и, упираясь руками в матрас, приближаю к нему свое лицо. Шепчу:
– Она хочет.
Зрачки его расширяются, глаза темнеют от вожделения.
– Вообще-то, Дозер может немного подождать, авось не помрет. – Он передвигает руку вниз по моему телу. Чуть приподнявшись, кладет ее между моих ног. Его палец проникает в промежность.
– О боже, – охаю я. Чувствую, как он возбуждается.
– Детка, такая мокрая… уже, – со стоном произносит он.
– Это из-за тебя… из-за тебя.
– Это еще только начало, – обещает он, сливаясь со мной в поцелуе.
* * *
Насладившись со мной любовью, Джордан наконец-то встает и идет кормить Дозера.
Я надеваю свои трусики и одну из футболок Джордана, которую стащила из его шкафа. Она огромная, мне почти до колен.
Я расхаживаю по его комнате, разглядываю ее. На стене висит карта мира. На ней маркером проведена линия маршрута его путешествия и булавками отмечены места, которые он посетил. Последней булавкой отмечен Таиланд, но линия маршрута тянется в Индию, проходит через Непал и Китай до Гонконга и Шанхая и заканчивается в Японии. Очевидно, Джордан планировал посетить все эти страны, пока ему не пришлось прервать свое путешествие.
Я смотрю на фотографии, пришпиленные к стене булавками вокруг карты. На них запечатлен Джордан – чуть моложе, чем сейчас – со своими друзьями в разных уголках мира.
Вид у него счастливый, глаза блестят.
Глядя на эти снимки, на которых он, веселый и радостный, с жаждой приключений во взоре, еще не знает, какая беда его ждет, я чувствую, как у меня от жалости сжимается сердце.
Под картой стоит его стол. На нем – несколько фотографий в рамках.
На одной радостно улыбается в объектив темноволосая женщина. Должно быть, это мама Джордана. Я беру фотографию в руки, внимательно рассматриваю ее. Женщина на фотографии довольно молода, наверно, моего возраста, и красива. Глаза у нее того же цвета, что и у Джордана.
Поставив фотографию на место, я беру другую, что стоит рядом. На ней маленький Джордан, наверно, лет четырех-пяти, сидит на руках у мужчины, должно быть, это его отец, потому что внешне он – копия нынешнего Джордана. Рядом, прижимаясь к нему, стоит миниатюрная блондинка. Она изумительно красива. Ага, вот это, наверное, мама Джордана. А та женщина, может быть, его тетя или еще кто.
Я ставлю фотографию на место. В это время входит Джордан. В руках у него поднос с блинами и двумя чашками кофе.
Ну разве он не само совершенство? Я все жду, что проснусь и окажется, что все это мне приснилось, а сама я по-прежнему лежу в постели в том мотеле близ Бостона.
Джордан ставит поднос на стол, подходит ко мне сзади, обнимает меня за талию, кладя подбородок на мою макушку.
– Это мои родители. – Он показывает на фотографию, которую я только что рассматривала.
– Мама у тебя была очень красивая, Джордан.
– Да, красивая. Ты чем-то напоминаешь мне ее.
– Правда? – Я улыбаюсь.
– Да. Она тоже всегда говорила то, что думает.
– Эй! – восклицаю я, ущипнув его за бок.
– Эй! Перестань! – Он смеется, изгибаясь у меня за спиной. – Я боюсь щекотки!
Я склоняю голову набок, глядя на него.
– Хмм… а я не знала.
Он смотрит на меня, прищурившись.
– Ага, и я не говорил тебе об этом как раз по той самой причине, что сейчас крутится в твоей милой головке. Так что не вздумай еще раз пощекотать меня.
– Очень надо. – Я елейно улыбаюсь.
Покачав головой, он быстро целует меня в губы.
Я снова беру фотографию, внимательно рассматриваю ее.
– Ты – вылитый отец.
– Угу. В молодости он был симпатяга.
Качая головой, я со смехом ставлю снимок на место.
– А это кто? – Я показываю на фотографию темноволосой женщины.
Джордан отводит одну руку и берет фотографию в рамке.
– Эбби… моя родная мама.
Я поворачиваюсь к нему.
Он встречает мой взгляд.
– Она умерла, когда рожала меня. У нее было больное сердце, но об этом никто не знал, и во время родов сердце у нее просто отказало. Она умерла почти сразу же, как я появился на свет.
Мои глаза наполнились слезами.
Боже, ему пришлось пережить столько утрат. Он потерял двух матерей.
Я подношу руку к его лицу, трогаю его.
– Мне очень жаль.
Джордан ставит фотографию на место.
– Ничего. Я же ее не знал. А раз не знал, то и не скорбел, как ты понимаешь. Но отец все мне про нее рассказал, и у меня есть ее фотографии.
– Значит, женщина, которую ты называешь мамой…
– Бель. Юношеская любовь моего отца. Они расстались, когда она уехала учиться. Тогда-то отец и познакомился с Эбби, у них родился я. После смерти Эбби папа растил меня один. Ему помогал мой дедушка, потому что папа тогда уже служил в полиции. Потом Бель вернулась домой. Мне тогда было года три-четыре. Они снова сошлись, и она воспитала меня как родного сына.
– А общих детей они никогда не думали завести? – спрашиваю я.
Странное выражение мелькает на его лице, будто прежде этот вопрос ему и в голову не приходил. Он выпячивает губу.
– Ну, думаю, нет. Во мне они уже обрели совершенство. Зачем бы им нужен был еще кто-то?
– Разумеется. – Я смеюсь, закатывая глаза.
