с ночью снаружи, что я поначалу разглядела только очертания фигуры в круге.
– Танва, нет!!! – заорала я что было мочи и попыталась снова его сшибить в сторону, но он оказался внезапно крупнее и тяжелее, так что я отлетела на шаг назад.
И в изумлении воззрилась на Вачиравита.
Головастик
– Ты что делаешь?! – завопила я. – Спятил?!
Вачиравит никак не отреагировал. Он сидел на коленях в центре алтаря, и камень под ним светился, как лампа, даже чёрная ткань его охотничьего костюма казалась оранжевой в этом сиянии.
Я сообразила, что орать ему в затылок бессмысленно – не услышит же, – и обежала его спереди, где шлёпнулась на колени перед ним. Без толку – глаза у него были закрыты. Похоже, в трансе. Танва вроде бы не входил в транс, но я могла и не заметить. Между колен Вачиравита пробился росток со скрученным спиралькой кончиком. На отрешённом лице пульсировали золотым светом узоры.
Ухватив Вачиравита за плечи, я хорошенько его тряхнула, а потом залепила ему пощёчину. Никакой реакции. Спиральки лезли из светящихся жил алтаря, как молодые папоротники – толстенькие, сочные, полные Вачиравитовой махары. Они тянулись всё выше, попеременно утолщаясь и удлиняясь, как щупальца осьминога, а потом стали склоняться к телу махарьята, к центру его хранилища махары. Я попыталась их ухватить и выдрать, как сорные травы, но мои пальцы прошли сквозь светящиеся стебли, которые теперь принялись свиваться, привязывая Вачиравита к алтарю. Проростки лезли со всех сторон, постепенно пробираясь по его сапогам и полам туники к поясу, а там обвивали его, оплетая светящейся кружевной сетью. Я кричала и продолжала его тормошить, но всё без толку, а проклятые ростки не реагировали даже на заклинания.
Сеть уже оплела Вачиравита по самую грудь, а я всё ещё ничего не могла сделать, когда в одной из ячеек набухла почка – раздулась и повисла, как фонарик с бумажными гранями. Внутри что-то светилось ещё ярче, чем сама сеть, и я поняла, что это и называется спорой. Сейчас почка раскроется, и эта дрянь разлетится вокруг или как-то впитается в Вачиравита, и тогда его будет уже не спасти.
Я встала и отошла на два шага, не понимая, как сделать следующий вдох. Вачиравит сейчас умрёт, и это я виновата. Арунотай же предупреждал, что он и так еле держится на краю бездны. А я так постаралась его толкнуть…
В свете пожираемой махары сверкнула рукоять меча у Вачиравита за спиной. Похоже, ради превращения в куст он явился при полном параде – в чёрной броне поверх чёрной одежды и с мечом. Тот тоже заменится на лианы или так и будет торчать из статуи, пока не заржавеет? Смогут ли лианы поглотить духовное оружие? Домашних вредителей отпугивает тень от оружия, почему же оружие не отпугивает лианы? Может, они ещё не пробовали его на зуб?
В два скачка я оказалась у Вачиравита за спиной и дёрнула меч из ножен. Он вышел легко, как полагается хорошему оружию, и тут же в зеркальном лезвии отразился весь свет алтаря, зайчиками заскакав по кустам, колоннам и переплетённому потолку храма. Я выбрала жилу потолще, прицелилась в один из символов, замыкающих круг алтаря, наполнила меч своей махарой и с размаху вонзила блестящее лезвие в камень.
Шарахнуло не приведи Небеса. Меня отшвырнуло на какую-то статую, как назло, со сложенными в молитвенном жесте руками, и эти руки чуть не переломили мне хребет. Некоторое время я ничего не видела – кажется, меня ослепила вспышка, но я даже не была уверена. Нос щипало от запаха сгоревшей махары, как когда применишь сильное заклинание. Кожу немного покалывало, будто на неё опускались кружащие в воздухе искры.
Я прижала ладони к глазам и какое-то время сидела, скорчившись, позволяя моей махаре напитать повреждённые ткани и восстановить их. Потом попробовала поморгать. Зрение вернулось: я увидела тёмный храм, подсвеченный только тусклыми огоньками на лианах, скорчившегося на полу в сторонке Вачиравита и алтарь, рассечённый глубокими трещинами на шесть секторов. Камень по краям трещин выкрошился и канул куда-то в недра горы.
К Вачиравиту я хотела подбежать, но вышло только подковылять – приложило меня как надо. Его похоже, тоже: он свернулся, как маленький ребёнок, уткнулся лицом в колени и тихо постанывал. Наверняка тоже по глазам получил, а может, и по открытым каналам. Я-то свои держу закрытыми, мне не нужно постоянно чужую махару ощущать, а Вачиравит же этим пользуется вместо слуха.
Я присела рядом и положила руку ему на шею – единственное место, не прикрытое бронёй. Послала свою махару течь из пальцев и обволакивать его тело, потихоньку, бережно заживляя ожоги. Конечно, такой сильный охотник, как Вачиравит, даже расставшись с половиной своей духовной силы, мог бы и сам себя залечивать, но если уж он талисманы рисовать не научился… Однако я сотворила эту ситуацию своими руками, точнее, словами, так мне и отвечать. Ещё как-то же придётся приводить его в чувство, чтобы снова не попытался. Пусть алтарь расколот, но ищущий обрящет.
За этими невесёлыми размышлениями я не заметила, когда он перестал стонать и разогнулся, так что внезапно оказалось, что он смотрит на меня снизу вверх, а моя рука прижата к полу где-то под его волосами. Ничего такие волосы, мягонькие, тёплые и, кажется, даже чистые, но я предпочла не сосредотачиваться на этом.
– Ты… – прохрипел Вачиравит.
– Да я, я, – вздохнула я. – Слушай, ну, нельзя же так срываться, мало ли кто тебе чего наговорит. Я сама, знаешь ли, не небесное божество, чтобы других людей судить.
Вачиравит еле заметно поморщился и отвернулся, так что я смогла выдернуть из-под его головы свою руку. Это снова заставило его обернуться и с подозрением присмотреться, чем я занимаюсь.
– Ну… прости, – неловко выдавила я. – Я понимаю, что у тебя тяжёлые времена. Мне надо было говорить помягче. Но, честно говоря, даже если всё, что я сказала – правда и справедливо, это вовсе не повод отдавать душу амарду!
Вачиравит глубоко вздохнул и на мгновение прикрыл глаза.
– Ты не знаешь всего.
Был бы тут Чалерм, он бы мне сказал, что надо думать, прежде чем открывать
