Третий на долю секунды сжал губы в тонкую линию, а после произнёс:
— Я внимательно слушаю.
— Ты убил Лайне из милосердия?
На этот раз он отреагировал значительно спокойнее, чем когда она задала подобный вопрос в первый раз. Он на несколько секунд отвёл взгляд, ставший пустым и холодным, в сторону, и Пайпер через частичку Силы, что была внутри него, почувствовала, как он колеблется. Она честно пыталась найти хоть какую-то информацию о том, насколько Третий и его семья были близки с Лайне, но всюду натыкалась на упоминания, что при ребнезарском дворе его любили. И хотя этого было мало, чтобы задавать подобный вопрос, Пайпер уже придумала, как объяснить его, если Третий что-нибудь заподозрит. Подставлять Джинна не хотелось, даже ради мести за её завтрак, который он съел.
Третий посмотрел на неё, абсолютно растерянную и не способную хотя бы притвориться должным образом, что она уверена в себе, а ведь она очень старалась хотя бы внешне не выдавать своих чувств.
— Очень интересная точка зрения.
— Если мне не отвечают прямо, я буду задавать все вопросы, которые только придумаю, в надежде получить хотя бы «да» или «нет».
— Да, — выдохнул Третий. Пайпер показалось, что на мгновение серьга-кристалл в его левом ухе блеснула, будто предмет отреагировал на всколыхнувшуюся внутри магию. — Это правда. Я убил их из милосердия.
— Почему?
— На этот вопрос нельзя ответить «да» или «нет».
«Что ж, это было ожидаемо …»
По крайней мере, Сила верила Третьему. Убийство из милосердия всё ещё было убийством, однако оно не казалось Пайпер таким ужасающим, как убийство ради жажды насилия. Возможно, у Третьего просто не осталось выбора. Возможно, Лайне уже умирали, когда он их убил. Возможно, с ними было то же, что с Риком.
Пайпер прикусила кончик языка, натягивая сдержанную улыбку. Если она и умела что-то в совершенстве, так это притворяться весёлой, когда на самом деле ей было очень плохо.
— Давай начнём занятие.
Она всё равно докопается до правды. Главное — положить начало.
— Без Клаудии? — растерянно уточнил Третий.
— Не Клаудия учит меня магии.
«Хотя поговорить с ведьмой мёртвых, конечно, следует», — решила Пайпер. Ей не давали покоя слова Фройтера об обманщике с голубыми глазами и ангельским лицом, которого он увидел в её глазах. В словах Фройтера вообще было много странного, — например, крепость, до которой нужно добраться до заката, волчица вместо волка и рыцарь, с мечом которого что-то не так. Про крепость Пайпер примерно поняла, про волчицу — тоже. В картинной галерее Гилберта у неё было видение, где перед ней был волк с жёлтыми глазами, а она сама была в теле другого. Лишь оказавшись здесь, она поняла, что тогда она смотрела на мир глазами Третьего, а волком на самом деле была Стелла-волчица. Неясным оставались лишь слова о солнце, которого нет, и рыцаре с мечом. Солнца и впрямь не было, но Пайпер списывала это не погодные условия и географическое положение Омаги, но вот рыцарь и меч? О ком говорил Фройтер: Энцеладе или Магнусе? Может быть, о ком-то, кого она даже не знает?
На нечитаемый взгляд Третьего Пайпер кивнула, стараясь всем своим видом показать, что готова к очередному уроку, в результате которого у неё ничего не получится. Она разберётся со странными словами Фройтера, найдёт способ переговорить с Клаудией тет-а-тет и узнает, как Третий был связан с Лайне. Она обязательно выяснит, кем на самом деле является обманщик с голубыми глазами и ангельским лицом.
За мгновение до того, как Третий отодвинул в сторону все предметы, которые ему предстояло изучить после, в голове Пайпер всплыли ещё одни слова Фройтера: «Постоянно спрашивай имя».
На вопрос о том, как зовут Третьего, ни Джинн, ни Ветон не ответили.
Она разберётся и с этим, а сейчас она займётся магией. Пусть у неё ничего не получается, она хотя бы будет пытаться. Может быть, в конце концов Третьему это надоест и он расскажет ей всю правду, лишь бы она старалась усерднее.
Пайпер и правда старалась, и потому, когда они перешли к практической части, она наконец смогла самостоятельно, без помощи Третьего, высечь первую искру своей магии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 13. Но в темноте слова ловлю
— Ребячество, — фыркнула Клаудия, передавая Магнусу чашу с водой.
— А по-моему, она может радоваться, — с улыбкой ответил он.
Но Клаудия всё-таки считала поведение Пайпер ребячеством. Девушка лежала на полу в центре тренировочного круга и, не обращая внимания на настороженные взгляды присутствующих, рассматривала свои ладони, вокруг которых плыли всполохи золотой магии. Чёрные, подстриженные Ветон волосы блестели от множества свечей и разметались по плечам и грязному полу. Пот блестел на бронзовой коже Пайпер, половина полученных увечий всё ещё была хорошо видна, но девушка широко улыбалась, наблюдая, как магия послушно течёт между её пальцами и маленькими звёздами вспыхивает там, куда она указывает.
— В этом нет ничего уникального. Она должна была научиться этому ещё в своём мире.
— Ох, ну вот опять, ты только и делаешь, что ворчишь… — Магнус в притворном разочаровании покачал головой. — Чем тебе так не угодила Пайпер?
Всем. И ничем. Клаудия не собиралась отвечать, потому что пытаться донести что-то до Магнуса, когда он уже привязался к Пайпер, бессмысленно. Всё, что касалось этой девчонки, на самом деле было бессмысленным. Она радовалась искрам магии так, будто они были настоящим чудом, и злилась, если не получалось создать их. Она не понимала, что дело вовсе не в Силе, которая по каким-то причинам не желает отзываться, а в ней самой, которая не может правильно использовать свои чувства и обуздать пустоту внутри себя. Даже Клаудия, далёкая от магии, это осознавала.
— Специально решила нас понервировать? — так и не дождавшись ответа, хотя прошло меньше двух секунд, продолжил Магнус.
— Разумеется, — беспристрастно ответила Клаудия. — Сильнее всего на свете я хочу нервировать вас. Перерыв окончен.
— Эй, стой, это не ты решаешь, когда перерыв окончен!
Спорить с Клаудией так же было бессмысленно. Она расположилась на низком жёстком диванчике, стоящем под окном, и взяла в руки первый пергамент, с которого решила начать работу сегодня. На самом деле она не планировала заявляться в тренировочный зал и работать здесь, но что-то влекло её сюда. Неуловимое чувство, едва слышимый шёпот из сонма мёртвых, которыми дворец был пропитан до самой последней трещинки.
Магнус грозно возвышался над ней почти минуту, но в итоге сдался и со страдальческим стоном объявил Пайпер, что перерыв окончен. За все пять минут, выделенных на отдых, она так и не встала с пола.
Клаудия бросила на нескольких молодых рыцарей, недавно закончивших обучение, предупреждающий взгляд — они пялились на неё чересчур открыто. Если хотели служить в Омаге, должны для начала уяснить, на кого смотреть можно, а на кого — нет. Клаудия всегда относилась ко второй категории людей.
Ей не было дела до заинтересованных, косых или изучающих взглядов. Она сама смотрела так на каждого, кто встречался ей на пути, и нередко пытала подобными взглядами своих ближайших товарищей. Но ведь Клаудия была… ведьмой мёртвых. На неё не любили смотреть, о ней не любили говорить. В относительно неплохом окружении Третьего (если исключить взбалмошную Стеллу, разумеется) Клаудия была несмываемым чёрным пятном. Девушка с пустым титулом и кровью, далёко от благородной, слышащая голоса мёртвых — и не только людей, но и тварей. Всё это должно была пугать, а не интересовать. Она вполне могла понять временный интерес рыцарей, оказавшихся в Омаге меньше недели назад, но не понимала и отвергала интерес Пайпер.
Эта девушка была взбалмошней Стеллы, агрессивной, не способной взять под контроль эмоции и слова. Она задавала неудобные и даже опасные вопросы, игнорировала предупреждения и доставала каждого встречного, будь то рыцари, послы других крепостей и городов или слуги. Одним она озвучивала относительно простые вопросы, вроде расположения крепостей и системы их управления, а другим, кто бы сомневался, сложные и неуместные. Она лезла к Джинну с вопросами об его мире, — неужели она настолько глупая, что не понимает, что Джинн не помнит о своём мире многого? — спрашивала Третьего о Лайне, хотя тот никогда не давал полных ответов. А ещё она вела себя, как идиотка, и задавала вопросы Клаудии.
