Мы остановились, и Рожков указал рукой на угловой участок, где за высоким забором виднелись окна второго этажа дома, выстроенного из кирпича.
- Нам туда!
Он опять поднес ко рту рацию и дал команду командиру спецназовцев подойти к нашей машине. Через пару минут широкоплечий парень уже стоял возле опущенного окошка пассажирской двери и слушал наставления безопасника.
- Майор, вот эта улица, вот этот дом. Запускай дронов, разведка по периметру и так далее. Учить тебя жизни я не собираюсь! Ваша задача – нейтрализовать всех, кто находится на территории участка. В идеале, всех оставить в живых и без какого-либо шума. Если кто-то из соседей вызовет полицию, то это сильно осложнит всю нашу работу.
Командир спецназовцев кивнул, посмотрел оценивающе на объект атаки и, подумав пару минут, ответил Рожкову:
- Нам нужно минут сорок на подготовку. Все сделаем красиво.
Он развернулся и неторопливо направился в сторону второго автомобиля, где сидели его подчиненные. Со своего места я сумел увидеть лишь неясное движение возле машины, видимо, когда спецназовцы покидали чрево микроавтобуса, а дальше они как будто растворились в пространстве.
Я поначалу пытался вглядываться в темноту, пытаясь увидеть хотя бы какие-то признаки подготавливаемого штурма, но оказалось, что реальность не имеет ничего общего с тем образом, который навязывают нам многочисленные боевики с экранов телевизора.
Ничто не потревожило ночную тишину, вокруг нас не появилось ни одного лишнего огонька или вспышки. Минуты ожидания тянулись медленно, как будто течение времени приостановилось, и меня опять начало ощутимо клонить в сон…
- Всё! – боец возник возле нашей машины, как чертик из табакерки. – Командир сказал, что вы можете заходить в дом без опаски.
- Потери? – требовательно поинтересовался Рожков, расправляя плечи и неторопливо выбираясь на улицу.
- Никак нет, – доложился боец и пошел впереди нас к уже открывающейся калитке.
Перед домом дежурили еще два бойца с автоматами наперевес, а на крыльце, освещенном падающим из открытой двери светом, нас ждал командир группы спецназа.
- В доме обнаружены четыре человека, – доложил, не обращаясь ни к кому конкретно, майор. – Один из них опознан, как разыскиваемый объект.
- Остальные? – коротко бросил Рожков, все больше и больше входя в образ большого начальника.
- Говорят, что помощники профессора, – пожал плечами спецназовец. – Оружие было только у профессора, но он не успел им воспользоваться. А так…
- Что-то еще? – уловил заминку безопасник в голосе майора.
- Там это, – каким-то растерянным голосом сказал спецназовец. – Люди замороженные. Может быть, вы сами посмотрите?
Он провел нас в дом и, зайдя вслед за ним в просторную комнату, я сразу понял, что люди не заморожены. В помещении бок о бок стояло шесть точно таких же капсул виртуальной реальности, как та, из которой я вылез всего несколько часов назад.
- Вы же говорили, что их изготовлено всего десять экземпляров, – повернулся Рожков к Володе. – Пять находится в Берлоге, три в звездном городке для подготовки космонавтов и две в НИИ мозга. Эти откуда?
- Там в других комнатах еще есть, – прогудел майор. – Всего двадцать штук, и во всех находятся люди.
- Интересно, – покачал головой Володя. – Ну что ж, Александр Сергеевич, у вашего ведомства просто появилась еще одна задачка для исследования. Кто-то же собрал для Раскевича эти капсулы. А вторая задачка, кто все эти люди, находящиеся сейчас внутри.
- А вот давайте и спросим у профессора, – злым и не обещающим ничего хорошего тоном предложил Рожков. И обращаясь уже к спецназовцу, добавил:
- Помощников пакуйте и в машину, а с Львом Давыдовичем мы, наверное, чуть-чуть побеседуем.
Раскевич сидел на стуле в окружении трех спецназовцев и встретил нас внимательным и предельно серьезным взглядом. По всей видимости, помещение в котором мы сейчас находились, было рабочим кабинетом профессора. Об этом говорили массивный деревянный стол, большое и удобное офисное кресло, книжные полки, ноутбук на столе и четыре плазменных панели на стенах.
Рожков остановился перед профессором, широко расставив ноги, но не успел ничего сказать из-за вопроса Володи.
- Виталий Мельников! Помните его, Раскевич? Зачем вы его убили?
Лев Давыдович вздрогнул, как будто его стеганули плетью.
- Ага, помните, – удовлетворенно сказал Володя. – Значит тогда вы точно в курсе, почему и как он умер.
- В курсе, – глухо ответил психиатр. – Он умер от паралича дыхательной системы. Его организм не выдержал прохождения квеста.
- Какого квеста? – недоуменно спросил я. – Игра может убивать?
- Василий вспарывал ему живот, чтобы достать жемчужину, – пояснил Раскевич. – Это был квест на открытие магии. Мы искали подходы к искусственному интеллекту, и этот квест был проверкой. Но организм Мельникова не выдержал. Он умер на десятом или пятнадцатом убийстве.
Меня передернуло. Я вспомнил свои ощущения, когда не особенно острый нож медленно, сантиметр за сантиметром резал мою плоть, и меня замутило.
- Да кто такой этот Мельников? – не выдержал Рожков, поворачиваясь к Володе.
- Виталий Мельников был моим братом, – медленно, почти по слогам ответил Володя. – Именно поэтому я заинтересовался «Берлогой».
- Боже мой, – закачался на стуле Раскевич. – Как это все нелепо звучит. Ну кто мог знать, что безработный сирота окажется родственником сотрудника Системы. Все рухнуло из-за такой банальной случайности.
Володя не стал поправлять Раскевича, а лишь кивнул Рожкову и отвернулся.
- Лев Давыдович, не хотите пояснить нам, где скрывается ваш племянник? Тот самый, который всем известен в игре, как Бранимир. И, кстати, как его настоящее имя?
- Василий, – почти прошептал Раскевич. – Не трогайте Василия. У мальчика и так была тяжелая жизнь.
- Где он? – с нажимом продолжил выяснение деталей Рожков.
- В первой комнате, капсула справа, – и он мотнул головой в сторону мониторов. – Крайняя камера как раз наведена на его оборудование.
Володя подошел ближе, пытаясь рассмотреть лицо человека на экране, а Рожков, тем временем, удовлетворенно кивнул и вновь повернулся к профессору.
- Куда вы планировали вывести деньги, Раскевич? И зачем? Что вас не устраивало в «Берлоге»?
- Василию понадобилась комплексная терапия. А я не хотел возвращать его в клинику, его бы там убили! – не торопясь, отвечал Раскевич. – Александр Сергеевич, я все вам расскажу, только не возвращайте Василия в обычную психиатрическую лечебницу. Там не лечат, там убивают людей!
- То есть вы выкрали своего племянника, чтобы лечить самостоятельно? – уточнил Рожков. – А деньги вам были нужны для персональной больницы? Так?
- Да так, – с вызовом ответил Раскевич. – Я знаю, что такое судебная психиатрия. Наши предки дали ей меткое название «Карательная». Вы хотели, чтобы я оставил своего мальчика на растерзание этим вандалам?
- Я вспомнил, – перебил вдруг Раскевича Володя. – Это Стенькин!
- Какой Стенькин? – удивился я. Судя по лицу Рожкова, ему эта фамилия тоже ничего не говорила.
- Ну как же, – всплеснул руками Володя. – Маньяк серийный, он лет пять назад во время пандемии «чесотки» вспорол своей жене живот кухонным ножиком, считал, что она ему вошек во время секса подсадила. Но, судя по всему, какой-то таракан в мозгах у него сидел, он сбежал и еще год по стране колесил, вспарывая женщинам утробу…
- Он не виноват! – взвизгнул Раскевич. – Его оболгали!
- Да-да-да, – примирительно поднял руки вверх Рожков. – Мы вам верим, Лев Давыдович. А кто все остальные ваши пациенты, лежащие в капсулах?
Плечи профессора поникли вниз, он помолчал немного, а затем вздохнул и глухо ответил, не отрывая глаз от пола:
- Это тоже пациенты с клиники. Я надеялся дать им новую жизнь, вылечить через виртуальность.
- Вы что, похитили их? – не поверил я. Раскевич открывался для меня с новых сторон. Представить себе пожилого человека, врача, доктора наук и академика, таскающим на загривке усыпленных больных. Нет, может быть, конечно, он их за руку выводил, уговорив перед этим, но мне почему-то представлялась именно такая картина – ночь, улица, фонарь…
