Довольная Надя со вздохом облегчения положила трубку.
— Фу, еле уломала. Однако к ней теперь на драной козе не подъедешь, тоже мне дама с Амстердама!
— Что ты так бушуешь? — с улыбкой поинтересовался Стриж.
— Да давно ли на панели рядом стояла, и на тебе, Нина Сергеевна! В общем так, подойдешь к администратору. Передашь от меня привет, да не от Нади, а от Лели, понял?
— Понял, — снова улыбнулся Стриж. Его одновременно и забавляла, и удивляла бьющая из этой маленькой женщины энергия. Поднявшись, он вынул из видеомагнитофона кассету, взял и вторую с телевизора. А взамен выложил на диван все кассеты, изъятые им из сейфа Шварца.
— Возьми эти пленки себе, тут весь архив Шварца, то, что ты зовешь компроматом. Делай с ним, что хочешь, лучше сотри все.
Уже в прихожей, одевшись, он ненадолго задумался, потом расстегнул сумку, достал деньги, протянул их Наде.
— Возьми. Меня, скорее всего, арестуют. Половину отдашь моей жене, я ей скажу адрес, остальное оставь себе. И бросай все это…
Он не договорил, но и так было все ясно. Затем он что-то вспомнил.
— Ах да, чуть не забыл, дай-ка мне немного с собой.
Взяв одну пачку, он вытащил из нее несколько купюр, остальное вернул обратно.
Надя держала в руках деньги, и постепенно слезы накапливались в уголках ее глаз. Для нее это были не просто доллары — новая жизнь. Анатолий, больше всего на свете не любивший и боявшийся женских слез, поскорее повернулся и вышел за дверь.
20
Зябко кутаясь под ударами явно усиливающегося ветра, Стриж быстро добрался до «Паруса». Длинное белоснежное здание гостиницы, выгнутое наподобие паруса под ветром, фасадом выходило на набережную. Построили его с учетом южного климата, номера были прикрыты от солнца обширными лоджиями, опоясывающими здание по периметру.
Зайдя в холл, Стриж без промедления обратился к администратору — высокой блондинке с прекрасно сохранившейся фигурой и строгим выражением лица.
— Здравствуйте, вы Нина Сергеевна?
— Да, я что? — оторвавшись от бумаг и одним взглядом оценив и просчитав посетителя, строго спросила она.
— Вам привет от Нади, то есть от Лели, — смешал все на свете Стриж.
Дама сняла массивные очки, еще раз внимательно осмотрела посетителя. Стриж также скосился в одно из многочисленных зеркал и почувствовал, что не соответствует стандарту постояльцев седьмого этажа. Кожаная куртка и джинсы, совсем новые, изрядно потрепались в эту бурную ночь и выглядели не очень.
— Скажите, а вам обязательно нужен номер в люксе? — неуверенно начала Нина Сергеевна. — Может, вас устроит шестой этаж, там тоже очень хорошие номера.
— Нет, — отрицательно покачал головой Стриж, — только седьмой этаж, хоть самый плохой и самый маленький номер.
— Там плохих нет, — вздохнула она. — Это дорого.
— Сколько? — коротко спросил он.
Она назвала сумму, Стриж отсчитал деньги, положил перед ней на стол.
— Ну хорошо, раз обещала… — со вздохом сказала женщина и открыла журнал регистрации. — Ваш паспорт.
Он протянул документ, и она невольно обратила внимание на его руки, разбитые, в ссадинах. И снова нехорошее предчувствие переполнило душу женщины.
— Только очень вас попрошу, — негромко сказала она, возвращая паспорт, — пожалуйста, без эксцессов.
— Да нет, что вы. Просто мне надо встретиться с одним человеком. Да, вы не подскажете, генерал Андреев приехал или нет?
— Это из семьсот седьмого? Нет, нелетная погода. Ждем.
— Большое спасибо! — вежливо поблагодарил Стриж и, получив ключ и пропуск на этаж, пошел к лифту.
Нина Сергеевна вздохнула, снова попробовала заняться бумагами, но червь тревоги уже поселился у нее в душе. Проклиная все на свете, бурное прошлое и Надьку-Лельку, свою минутную слабость, позволившую этому опасному человеку поселиться в тщательно оберегаемом люксе, она отложила документы и стала ждать. Что-то должно было произойти этой ветреной ночью.
Архитектура «Паруса» была как новаторской, так и традиционной. На первом этаже размещался холл, ресторан, кухня, разного рода подсобные помещения. Наверх вели два лифта: один пассажирский, прямо из холла, а другой — грузовой, в противоположной стороне здания, из кухни. Когда он вышел на седьмом этаже из лифта, его встретили двое могучего телосложения охранников в темно-зеленой форме службы безопасности с фирменным значком «Паруса». Проверили не только пропуск, но и паспорт. Стриж, не торопясь, пошел по коридору, приглядываясь к особенностям этажа люксов. Благодаря легкому закруглению здания — как у настоящего паруса, коридор так же слегка изгибался, и от пассажирского лифта не проглядывалась шахта грузового. Пол был застлан ковровой дорожкой, глушившей звуки шагов, тщательная отделка стен приятным глазу кремовым цветом, одинаково аккуратные солидные двери, покрытые лаком — все это просчитывалось и запоминалось им. Около семьсот седьмого номера он притормозил, оглянулся через плечо — охранники стояли к нему спиной и о чем-то оживленно беседовали. Стриж вставил свой ключ в замок номера, повернул. Увы, дверь не открылась.
— Эй, вам не сюда! — раздался окрик охранника. Один из них направился к Стрижу.
— Да, — сделав предельно глупое лицо, удивился Анатолий. — А я-то думаю, почему не открывается?
— У вас же написано на бирке: семьсот одиннадцатый!
— В самом деле, — снова удивился Стриж. — Чего это мне пришло в голову, что она мне дала семьсот седьмой?
В сопровождении настороженного охранника он проследовал к своему номеру, с третьей попытки попал ключом в замочную скважину, благополучно открыл дверь, чуть-чуть запнувшись за порог, побыстрей захлопнул ее за собой.
— Вот деревня, приедут черт знает откуда, нажрутся, да еще подавай им лучший номер, — проворчал, уходя, охранник.
Убедившись, что все обошлось, Анатолий с облегчением перевел дух. Включив свет, он бросил в кресло сумку и обошел номер. Пришлось по достоинству оценить мягкий уют спальни, изысканный дизайн гостиной и безупречную отделку ванной. В туалете он долго разглядывал биде. Попробовал, как оно действует, с усмешкой отошел. Во всем номере Стриж не обнаружил ни одной отечественной вещи, кроме разве что лампочек. Даже двери на балкон оказались сделанными в Германии, о чем свидетельствовала соответствующая надпись.
Выйдя на сам балкон, Анатолий осмотрелся и понял, что проникнуть в соседний номер отсюда не удастся. Мощная перегородка более чем на полметра выпирала за край перил, а сверху нависал козырек плоской крыши.
Вернувшись в номер, он снял куртку и стал обдумывать свое положение. Что делать? Ждать у себя? Но удастся ли ему вообще свидеться с генералом? Поставят возле номера охрану, а в ней окажутся должники капитана Калинина… Да и неизвестно, появится ли Андреев вообще в этом номере, возможно, сразу займется делом дочери. Одни вопросы.
Взгляд Стрижа остановился на видеодвойке «Филипс» в углу гостиной. Это навело его на определенные мысли. "Придется, видно, действовать с крыши, спасибо покойному Саньку, подсказал."
Одевшись и перекинув сумку через шею, он чуть-чуть приоткрыл дверь и потихоньку выглянул в коридор. Охранники что-то весело обсуждали, сидя друг против друга на высоких табуретах, позаимствованных скорее всего из бара.
"Пройти внаглую, на самом виду? Но я и так уже под подозрением, не получится. Зараза! Ладно, подожду генерала здесь. Лишь бы не поставили около номера охрану. С тремя «пушками» в сумке меня мигом скрутят и слова не дадут сказать".
Время шло, но ничего не менялось. Все словно замерло, даже охранники перестали болтать как заводные и только позевывали, поглядывая на часы. Затем они снова активизировались, один вызвал лифт, и кабина пошла вниз. Его напарник вдруг дернулся, словно что-то вспомнил, и сыпанул вниз по лестнице.
— Боря, бизе не бери, возьми обычное пирожное! — слабо донеслось до Стрижа.
Впрочем, слушал он это уже на бегу, изо всех сил работая ногами, благо, толстая ковровая дорожка гасила звуки его шагов. Забежав за шахту грузового лифта, он перевел дух и осторожно выглянул в коридор. Охранники отсюда не просматривались. Подождав немного, Стриж окончательно убедился, что его побег удался, и поднялся по крутой лестнице, ведущей на крышу. Замок там висел солидный, но Санек не соврал, пробой поддался легко, и вскоре Стрижа уже трепал еще более холодный и сильный на этой высоте ветер.
"Похоже, приличный идет шторм. Все-таки поганая в этих местах зима: ни снега, ни мороза, слякоть и ветер", — совсем некстати подумал он, пробираясь к краю крыши. Добравшись до невысокого парапета, он посидел несколько секунд, укрываясь от ветра, в продолжение предыдущих мыслей представил себе замерзшую Волгу, скрип снега под ногами, хрустальный в своей чистоте морозный воздух. Сердце сжала ностальгия, Анатолий вздохнул и, стараясь сосредоточиться, поднялся из-за парапета навстречу завывающей мелодии шторма.
