Взгляд бессмысленно скользил по строчкам какого-то весьма корявого автора, обожающего метафоры и пространные рассуждения. Я уж не говорю о том, что древний язык, на котором изъяснялся этот писатель, настроения тоже не добавлял. Бога ради, у меня каникулы, почему я опять читаю вот это вот все? Я еще от прошлой своей защиты курсовой не отошла!
К шести утра Эрик с Мелиссой наконец-то засобирались к себе. Хорошо, что нам всем на работу, иначе даже не знаю, сколько бы еще эти маньяки готовы были здесь просидеть.
В комнату я буквально побежала, договорившись, что следующей ночью снова присоединюсь к ним. Вообще, хотелось по-тихому устроить скандал каждому по отдельности, но рукописи древних писателей, чтобы им икалось на том свете, утомили меня настолько, что уже даже стало все равно на то, какие там у Эрика с Мелиссой отношения.
***
Следующие несколько дней были неотличимы один от другого. С утра до позднего вечера я помогала в расследовании, параллельно занимаясь реализацией парочки старых своих проектов, а по ночам сидела с Эриком и Мелиссой в библиотеке в наивной попытке найти что-то, что помогло бы раскрыть секрет Пустоши. Своими идеями жених и подруга со мной так и не поделились, но я была слишком апатично-уставшей, чтобы обращать на это внимание. Порой и вовсе возникало острое желание бросить эту глупую затею и пойти нормально выспаться. Но мешала совесть: в моей давно сложившейся картине мира близкие люди всегда решают проблемы вместе и не бросают друг друга на полпути.
Впрочем, с каждым днем меня все больше и больше мучало банальное осознание не просто бессмысленности поисков в целом, но и бессмысленности конкретно моего в них участия. Большую часть времени я скорее дремала над старыми свитками и новыми исследовательскими работами, которые Эрик доставал для меня с каким-то непоколебимым упорством. Бесило и то, что я банально не понимала, что искать.
Ди Вальта же я игнорировала практически с тем же упрямством, что и Эрик с Мелиссой игнорировали мое желание узнать их наработки. Отец еще несколько раз пытался наладить со мной контакт, но я всячески уходила от разговора, оправдываясь то одним делом, то другим. В конце концов, он осторожно заявил, что всегда будет рад поговорить со мной, если я буду готова. И отстал. Но, как и обещал, всячески демонстрировал, что он рядом – от приказов слугам доставлять мне обед на рабочее место до выполнения некоторых моих задач в моменты, когда у меня окончательно заканчивались часы в сутках. Своей помощью отец весьма доходчиво доносил, что он постоянно в курсе того, чем я занимаюсь, причем порой даже больше в курсе, чем я. Приятно, конечно, порой забыть о каком-то деле, а потом вспомнить о нем, когда оно уже само собой сделалось. Такая забота безусловно не могла не вызывать определенного теплого отклика в душе, но в то же время и весьма активно подогревала мою обиду, с которой все никак не удавалось справиться, несмотря на увещевания Эрика и Мелиссы, которые в редкие перерывы в своих исследованиях, похоже, задались целью во что бы то не стало помочь мне наладить отношения с отцом.
С королем я встреч не искала, как и он со мной. Мужчина словно и вовсе забыл о моем существовании. Я же старательно убеждала себя, что это к лучшему и что так оно и должно быть.
Через две недели такого расписания у меня окончательно начали сдавать нервы. Сидя в очередной раз в этом проклятом особом отделе библиотеки, я набиралась смелости заявить Эрику и Мелиссе о том, что дальше им лучше все-таки продолжать без меня, как вдруг взгляд зацепился за одно единственное слово в конце очередного, уже даже не знаю, какого по счету, свитка:
«…сей государь усох от горя к годовщине Черного Дня...»
Усох. В те времена это слово часто использовалось в контексте смерти от болезни или от раны, в общем-то, в нем нет ничего удивительного. Вот только наши жертвы тоже усыхали после окончательной смерти, причем в прямом смысле этого слова.
Совпадение?
К тому моменту я перерыла уже столько свитков, что с легкостью могла восстановить в памяти моменты описания смертей всех более-менее значимых фигур того времени. Разумеется, только тех, чьи смерти были хоть как-то упомянуты. Нигде я этого слова не встречала, но… один из оставшихся в живых архимагов, по словам словоохотливого свидетеля, был «истощен до голых костей» к моменту своей гибели.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он воевал с первыми призраками Пустоши, это та еще работенка, так что неудивительно, что архимаг умер от истощения, к тому же автор того вольного опуса был весьма горазд на преувеличения, но…
Или я уже настолько спятила, что хватаюсь за любую ниточку?
Ладно, надо сказать ребятам, так я хотя бы не уйду от них ни с чем.
- Мм.. Эрик? Мел? – Неуверенно нарушила ночную тишину.
- Что Ами? Еще рано для перерыва, но если ты проголодалась…
- Нет, Эрик. Я тут кое-что заметила.
- Что? – Впился в меня требовательным взглядом мгновенно оживившийся принц.
- Скорее всего, это ерунда, но вот, смотрите, - я коротенько рассказала о своих подозрениях, показав соответствующие строчки, - …мысль, конечно, глупая, но она хотя бы есть. – Устало закончила, опустив голову на скрещенные руки. Как же я устала, боги.
Эрик и Мелисса, тем временем, снова загадочно переглядывались. Все это уже начало порядком раздражать.
- Но зачем?.. – Протянула подруга, многозначительно косясь на принца.
- Возможно, были причины, - тихо ответил тот.
- Может, вы уже просветите меня уже? – Устало проворчала, совершенно не надеясь на положительный ответ.
Но в ответ последовала непривычная тишина.
Подняла голову.
Ребята смотрели на меня с видимым сомнением.
- Амели, - наконец заговорил принц, - что ты скажешь на мысль о том, что Призраки могут обладать разумом?
- Скажу, что вы спятили, - поморщилась, - там нет никакого разума, Эрик, это твари, питающиеся жизненной силой, причем магическая идет у них в разряде деликатесов. Там нет ни разума, ни сознания, ни даже базовых жизненных инстинктов, кроме инстинкта убивать. Они же даже в ловушки лезть готовы, лишь бы добраться до живых. Только благодаря напрочь отсутствующей осторожности, Эрик, и, соответственно, даже базовой разумности мы и научились их убивать. Какой к черту разум?! – Под конец речи я почти сорвалась на крик.
Им настолько заняться нечем, что они строят подобные теории?!
- Вот поэтому я тебе ничего и не рассказывал, - печально выдохнул принц, - ты совершенно не готова слышать какую-то точку зрения, кроме официальной.
Мрачно смотрю на него. С одной стороны, какая к черту неофициальная точка зрения?! С другой… базовый навык королевского мага – слышать мнение каждого.
- Ладно. Выкладывайте.
***
Черные, блестящие от слизи тела с огромными бездонными провалами вместо глаз двигались столь плавно и невесомо, что можно было подумать, что они летят над землей, если бы не красный, зловонный след на земле от их грязных лап. Тонкие, словно ивовые прутья тела, несмотря на устрашающую неестественность их вида, вызывали ложное ощущение хрупкости этих созданий, которое, впрочем, быстро развеивалось, стоило лишь попытаться с ними справиться.
Душу Эрика захватило отчаяние – до открытия спасительного портала оставалось не менее трех минут, тогда как ближайшая тварь уже явно нацелилась им потрапезничать. Не в силах сдаться без боя, понимая абсолютную бесполезность и даже вред своих действий, принц, тем не менее, все швырял и швырял лучшие из своих боевых заклинаний в лицо неизбежно приближающейся смерти.
Пять метров, три, два… против воли новоиспеченный боевой маг, так и не получивший свой диплом, зажмурил глаза, приготовившись к страшной боли, но… ничего не произошло. Таблетка со смертельным ядом, вложенная в специальный разрез на внутренней части щеки, замерла между зубов, готовая убить даже от легкого их сжатия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но умирать не хотелось.
Парень медленно открыл глаза. Тварь стояла в метре от него, более не делая попытки приблизиться. Тонкое тело качалось, словно под порывами ветра, лицо, если это можно назвать лицом, было обращено в сторону принца.
