Коулмена поразила такая форма обращения. Оправившись от изумления, он спросил:
— Почему вы так думаете?
Краем глаза он заметил, что в лабораторию вошел Баннистер. Теперь оба лаборанта с интересом слушали разговор.
— У меня неисправна система подачи горячей воды, — сказала диетсестра.
Манера этой женщины выражаться вызывала улыбку, но Коулмен сумел ее подавить.
— Вы кому-нибудь говорили об этом?
— Конечно, говорила, доктор К. — Очевидно, это был больной для миссис Строган вопрос, и она с чувством продолжала: — Несколько раз я говорила об этом администратору, мистеру Томазелли. Мой последний разговор с ним привел к тому, что мистер Т. попросил доктора Пирсона проверить посудомоечные машины.
— Я понял, — сказал Коулмен и повернулся к Джону Александеру: — Вы делали анализы?
— Да, доктор.
— Что вы обнаружили?
— Температура воды недостаточно высока. — Александер вынул из папки несколько листков. — Я взял три пробы в разное время суток. Температура колебалась от сорока трех до пятидесяти пяти градусов.
— Вот видите! — Диетсестра с чувством вскинула руки.
— Да, да, — сказал Коулмен, — температура действительно низковата.
— Это не все, доктор. — Джон Александер отложил папку и взял со стола стекло с препаратом. — Боюсь, что мы обнаружили фекальные газообразующие бактерии. На тарелках, после того как они прошли через посудомоечные машины.
— Дайте посмотреть. — Коулмен взял стекло и подошел к микроскопу. Настроив окуляры, он сразу увидел характерные червеобразные силуэты бактерий. Коулмен выпрямился.
— Что это? Что это значит? — спросила миссис Строган.
— В препарате обнаружены газообразующие бактерии, — задумчиво сказал Коулмен. — Обычно горячая вода их уничтожает, но, как видим, они невредимыми проходят через ваши посудомоечные машины.
— Это серьезно?
Коулмен задумался, прежде чем ответить.
— И да и нет. Возможно, именно эти бактерии являются причиной кишечного гриппа, как вы его называете, но сами по себе они не слишком опасны. Серьезным это станет только в том случае, если нам удастся выявить в клинике носителей болезни.
— Носителей болезни?
Коулмен объяснил:
— Носителем болезни мы называем человека, в организме которого живут болезнетворные бактерии. Сам человек этого не чувствует. Никаких симптомов у него нет. Это обычный, здоровый человек, но он может заразить других. Такие случаи встречаются чаще, чем мы думаем.
— Да, я поняла, о чем вы говорите, — задумчиво произнесла миссис Строган.
Коулмен обернулся к лаборантам.
— Надеюсь, мы регулярно обследуем работников кухни? — спросил он.
— О да, — важно ответил Баннистер. — Доктор Пирсон очень трепетно к этому относится.
— Мы вовремя делаем обследования?
— Да, — сказал старший лаборант, потом подумал и добавил: — Правда, некоторое время мы их не делали.
— Когда были взяты последние анализы? — спросил Коулмен.
— Минутку, я посмотрю журнал. — Баннистер встал и пошел к стеллажам в противоположном конце лаборатории.
Коулмен мысленно оценивал ситуацию. Если посудомоечные машины неисправны — а судя по всему, так оно и было, — то надо что-то срочно с ними делать; здесь не может быть никаких сомнений. С другой стороны, если работники кухни регулярно сдают анализы, то нет никаких поводов для тревоги. Но и бездействовать тоже нельзя. Он обратился к Джону Александеру:
— Как можно скорее подайте рапорт доктору Пирсону.
— Хорошо, доктор.
В это время Баннистер открыл нужный журнал.
— Последний раз мы брали анализы двадцать четвертого февраля, — объявил он.
— В феврале? — изумленно спросил Коулмен.
— Именно так.
— Прошло уже почти полгода! — Он снова повернулся к диетсестре: — У вас большая текучесть кадров на кухне?
— К несчастью, да, — горестно покачала головой миссис Строган. — С февраля мы приняли на работу много новых людей, доктор К.
Коулмен снова обратился к Баннистеру:
— Вы уверены в этой дате?
— Это последняя, — самоуверенно ответил Баннистер. Он получал громадное удовольствие от того, что мог хоть чем-нибудь досадить этому всезнайке. — Посмотрите сами, если хотите.
Пропустив мимо ушей это предложение, Коулмен спросил:
— Что насчет обследования новых работников? Тех, которых взяли на работу после двадцать четвертого февраля?
— Здесь больше ничего нет, — пожал плечами Баннистер. — Мы можем обследовать новых сотрудников только в том случае, если департамент здравоохранения присылает нам пробы для исследования. — В тоне старшего лаборанта было полное безразличие, если не презрение.
Коулмен почувствовал, что в нем закипает гнев. Овладев собой, он обратился к диетсестре:
— Думаю, что вам следует обратить на это дело самое пристальное внимание. — Теперь ему было ясно, что в каком-то месте системы есть серьезный сбой.
Кажется, миссис Строган была того же мнения.
— Я обращу, и не откладывая. Спасибо, доктор К. — Покачивая невероятным бюстом, она вышла из лаборатории.
После ее ухода наступила тишина. Коулмен видел, что Баннистер забеспокоился. Их взгляды встретились, и Коулмен ледяным тоном спросил:
— Вам никогда не приходило в голову поинтересоваться, почему нет назначений на обследование новых работников кухни?
— Ну… — Баннистер заволновался. Вся его самоуверенность мгновенно улетучилась. — Я бы поинтересовался — рано или поздно.
Коулмен неприязненно посмотрел на старшего лаборанта:
— Мне кажется, что слишком поздно, особенно если учесть, что это потребовало бы от вас способности думать. — В дверях он обернулся: — Я буду у доктора Пирсона.
Кровь схлынула с лица Баннистера. Старший лаборант стоял, как зачарованный глядя на дверь, через которую только что вышел Коулмен. Губы Баннистера дрогнули, и он с горечью произнес:
— Он все знает. Как по книге. Каждую мелочь.
Сейчас Баннистер являл собой воплощение поражения и упадка. Знакомый ему мир — мир, который он считал непоколебимым, — рушился на глазах. Возникал новый порядок, и в этом порядке ему, Баннистеру, уже не было места. Он потерпел поражение, выпал из насиженного гнезда. Он жалкий неудачник, время которого прошло.
Джозеф Пирсон поднял голову, когда в его кабинет вошел доктор Коулмен.
— Джон Александер нашел газообразующие бактерии на чистых тарелках, прошедших через посудомоечные машины, — объявил Коулмен без предисловий.
Пирсон не выказал ни малейшего удивления.
— Все дело в системе подачи горячей воды, — мрачно сказал он.
— Я знаю. — Дэвид Коулмен не сумел удержаться от сарказма: — Кто-нибудь пытался хоть что-нибудь с этим сделать?
Старик насмешливо посмотрел на молодого коллегу, а потом с поразительным спокойствием произнес:
— Вы полагаете, что здесь, в нашей клинике, все без исключения делается из рук вон плохо?
— Если вам это интересно, то да, я так полагаю. — Губы Коулмена плотно сжались. Он подумал, как долго они еще смогут вместе работать в такой обстановке.
Пирсон рывком выдвинул нижний ящик стола и принялся копаться в папках и бумагах. Роясь в ящике, он говорил зло и одновременно печально:
— Вы молоды, зелены и полны высокомерия. Вы пришли сюда одновременно с новой администрацией, когда с деньгами стало свободнее, чем раньше. Поэтому вы думаете, что здесь все плохо, потому что до вас никто не хотел ничего менять. Никто даже не пытался!
Он нашел то, что искал, и швырнул на стол пухлую папку.
— Я этого не говорил, — сказал Коулмен, почему-то стараясь оправдаться.
Пирсон пододвинул ему папку:
— Это переписка относительно системы горячего водоснабжения кухни. Если вы возьмете на себя труд ее прочитать, то увидите, что я годами требовал установки новой системы. — Пирсон повысил голос и с вызовом сказал: — Так читайте же!
Открыв папку, Коулмен просмотрел верхний лист, потом другой, затем перебрал все бумажки. Он сразу понял, что сильно заблуждался. В записках содержались уничтожающие отзывы Пирсона о санитарно-гигиеническом состоянии кухни, составленные в таких выражениях, на которые сам Коулмен никогда бы не решился. Судя по всему, переписка продолжалась несколько лет.
— Ну? — произнес Пирсон, внимательно глядя на Коулмена.
Коулмен ответил не колеблясь:
— Прошу меня простить. Я просто обязан извиниться перед вами, во всяком случае, по этому поводу.
— Ничего страшного. — Пирсон раздраженно махнул рукой, потом помолчал и продолжил: — Вы хотели сказать мне еще что-то?
— Занявшись посудомоечными машинами, я обнаружил, что бактериологическое обследование сотрудников кухни не проводилось в течение шести месяцев.
