Нейве направилась к боковому ответвлению пещеры, где была обрудована спальня для женщин. Напоследок она бросила на Кывана быстрый взгляд, в котором выразительно читалось приглашение присоединиться к ней на время отсутствия ее соседки Мирвел. Смущенный парень предпочел сделать вид, что не понял намека, а девушка, удрученно вздохнув, не стала настаивать.
Когда в пещере погасили свет, оставив только один тусклый фонарь, Кыван долго возился на своем тюфяке, снова и снова переворачиваясь с боку на бок и напрасно пытаясь заснуть. Наконец оставил эти попытки, встал, тепло оделся и вышел на заснеженное плато.
Сегодня, к счастью, метели не было, но мороз все крепчал, и часовые уже не стояли на своих постах, как днем, а сгрудились возле двух костров в противоположных концах плато и по очереди ходили между ними вдоль обрыва. Около третьего костра одиноко сидела Мирвел, к которой тянулись магические нити от расположенных на дне ущелья и на тропинке охранных чар. При наличии такой сигнализации не было никакой необходимости выставлять караул, однако Йорверт и остальные предводители решили, что повстанцам не следует слишком расслабляться и полностью терять бдительность. В конце концов, сейчас эти дежурства были для них едва ли не единственным напоминанием о существовании врага.
Мирвел встретила Кывана доброжелательной и немного лукавой улыбкой.
– Не спится? Так мог бы пойти к Нейве. Не думаю, что она стала бы возражать.
Кыван почувствовал, как его щеки зарделись. Он присел на бревно рядом с женщиной и с деланой невозмутимостью сказал:
– Спасибо за совет, но это было бы неправильно.
– Почему? Ты такой порядочный, что считаешь грехом приласкать девушку? Или такой заносчивый, что считаешь ее не ровней себе?
– Никоим образом, уважаемая, – покачал головой Кыван. – К вашему сведению, моя матушка была из простого рода. Да и поместье у меня забрали, суд признал, что я бастард, и теперь даже мое дворянское происхождение под большим вопросом.
– Однако ты образованный, культурный юноша, – заметила Мирвел, – этого никакой суд у тебя не отберет. А Нейве – простая девушка из глухой деревни. Не знает грамоты, не умеет хорошо себя вести. Наверное, тебя это сдерживает.
– Может быть, и так, – согласился Кыван. – Мне с ней приятно, но… неинтересно. И я не уверен, что в будущем это изменится, поэтому не хочу усложнять себе жизнь. Сейчас и так все запутанно.
– Что ж, понимаю, – сказала женщина. Она повернула голову и засмотрелась на ущербную луну, висящую над самой верхушкой горы Шан Хвайр. Несколько долгих минут молчала, потом произнесла: – А ты в самом деле так свято веришь в нашу победу? Не допускаешь даже мысли, что мы можем проиграть?
– Отчего же, допускаю, – честно признал Кыван. – И не хочу допускать, но приходится. Отрицать такую возможность – все равно что прятать голову в песок… профессор аб Кадуган как-то рассказывал, что так делают дронгины, огромные птицы на Шогирских островах. Из-за своего веса они не умеют летать и, когда им угрожает опасность, просто зарываются головой в песок, чтобы ничего не видеть. Мы все-таки можем потерпеть неудачу, и больше всего я боюсь не коварства Ан Нувина, а вмешательства ведьм. – Он на секунду умолк, убеждаясь, что все часовые находятся на достаточном расстоянии от них, и продолжил: – Рано или поздно ведьмы узнают о нас, и если это случится слишком рано, они могут все нам испортить.
– Почему?
– Потому что в их глазах мы будем черными колдунами. Во всяком случае, сначала они точно будут так считать. И я не уверен, удастся ли нам вообще договориться с ними. Для них каждый, владеющий Темной Энергией, является слугой Ан Нувина.
Мирвел хмыкнула:
– До сих пор я не думала об этом, просто не было времени. Но, кажется, ты преувеличиваешь опасность. Ведьмы – совсем не глупые женщины и в конце концов во всем разберутся. Они живут достаточно долго для того, чтобы вдоволь набраться мудрости и не судить обо всем сгоряча, только по внешним признакам. А ты делился своими сомнениями с Эйнаром?
– Да. Он сказал, чтобы я не беспокоился; мол, все будет хорошо. Зато леди Элвен тоже этим обеспокоена. Правда, она не боится, что вмешательство ведьм повредит нашей борьбе. У них нет власти над Тындаяром, и, чтобы добраться до нас, им придется прибыть на Лахлин морем и сначала разделаться с поборниками. А это именно то, к чему мы стремимся.
– Вот то-то же, – сказала Мирвел. – Леди Элвен права. Пока на Лахлине будут оставаться поборники, ведьмы не смогут с нами ничего поделать. Во всяком случае, тебе не стоит бояться, что они нам помешают. Ну а когда – и если – мы победим, тогда и подумаем над этой проблемой. Пока же она, как любит говорить наш профессор, неактуальна. Сейчас у нас есть другие, более неотложные дела.
– А вдруг ведьмы договорятся с поборниками? – предположил Кыван. – Пообещают больше ни во что не вмешиваться, лишь бы им дали возможность разобраться с нами. Конечно, мы легко убежим от них через Тындаяр, но на этом наше восстание захлебнется.
Женщина сосредоточенно посмотрела на него:
– Думаешь, поборники на это согласятся?
– Могут и согласиться. Они по самые уши увязли в конфликте с королем, а тут еще мы им как кость в горле. Их руководству может показаться заманчивой идея расправиться с нами руками ведьм.
– И ведьмы пойдут на такую договоренность?
– Трудно сказать. Я знаю о них так же мало, как вы и остальные из наших. Ну может быть, Эйнару известно больше. – На самом деле Кыван был в этом уверен. Он уже давно догадывался, что их предводитель – никакой не лахлинец-самоучка, а хорошо вышколенный абрадский колдун, и сегодня его подозрения окончательно подтвердились. Прибыв на вызов, Эйнар сразу узнал в пленном колдуне кованхарского профессора Фейлана аб Мередида, объяснив, что как-то имел с ним дело во время одного из визитов на Абрад. А немного позже, беседуя с Элвен, уже говорил о нем так, словно был с ним хорошо знаком, и это не ускользнуло от внимания Кывана. – Профессор аб Кадуган рассказывал, что ведьмы позиционируют себя как защитников человечества от демонов, чудовищ и черных колдунов. Борьбу с ними они считают своим первейшим долгом, поэтому в случае необходимости, наверное, сочтут целесообразным заключить договор с меньшим злом – земным злом, которым является Конгрегация, чтобы получить возможность выступить против нас; ведь мы в их представлении будем воплощением большего зла – космического.
– Комического? – переспросила озадаченная Мирвел. – И что же в нас такого смешного?
– Я говорил про зло космическое, – объяснил Кыван. – От лейданского слова «космос», означающего устройство мира. То есть всемирное зло. К сожалению, именно так о нас будут думать ведьмы. И я не представляю, как убедить их в том, что мы не слуги Китрайла.
– Ничего, что-нибудь придумаем, – сказала женщина, – а пока я не советую тебе говорить об этом с остальными.
– Я и не собирался. Они еще не готовы.
– И в ближайшее время не будут готовы. Так что пускай все идет своим чередом, а когда эта проблема возникнет – в настоящей жизни, а не только в твоем воображении, – тогда и будем ее решать.
Глава XVIII
Ворлоги, хелвиры и хлопоты Финнелы
Переступив порог медицинской лаборатории, Эйрин замерла от неожиданности. Сестры Глай, преподающей врачевание, нигде не было видно, зато возле стеклянного шкафа с целительными зельями и порошками стояла тринадцатилетняя Олвен вер Элинир. По своему обыкновению, она проигнорировала появление Эйрин и как ни в чем не бывало продолжала рассматривать шеренги разноцветных бутылочек и пузырьков на полках.
– Что ты тут делаешь? – спросила Эйрин, закрыв за собой дверь.
Олвен повернула голову, остро зыркнула на нее и с деланым безразличием буркнула:
– Что надо, то и делаю. Тебя это не касается.
– Э нет; как раз касается, – возразила Эйрин, – у меня здесь занятие.
– У меня тоже. – Девушка так брезгливо поморщилась, словно только что проглотила жабу. – Сестра Глай поменялась днями с сестрой Эвлин, и теперь в каждый кедын после обеда я буду изучать медицину.
– Вместе со мной?
– Боюсь, что так. Но я не напрашивалась.
– Охотно тебе верю, – ответила Эйрин, мельком подумав, что сейчас между ними произошел едва ли не самый длинный разговор за все время их знакомства.
Дальше они ждали молча, стараясь не смотреть друг на друга. Эйрин это удавалось лучше, так как, по большому счету, Олвен была ей безразлична. Она лишь испытывала легкое раздражение оттого, что девушка, являющаяся по ведьминским законам ее сестрой, относится к ней с такой глубокой враждебностью…
Вскоре в лабораторию вошла Глай вер Эсильт, держа в руках длинный свиток из плотной белой бумаги. В свое время Глай была любимой ученицей Альсы вер Киннейди, а со временем даже превзошла ее в мастерстве и уже больше столетия считалась самой лучшей врачевательницей среди ведьм. К счастью, она нисколько не разделяла антипатии своей бывшей учительницы к Эйрин, а Первозданную Искру склонна была рассматривать с чисто научной любознательностью – как уникальное явление, требующее фундаментального и всестороннего исследования.
