— Скорее кто-нибудь в пристройку! — приказал он. — Нужен любой тюфяк или матрац, чтобы поймать мальчишку, если мистер Бэйтмен его не удержит!
Эстер рванулась к сараю. Буквально сорвав с перемычки ключ, она вставила его в дверной замок. Оказавшись внутри и чувствуя позади себя дыхание Энн, Эстер остановилась как вкопанная и поднесла руку к сердцу. На верху крыши зияла огромная дыра, через которую виднелось голубое весеннее небо. Яркие лучи солнца освещали сломанные бревна и разбросанное гнилое сено, пыль и грязь, среди которых висел и раскачивался на веревке съежившийся, как маленькая птичка, всхлипывающий Уильям.
— Господи, Боже мой! — Эстер схватила старые грабли и стала быстро бросать кипы сырой пахучей соломы на каменный плитняк, находившийся как раз под мальчиком. Работая как одержимая, она даже не обратила внимания на крыс, бросившихся врассыпную. Энн, вооружившись лопатой, помогала ей равномерно разбрасывать солому. Вдруг она замерла и схватила Эстер за руку.
— Смотри!
Эстер бросила грабли на землю. Сквозь отверстие к крыше медленно, едва заметными рывками, опускался имеете с натянутой снаружи веревкой Уильям. Женщины, вытянув вперед руки, чтобы в любой момент поймать мальчика, побежали ему навстречу. Как только он приблизился к ним, Эстер и Энн подхватили его рядом с землей и, не выдержав веса семилетнего мальчишки, вместе с ним коленями завалились на солому. Уильям мертвой хваткой вцепился в мамину шею, а Эстер, крепко обняв сына и что-то причитая, осыпала его поцелуями. Энн первая поднялась с земли и, поднеся ладони ко рту, громко прокричала:
— Уильям спасен!
Джон, которого после удачного приземления Уильяма никто еще не видел, отпустил свой конец веревки. Извиваясь в лучах солнца, она упала на каменный плитняк, где и осталась лежать, как свернувшаяся в комочек змея. Заметив на веревке следы крови, Эстер поднялась с пола и со всех ног бросилась к мужу. Еще не успев добежать до него, она услышала, как он задыхался от кашля. Прибежавшая вслед за Томом и помогавшая держать лестницу Летисия посторонилась и дала ей пройти. Увидев представшую перед ее глазами картину, Эстер едва не закричала от страха. Припавшего к стене и буквально скрюченного в три погибели Джона раздирал глубокий легочный кашель. Он стоял, откинув немного назад полусогнутые в локтях руки, а его стертые веревкой ладони и израненные пальцы превратились в сплошное кровавое месиво.
— Летисия, принеси скорее отцу кружку воды, — быстро распорядилась Эстер. — А ты, Том, унеси отсюда лестницу. Дело сделано, и спасибо за помощь. Если бы не вы, все могло закончиться очень печально как для сына, так и для его отца. Они бы просто остались калеками. Еще немного, и мы с Энн не смогли бы удержать эту лестницу.
— Как говорится, «все хорошо, что хорошо кончается», — буркнул себе под нос слегка озадаченный Том и взял в руки лестницу.
Эстер стояла недалеко от Джона. Она прекрасно знала, что нет ничего хуже на свете, чем ощущение удушья, когда человеку приходится бороться за каждый глоток свежего воздуха. Летисия принесла воду, когда Джону уже стало лучше и он смог потихоньку восстановить дыхание. Эстер подбежала к ней, взяла кружку и поднесла ее к губам мужа. Он с жадностью выпил воду, и выпрямившись, глубоко и облегченно вздохнул.
— Такого сильного приступа у меня никогда еще не было. Мне кажется, это все от волнения. Я перенервничал, когда увидел, как падает Уильям. Кстати, с ним все в порядке? Он не слишком напуган?
— Зная его характер, — ответила Эстер, — можно смело предположить, что в данный момент он уже хвастается Энн по поводу своего очередного приключения.
Она хотела сказать что-то еще, но была вынуждена прерваться из-за пришедшей из дома служанки.
— Да, в чем дело?
— К нам приехал какой-то господин, он хочет встретиться с мастером.
Джон глубоко вздохнул.
— Это, видимо, Ричард Кларк, ювелир из Кинг Стрит. Он должен был приехать по поводу заказа на цепочки для часов, но в таком виде я не смогу его принять.
В этот момент Эстер пришлось проявить уже все свои деловые качества. Она повернулась к Летисии и сказала:
— Пригласи его в дом, угости чаем и ни в коем случае не отпускай. Это наш новый деловой партнер, и мы не имеем права потерять его.
— Конечно, мама, — ответила Летисия и поспешила домой.
Джон и Эстер пошли медленным шагом, так как Эстер боялась, что любое неосторожное движение сможет вызвать у мужа повторный приступ. Кровь продолжала сочиться с ободранных рук Джона, оставляя следы капель на всем пути от конюшни до кладовой, где Эстер хранила свои лечебные травы. Здесь она обмыла его руки в растворе календулы, мысленно разделив страдания мужа, который мужественно переносил адскую боль. Затем Эстер перевязала раны полотном. Ей очень хотелось верить, что после такой процедуры у Джона не будет нарыва или других осложнений, тем более что даже при самом благоприятном стечении обстоятельств руки у мужа заживут очень и очень не скоро.
— Слава Богу, что с нами сейчас Джосс. Он сможет помогать мне по работе, пока ты не будешь в полном порядке, — успокаивала мужа Эстер, аккуратно подрезая кончики полотна.
Его обрадовало, что в отношении Джосса Эстер будто прочла мысли, которые не давали ему покоя.
— Я уверен, что Джосс будет неплохо управляться и мастерской. К тому же, если надо, я всегда готов помочь ему или дать хороший совет. С другой стороны, пусть учится брать ответственность на себя. У него должно получиться.
Эстер аккуратно свернула остатки полотна и убрала его в корзинку, которая лежала у нее на коленях. «Несомненно, — продолжала размышлять она, — приобретенный за это время опыт пойдет Джоссу только на пользу, несмотря на то, что Джон собирался отдать бразды правления не раньше, чем когда сыну, как теперь и ему самому, исполнится сорок три года». Неожиданно Эстер резко подняла голову. До этого момента ей даже не могла придти в голову мысль о том, что она могла потерять Джона, потерять навсегда, свались он с этой разбитой лестницы. Выдержав в жизни немало испытаний, Эстер была готова перенести все, что угодно, но только не такой фатальный исход. Случись такая беда, перенести ее было бы выше человеческих сил. Объяснялось все просто: без него она не могла жить. Джон был для нее самым дорогим, самым родным человеком на земле, смыслом всей жизни. Она поняла это с самой первой их встречи, и прожитые вместе годы только усилили и подтвердили это чувство. Глядя на Эстер, Джон заметил, как от тревожных мыслей начало преображаться ее красивое лицо; серые глаза стали цвета черного дерева, зрачки расширились, а по линии широкого рта пробежала мелкая дрожь. Не будучи в состоянии прикоснуться к жене руками, он слегка подался вперед и, положив запястья на плечи Эстер, легким, едва заметным движением притянул ее к себе. Потом, словно читая невеселые мысли супруги, Джон нежно поцеловал ее набухшие от слез веки, брови, щеки и губы. Приоткрыв рот для поцелуя, Эстер сползла со стула на колени. Корзинка с полосками полотна упала на пол и покатилась. Еще мгновение — и она приникла к нему всем телом, застыв в долгом горячем поцелуе двух любящих всем сердцем людей.
