К счастью, командир полка закончил давать указания офицерам и вернулся к группе штабных. Алекс перестал быть центром всеобщего внимания.
— К церемониальному маршу!
Комбат и ротные командиры вышли из строя.
— По ротно! На одного линейного дистанция! Первая рота прямо, остальные на пра-во!
Поворот у солдат вышел слаженно, похоже, проблемы начинались дальше.
— Шаго-ом марш!
Полковой оркестр грянул церемониальный марш, заглушая дружный топот сотен сапог по утрамбованному до каменной твердости плацу. Само прохождение из-за штабных спин Алекс видел плохо, но по донесшимся до его ушей восклицаниям полковника понял, что тому никак не удается добиться идеальной ровности линии штыков в шеренгах. Ничего удивительного, Текуль — не столица, а сто четырнадцатый пехотный — не гвардия, те круглый год, каждую неделю такие прохождения отрабатывают. Делать, однако, было нечего, пришлось ждать, когда все закончится. Новославский еще трижды прогнал батальон по плацу, результатом все равно остался недоволен, но солдаты и офицеры уже порядком устали и требовать от них большего стало бесполезно.
Прежде, чем штабные во главе с командиром полка успели направиться к зданию штаба, Алекс сбоку подобрался к полковнику.
— Господин полковник, разрешите обратиться?!
Новославский повернулся к Алексу.
— Что у вас, лейтенант?
— Прошу прощения, господин полковник, но дело секретное и отлагательства не терпящее.
Покосившись на папку, которую Магу прижимал к левому бедру, командир полка недовольно поморщился.
— Хорошо, пройдем ко мне в кабинет.
В кабинете полковник отцепил саблю, устроился в кресле и взял протянутую Алексом заветную папку.
— Что здесь у вас? Надеюсь, не план полного и окончательного разгрома горцев?
Магу почувствовал, что опять краснеет. Второй раз за день. Тем не менее, вопрос был задан, пришлось отвечать.
— Так точно, господин полковник, план по разгрому горцев!
Не успев открыть папку, Новославский изумленно уставился на Алекса.
— Вы это серьезно?
Получив подтверждение, что это никакая не шутка, командир полка только головой покачал.
— Каждый лейтенант мнит себя стратегом и считает, что все генералы дураки, а полковникам приходится за все отдуваться.
— Тем не менее, прошу чтобы вы ознакомились немедленно, — продолжил настаивать Алекс.
Новославский даже не нашелся, что ответить на такую наглость. Потом решил все-таки взглянуть на лейтенантскую писанину и, скептически хмыкнув, раскрыл папку. Стоявший напротив Алекс, хорошо мог видеть всю гамму чувств, последовательно возникавшую на полковничьем лице. Пренебрежительный скептицизм сменился удивлением, удивление — откровенным изумлением, изумление — заинтересованностью. Новославский глазами пробежал исписанные листы еще раз, затем аккуратно разложил их на столе.
— Нет, на план это никак не похоже, так, некий общий замысел. Но предположим… Предположим, что какое-то рациональное зерно здесь, — ладонь полковника легла на бумагу, — все-таки есть. Но вы понимаете, что вас никто даже слушать не будет?
— Так точно, господин полковник, понимаю! Поэтому замысел данной операции должен называться планом Быстраго-Новославского. Причем, именно в таком порядке. Уж их-то точно хотя бы выслушают.
— Он-то здесь причем? — поморщился полковник. — Думаете, одного Новославского будет недостаточно?
— Не могу знать, господин полковник! Но самое слабое место в этом плане — время. Решение нужно принимать быстро. Еще месяц, много — полтора, и можно будет не суетится, а времени на подготовку совсем нет. Поэтому для разработки плана и его утверждения в верхах придется приложить все силы. А у командира дивизии в верхах большие связи.
— И еще он очень хочет получить перевод в столицу, — добавил полковник.
«А еще кто-то очень хочет побыстрее получить генеральские лампасы», подумал Алекс, но благоразумно не стал произносить этого вслух. Высказал он совсем другое.
— Я думаю, усилия клана Магу тоже лишними не будут. Тут ведь дело не столько военное, сколько политическое и дипломатическое. А в этом деле мой отец мог бы здорово помочь.
— Да, — согласился полковник, — ваш отец мог бы. Вот только зачем ему все это надо? Он ведь не в курсе всего этого?
— Нет. Но я постараюсь его убедить. Освободится приличная территория…
— На которой ничего нет, кроме камня.
— Так ведь никто ничего и не искал. А если поискать, то, может, чего и найдется. Червонодарский край перестанет быть приграничным, Темерюк в нижнем течении станет судоходным…
— Прямо скажем, слабенькие аргументы. Ну хорошо, — полковник убрал бумаги обратно в папку, а затем прицельно-подозрительно уставился на лейтенанта, — а что с этого дела хотите получить лично вы?
— Егория, — не моргнув глазом отрубил Алекс.
— И только-то?
— Еще бы я хотел возглавить операцию по занятию Харешского перевала.
— Имеете на это право, — согласился Новославский, — после этого Егорий вам гарантирован. Если в живых останетесь. А план по захвату перевала у вас…
Полковник начал подыскивать нужное слово.
— Дерзкий, — подсказал Алекс.
— Я бы сказал наглый и беспардонный. Никакого уважения к суверенитету и дипломатии! Но лихо, этого тоже не отнимешь, как раз в вашем духе.
— Что, простите, в моем духе? — заинтересовался лейтенант. — Наглость или лихость?
— И то, и другое. Теперь к делу. Через три дня я постараюсь превратить ваши размышления в более или менее реальный план, сделав расчет потребных для него сил и средств, а самое главное, сроков. Вы, лейтенант, также будьте готовы к этому сроку, поедем убеждать нашего начальника дивизии.
Ехать к Быстраго Алексу не хотелось, и он предпринял слабенькую попытку отбрыкаться.
— Мое присутствие обязательно?
— Необходимо, — отрезал Новославский. — Свободны, лейтенант.
— Слушаюсь, господин полковник!
После ухода лейтенанта Магу, полковник кликнул адъютанта.
— Начальника штаба ко мне. Срочно!
Начальник штаба пришел минут через пять. Новославский протянул ему папку.
— Вот ознакомьтесь.
После того, как подполковник прочитал бумаги, он осведомился.
— И чье это творчество?
— Лейтенанта Магу.
— Того самого?
— Другого у нас в полку нет. Необходимо срочно сделать расчет сил, средств и сроков по этому замыслу. Сколько вам потребуется времени?
— Если срочно, то три недели. Но этот план никогда не будет принят.
— А вот это уже не ваша забота, полковник. На все даю три дня.
Заметив, что начальник штаба хочет что-то возразить, Новославский жестко пресек попытку подчиненного.
— Три дня, и ни минутой больше. Да, и предупредите своих штабистов, если кто-то не удержит язык за зубами, погонами не отделается! Под трибунал отдам!
Полковник Новославский не мог допустить утечки сведений о предстоящей операции, особенно, когда дело шло к генеральским погонам.
Генерал-майор Быстраго с утра пребывал в отличнейшем расположении духа. Вот именно, пребывал. До тех самых пор, пока к нему эта парочка — самый молодой полковник и самый молодой ротный командир. И не просто так пришли, принесли с собой толстенную папку и два рулона карт. Теперь, вместо подготовки к именинам, приходилось во все это вникать.
— Только короче, без всей этой бюрократии.
Пухлая генеральская рука отодвинула все бумаги в сторону. Однако, без карты обойтись не удалось, уже минут через опять она заняла большую часть генеральского стола. При всех своих недостатках, дураком генерал Быстраго не был и суть предлагаемого ухватил быстро. И пока полковник Новославский излагал свои предложения, начальник дивизии прислушивался к ним только краем уха, а сам взвешивал аргументы за и против.
С одной стороны, предстоящая операция обещала быть резонансной, и если правильно все обставить, то получить с нее можно ой, как немало. С другой стороны, и дипломатический скандал будет громким в любом случае, хотя это уже не его забота. С третьей, весь успех, а тут предстояло задействовать целый корпус плюс многочисленные части обеспечения, зависел от действий одной только роты, которой предстояло взять и удержать в течение двух месяцев Харешский перевал. Рискованно. Тем более, что сам Быстраго привык к неспешному, размеренному течению гарнизонной жизни на далекой окраине огромной империи. А тут предстояло принять решение, которое должно было определить всю его дальнейшую жизнь. И карьеру. Ошибаться в данном случае никак нельзя. И решение нужно принять очень быстро.
Генерал еще раз пригляделся к невысокому, крепенькому лейтенанту. Чем-то он напоминал ему готового вцепиться в противника бульдога.
— Как я понимаю, этот план — ваша инициатива, лейтенант?
